Дело о показаниях покойника - Даниэль Клугер

– Страх, господин Набу-Дал, не всегда поддается рациональному истолкованию, – ответил Ницан. – Я был уверен, что преступник не сможет спокойно сидеть и убеждать себя в том, что адский пес явился из Преисподней не за ним, а за его соседом. Он ведь был все-таки не профессиональным магом, а очень одаренным любителем. Кроме того, опыт свидетельствует, что Убивающий-Взглядом-Калэб не особо разборчив. Уж коли ему удается преодолеть Седьмые врата, он хватает всех, кто подвернется... – сыщик огляделся по сторонам. – Кажется, ваше превосходительство, пора ответить на ваш предыдущий вопрос. С какой целью Цемэх убил собственного шефа? И чего он хотел добиться, совершая столь тяжкое преступление? К сожалению, мы не можем допросить его – даже посмертно, он постарался не допустить этого. Тут, разумеется, моя вина. Я не предвидел такой возможности. Но... – Ницан словно нарочно немного затянул паузу. – Но я надеюсь и эту загадку решить. Прямо сейчас.

Тишина, до этого бывшая просто напряженной, превратилась в могильную.

– Честно признаюсь: меня никогда не интересовали особенности нашей конституции, – заявил Ницан. – Тем более – проблема так называемой преемственности власти.

Услышав столь мудреные слова из уст закадычного друга, Лугальбанда схватился за голову. Ницан Бар-Аба обладал удивительным свойством: при нормальном опьянении его язык заплетался даже на относительно простых словах. Если же сыщик перебирал обычную дозу по меньшей мере вдвое, ему удавалось без запинки произносить такие выражения, которые в трезвом состоянии он не мог бы прочесть даже по бумажке.

Видя, что его собираются прервать, Ницан заговорил быстрее и понятнее:

– Короче говоря, если бы убийство господина Шаррукена Тукульти не было раскрыто, мы имели бы дело с правительственным кризисом. Так?

– Разумеется, – бросил явно нервничавший президент. – С этого мы начали наш разговор позавчера, надеюсь, вы помните.

– Да-да, разумеется, помню. А если бы и забыл, то газеты двух последних дней мне об этом напомнили бы. Только вы, насколько я помню, опасались прихода к власти ваших политических оппонентов – партии «Возрождение Шенаара», – Ницан повернулся к лидеру оппозиции. – Господин Набу-Дал, как вы полагаете, проголосовали бы сейчас за вашу партию граждане Шенаара?

– Как бы не так! – фыркнул Набу-Дал. – После той грязи и тех отвратительных обвинений, которые газеты вылили на нас? Да мы бы вообще исчезли с политической карты! Во всей этой истории мы оказались абсолютно на равных с правительством!

– Вот! – воскликнул сыщик. – Именно так! Не разрешился бы кризис ни в пользу правительства, ни в пользу оппозиции! Газеты в равной степени муссировали и версию о причастности президента к убийству Шаррукена Тукульти, и версию о причастности к преступлению преемника покойного – вас, господин Набу-Дал.

Тот коротко кивнул.

– Словом, я рискну предположить, что убийство Шаррукена Тукульти привело бы к тому, что систему обычных выборов пришлось бы отменить, – сказал Ницан. Причем сказал с тем беззаботным видом, с которым обычно заказывал выпивку в придорожной забегаловке. – И чтобы спасти Шенаар от периода анархии – краткосрочного, но возможного, – Народное собрание вынуждено было бы прибегнуть к средству, заложенному в конституцию добрых триста лет тому назад.

Оба политика переглянулись. Они были явно сбиты с толку словами сыщика, хотя и старались не подавать вида. Ницан вытащил из кармана сложенную газетную заметку, утерянную Омри Шамашем.

– Вот, послушайте, – сказал он. – В случае затяжного правительственного кризиса и невозможности в срок провести выборы, власть в стране временно переходит наследнику последнего королевского дома Шенаара – дома Набуккуднецарра. Закон существует в течение трехсот лет – с того момента, как последний король добровольно отрекся от престола. Кстати, что такое «временно переходит», в законе не уточняется.

– Черт знает что! – возмущенно заявил Набу-Дал. – Я всегда считал, что наше законодательство нуждается в серьезном реформировании. И если бы наша партия находилась у власти...

– Погодите, – нахмурился президент. – У вас еще будет возможность все это высказать на ближайшей сессии парламента. Меня интересует другое. Господин Бар-Аба, боюсь показаться недостаточно сообразительным, но все-таки: что означают ваши слова? Вы хотите сказать, что убийца – наследник королевского дома?

Ницан, воспользовавшийся паузой, чтобы еще раз приложиться к бутылке, вынужден был ее отставить.

– Вовсе нет, ваше превосходительство. Наследник Набуккуднецарров – совсем другой человек, – он подошел к молчаливо сидевшей на прежнем месте госпоже Сарит Бат-Сави. – Крылатый лев с веткой смоковницы в лапе, – сказал он. – Когда я вспомнил, чей это герб, мне сразу же показалось, что недавно я его видел. Но лишь сегодня утром сообразил, где именно. Такой четкий рельеф под тонкой серой тканью... – Ницан обратился к госпоже Бат-Сави: – Сарит, не будете ли вы любезны снять перчатку с вашей левой руки?

Госпожа Бат-Сави медленно стянула перчатку и подала ему руку. На ее губах появилась слабая улыбка.

– Неужели вы догадались только по перстню? – спросила она. – По фамильному перстню с гербом?

– Нет, разумеется, – частный детектив улыбнулся в ответ. – Еще и потому, что в семьях бедняков, к которым вы причислили своих родителей, не бывает слуг-големов... – он повернулся к президенту: – Ваше превосходительство, имею честь представить вам последнюю представительницу дома Набуккуднецарра, законную наследницу королевского престола страны Шенаар.

Оба политика онемели. Первым пришел в себя Арам-Нимурта.

– Уж не х-хотите ли вы сказать, что и-истинным организатором и вдохновит-телем убийства была госпожа С-сарит Бат-С-сави?! – президент начал явственно заикаться. – Б-боже мой, эт-то же скандал!

– Да уж, сюрприз за сюрпризом, – поддержал соперника Набу-Дал. – Вот уж действительно...

– Я вовсе не утверждаю, что госпожа Сарит Бат-Сави – ее королевское высочество Сарит Сави-Набуккуднецар, – была организатором убийства! – возразил Ницан. – Ни в коем случае! Так же, как и мы, она не была посвящена в планы Цемэха. Но сделал он то, что сделал – ради нее. Не правда ли, ваше высочество? – спросил он Сарит. Бледность, разлившаяся по лицу госпожи Бат-Сави сейчас была сродни той, что покрыла лица всех присутствующих в момент появления Лже-Калэба.

– Боже мой... – прошептала она. – Мне и в голову не могло прийти.

– Но разве он не пообещал вас вознести к самым вершинам власти? – тихо произнес Ницан. – Помните, вы сами мне рассказали об этом вчера утром. Именно это он и сделал. Он не просто решил убить своего соперника – ведь у вас была любовная связь с Шаррукеном Тукульти, правда? Он решил, повторяю, не просто убить ненавистного соперника, но и вернуть вам королевскую власть над Шенааром. Он был уверен, что после такого подарка вы не устоите, Сарит.