Вартанян - Николай Долгополов

Вообще говоря, материальная выгода для настоящего разведчика отнюдь не является главной составляющей. Иначе любого, даже очень хорошо оплачиваемого резидента могла бы перекупить вражеская сторона.

Так что главное в нашей профессии — родина, и даже независимо от идеологии.

Агаянц сам был убежден в этом и учил нас, молодых: разведка — это не способ зарабатывания денег и иных материальных благ, а прежде всего один из самых эффективных путей защиты отечества. Это работа для подлинных патриотов, людей убежденных и самоотверженных. Такую работу нельзя выполнять по-настоящему, не будучи действительно искренне влюбленным в свою страну, не понимая необходимости этой деятельности для нашего государства, для наших людей.

В противном случае профессия разведчика превращается в ремесло по типу: я служу тому, кто заплатит больше денег. Жадный разведчик — это нонсенс!

— Вы говорили о крупных достижениях резидентуры Агаянца в целом и вашей группы. А были ли у вас случаи провалов, предательства?

— Слава богу, у нас провалов не было. Если разведчик, и в том числе разведчик-нелегал, соблюдает все необходимые меры безопасности и конспирации, правильно ведет себя в обществе, то никакая контрразведка его не вычислит. Наша с супругой Гоар Левоновной многолетняя «безаварийная» работа за рубежом — тому наглядный пример. У нелегала, как и у сапера, одна ошибка означает гибель. У нас потом было много очень больших успехов, которые, честно скажу, по своим масштабам даже сравнивать нельзя с Тегераном-43. Но и за это мы тоже благодарны тому опыту, который был приобретен нами в резидентуре Ивана Ивановича.

В основном же провалы наших разведчиков происходили вследствие предательств. Американский случай с обмененными потом российскими нелегалами — яркое тому доказательство.

— В то время когда вы работали в Иране, да и в некоторые другие периоды истории нашей разведки, изменников и перебежчиков из числа сотрудников Службы подчас наказывали весьма сурово, вплоть до их физической ликвидации.

— Я считаю, что предатель убивает себя сам. Он и так живой труп, он мертв для бывших коллег, родственников, знакомых.

И могу вот что еще сказать. С Иваном Ивановичем мы работали в очень тяжелые и суровые годы войны и после. Но противостояние спецслужб в той или иной форме не прекращается никогда. На этой войне бывают и потери. Но я уверен, что наша разведка была, есть и будет востребована для выполнения самых ответственных задач по обеспечению безопасности нашего отечества. На смену нам приходят молодые ребята. Хочется мне пожелать успеха этим продолжателям дела Ивана Ивановича Агаянца!

Глава 6.

УЧИТЕЛЬ БЫЛ ЧТО НАДО!

Полковник разведки Виталий Викторович Короткое отзывается о наставнике Вартаняна — генерал-майоре Агаянце — с особенной теплотой. Впрочем, как и многие другие, кому довелось работать с Иваном Ивановичем. И сейчас мы поговорим именно с ним. Но вначале — короткое и крайне необходимое отступление.

В разговорах с Геворком Андреевичем Вартаняном фамилия Агаянца возникала очень часто — именно его, резидента в Иране, считал Вартанян своим первым учителем.

Раньше я почему-то думал, что наставником для него был все-таки отец, тоже профессиональный разведчик-нелегал. Однако в этой суровой среде — свои правила. Да, Геворк помогал отцу Андрею Васильевичу, брал у него какие-то пакеты, передавал бумаги возникавшим буквально из ниоткуда людям. Они приходили обычно ночью, останавливались в доме и наутро бесследно исчезали, будто призраки. В основном — навсегда. Воспоминаний о ком-то конкретном, осязаемом, вернувшемся из того иранского прошлого, у нашего героя не сохранилось.

Как мы помним, еще совсем мальчишкой Геворк с матерью носили передачи в тюрьму, куда поначалу, сразу после переезда из СССР, забирали отца. Это ли была не связь, и сразу чисто родственная, с разведкой? Известно, что на первых порах переехавшего в Иран из Советского Союза коммерсанта Вартаняна подозревали в том, что он — советский агент.

Но отец выстоял во всех отношениях — он создал крупную фабрику по производству и продаже шоколада, прочно обосновался в Тегеране. В армянской диаспоре удачливого и щедрого бизнесмена Андрея Вартаняна уважали. Его шоколадки расходились по всей стране, слава и доходы помогли добиться уважения у властей. Постепенно отстала от него и иранская контрразведка.

А она была ух какая цепкая! И жалости не знала. Могла намертво прилепиться к заинтересовавшему ее объекту, месяцами упорно сопровождать повсюду, иногда нарочито, для устрашения маячить перед глазами, а порой вести наблюдение незаметно, меняясь и «передавая» ведомого. Любимый прием: устраивать в отсутствие «объекта» чуть ли не демонстративные обыски у него дома, в гостиничном номере. Допекать знакомых и соседей, заставляя их сообщать о любом подозрительном шаге, контакте, знакомстве «объекта».

Любой иностранец в Иране попадал под подозрение без всяких оснований, автоматически. САВАК, служба безопасности, опекал и наседал так, что приехавший в страну иностранный агент или разведчик порой просто-напросто не имел ни малейшей возможности работать.

И всё же этот самый всесильный САВАК в конце 1970-х мощнейше проморгал антишахское движение! И шах, чье положение виделось незыблемым, а поддержка верных союзников-американцев казалась надежной, вынужден был бежать из страны. Как выяснилось, навсегда.

Но не о том сейчас речь…

У Вартаняна-старшего еще до войны была своя агентурная сеть, были и собственные задачи, о которых даже сегодня говорится глухо…

Думаю, что Андрей Васильевич поддерживал связь и с молодым резидентом в Тегеране — Агаянцем. И опять-таки это другая история, иная линия…

Ну а Агаянц после Ирана работал и во Франции, и в Центре, дослужился до генерал-майора, что в те годы в разведке удавалось немногим. Был период, когда всей советской разведкой руководил — и как уверенно! — полковник Сахаровский. Отсутствие больших звезд не трогало и не мешало.

Иван Иванович много работал. Он истязал себя безжалостно. И тяжелая болезнь, с которой он долгие годы сражался не только лекарствами, но и молчаливым мужеством, оказалась сильнее.

О тегеранском периоде общения с Иваном Агаянцем успел рассказать мне сам Вартанян. Но о последнем периоде жизни Агаянца известно мало: «успешно выполнял ответственные задания».

Полковник Короткое — человек в разведке очень известный. Судьба у него получилась гораздо сложнее, чем у многих сверстников. Да, сюжет был закрученный! В пятнадцать с половиной лет он уже служил в армии, в 1943 году попал на фронт. Бои, холодные осенние ночи в болотах, тяжелое воспаление легких и госпиталь. После — направили в танковое техническое училище на Урал. Десять месяцев учебы, и в мае 1945 года он на 2-м Дальневосточном фронте.