Месть? - Зула Верес

И всё же я с нетерпением ждала того момента, когда меня начнут лечить, пусть даже вместе с чувствительностью к ногам вернется и боль! Мне казалось, что любое продвижение в сторону выздоровления сделает меня счастливой! Тем более Грег тоже меня поддерживал в этом стремлении побыстрее встать на ноги!

— Если вы не боитесь, леди Эвелина, я мог бы помочь вам разрабатывать ноги, чтобы они были готовы к тому моменту, когда вы сможете самостоятельно передвигаться, благодаря магическому лечению.

— А как? — смутилась я.

Не будет же он делать мне массаж ног? Это же по крайней мере неприлично!

Но Грег меня успокоил:

— У меня ведь тоже есть толика магии, вы, наверное, догадались уже. Я мог бы воздействовать на ваше сознание, чтобы оно посылало импульсы к ногам… Правда, для этого нужно будет снимать на время эти артефакты, — кивком указал он на ожерелье с серьгами.

— А это не опасно? — заволновалась я.

Все же за эти дни я словно срослась с этими украшениями и чувствовала себя на самом деле под защитой!

— Если хотите, я могу спросить об этом у герцога, — ответил он.

Но тут мне в голову пришла мысль, что было бы здорово преподнести мужу сюрприз в виде уже разработанных мышц. Не знаю, почему, но мне хотелось выглядеть в глазах Его Высочества… лучше, что ли? Хоть чуть-чуть здоровее… По крайней мере, не такой беспомощной калекой, какой я себя ощущала рядом с ним, когда он был вынужден носить меня на руках…

Возможно, это было глупым решением, но я решительно отвергла желание Грега получить разрешение у герцога.

— Попробуем без него, — заискивающе заглянула я в глаза юноши. — Не говорите ему ничего, прошу вас! Я хочу… сделать приятный сюрприз!

— Ну ладно тогда, — не совсем уверенно протянул Грег. — Когда начнем?

— А давайте прямо сейчас? — предложила я, пока решимость меня не покинула, и начала снимать ожерелье и серьги.

***

Это оказалось неприятно. Показалось, словно в голове завелись тараканы, которые хозяйничали там без моего ведома и делали всё, что хотели!

Но я не захотела останавливать Грега, который двумя руками сжал мои виски и, плотно прикрыв веки, начал произносить заковыристые слова на непонятном мне языке. «Гооме улоами вииищ», — шептал он, а у меня перед глазами начали кружиться темные мушки, а вскоре виски прострелила такая знакомая, но такая нежеланная боль, вырывая меня из тела Эвелины и возвращая в свое, родное!

— Радость моя! Красавица! Сладкая! Когда же ты мне позволишь собой насладиться в полной мере? — шептал Сергей в перерывах между жаркими поцелуями, а руки его блуждали по всему телу, собирая одежду в складки и доводя меня до томного исступления. — Ты же тоже меня хочешь, Вер, я же знаю это!

— Н-нет, Сережа, нет! — отвечала я, судорожно переводя дыхание. — Ты же обманываешь меня! Лика говорила, что у вас скоро свадьба! Это же правда? Ты женишься на ней?

— Это ничего не значит, Вера! — шепот опалил шею, куда спустился с поцелуями парень, — это же просто формальность! Я тебя люблю, солнышко, только тебя!

В голове все путается, сердце трепыхается в груди, а внизу живота так горячо и томительно! Может, плюнуть на всё и броситься в омут этой страсти? Какая разница, на ком женится Сережа, если он меня любит?

И тут я внезапно осознаю, что мы больше не одни в комнате! Потому что сперва раздается громкое «Ах!», а потом несколько девичьих голосов начинают на меня то ли кричать, то ли истерично смеяться… А может, это смеются не надо мной? И чье это рыдание? Понимаю, что парень скатывается с меня и начинает оправдываться:

— Это не то, что ты думаешь, Лика! Она сама меня соблазнила, все время крутила передо мной своей задницей! Напрашивалась! Я же тоже не железный!

— Выметайся! — шипит подруга срывающимся голосом, и я смотрю, как Сережа поднимает свою рубашку с пола и поспешно уходит из комнаты, застегивая на ходу брюки.

А у двери собралась небольшая толпа девчонок, тихонько переговаривающихся друг с другом и перемывающих нам косточки.

Лика рывком закрывает дверь и оборачивается ко мне. Я уже сижу на кровати, пытаясь прикрыть непонятно когда оголенную парнем грудь сбившейся наверх туникой и прийти в себя от этого страшного момента стыда, неловкости и сожаления.

— Лик… — начинаю я и не знаю, что сказать, как оправдаться.

А Лика молчит, лишь слышны тихие всхлипы.

— Прости… — шепчу я, опустив глаза.

Стыдно и страшно поднять голову и увидеть на лице подруги отвращение и ненависть. А других эмоций ожидать от Лики не стоило. Не после того, что я натворила! Обидела. Унизила. Предала…

— Прости?! Прости — и всё?! — голос у Лики срывается на хриплый шепот. — А ты бы простила, Вер?!

Казалось, побледнеть сильнее уже невозможно, но я ощутила, как последние капли крови отливают у меня с лица. Морозными когтями продирает шею и виски, по спине проходит волна дрожи. Нет, я бы не простила. Не смогла бы! Да и Лика не должна. Такое не прощают!

— Уходи! — кивает подруга и отворачивается к окну.

Так и не подняв голову, я шаркающими шагами двигаюсь к двери. Медленно. Потому что понимаю, что у Лики еще остались невысказанные слова. Такие же обидные и страшные, каким был мой поступок. И они действительно звучат:

— Я отомщу! Видит бог, я тебе отомщу, Вера!

— Имеешь право, — шепчу я и шагаю за порог.

Закрыв дверь, прислоняюсь к ней спиной и медленно сползаю на пол. Плевать, что увидят любопытные студенты, шастающие по коридору и с больным предвкушением ожидающие скандала между двумя близкими подругами, которые не поделили одного смазливого парня! Плевать, что, вздумай Лика выйти из комнаты, мне прилетит в голову дверью! Плевать! Что такое боль физическая по сравнению с болью душевной? Пустяк! В груди у меня скрутилась такая острая боль от осознания своей подлости и вероломности, что я бы, казалось, даже не обратила внимания, проломи мне кто-нибудь череп или сломай руку…

Но сидеть под дверью бывшей подруги смысла нет. Поэтому я с трудом поднимаюсь на слабые ноги и шаркаю по коридору в сторону выхода из общежития. Куда мне идти? Некуда. Но оставаться рядом с Ликой тоже невозможно. Поэтому я и иду, не поднимая головы, по улице, не обращая внимания ни на то, что временами меня толкают, ни на едкие замечания прохожих, спешащих по своим срочным делам, «когда кому-то делать нечего». Так, в толпе людей, меня и выносит к проезжей части.