Право выбора - Виктор Волков

— Спасибо, выручил. Меня Костя, кстати, зовут.

— Артём.

Вот при таких обстоятельствах я и познакомился с человеком, изменившим мою жизнь.

В короткой стычке вампиры не могли сильно пострадать, но тумаки охладили их пыл настолько, что нам удалось оторваться от преследования.

Адреналин после драки и побега начал затихать, и я с удвоенной силой почувствовал необходимость в такой противоестественной для человека пище, как кровь. Убедившись, что погони нет, Костя преспокойно устроился на качелях, стоявших на детской площадке двора, в котором мы расположились. Я же скинул сумку на землю и сел рядом с ней.

— И что ты не поделил с этими клоунами с накладными зубами? — поинтересовался я, стараясь не показывать насколько мне плохо.

— Да что б я с ними что-то делил! — возмутился Костя — Крутыми хотят казаться, за мой счет самоутвердиться. Козлы!

Парень гневно дыша, поиграл желваками, но быстро взял себя в руки и уже более спокойно произнес:

— Спасибо тебе еще раз. Если бы ни ты, не отбился бы. Ну, ничего, смотри, что у меня есть.

С этими словами он достал из подворота рукава своей мешковатой куртки нечто. От любопытства я даже чуть привстал с места и, приглядевшись, с удивлением увидел человеческий волос.

— Ну и зачем он тебе?!

— Как зачем?!! — моему вопросу Костя удивился даже больше, чем я его находке. — Это волос заводилы этой троицы. Вот посижу с недельку и составлю формулу, что при каждом принятии боевой формы у него медвежья болезнь случалась.

Парень широко улыбнулся и продолжил:

— Ты представь, этот гад захочет свою крутость на ком-нибудь, кто убежать не успеет, показать. Зубы оскалит, а тут…

Костя явно уже предвкушал свою месть, весьма безобидную, стоит сказать, учитывая, что в ее результате у вампира пострадают только репутация и штаны, а вот, не окажись меня рядом, сомневаюсь, что мой новый знакомый отделался столь же легко.

Впрочем, ситуация и в самом деле будет забавной. Хотя пораскинув мозгами, я выявил «но»:

— Во-первых: а ты не боишься, что он тогда всю злость выместит на свидетеле своего позора? И, во-вторых — продолжил я, не обращая внимания на парня, которому эта мысль ранее в голову не приходила, а сейчас сильно озадачила. — Что значит «боевая форма», что еще за формулы и при чем тут волос?

Костя смутился от первого вопроса, но задумчивость и серьезность с этого парня как с «гуся вода» шустро стекла, и лицо его снова приобрело добродушное и в тоже время озорное выражение.

— Это долгий разговор. А от долгих разговоров у меня во рту сохнет. Ты как, не против обмыть мое чудесное спасение? Само собой, я проставляюсь.

Спешить мне было некуда, к тому же что-то мне подсказывает, что рассказ моего нового знакомца может быть для меня очень интересным. Поэтому я согласился. Преодолевая слабость, встал, закинул сумку за плечо и пошел вслед за Костей. Ведя меня дворами и плохо освещенными улочками, он в красках рассказывал, как попал в эту ситуацию. На моменте, когда «ой, мама, роди меня обратно, я ж левитировать не умею», так по его словам он отреагировал, когда осознал, что спасительный проулок оказался тупиком, мы дошли до его дома — непримечательной, обшарпанной четырехэтажки, даже без домофона.

Поднявшись на последний этаж и отперев дверь, он жестом добродушного хозяина пригласил меня в квартиру. Затем захлопнул дверь, небрежным движением скинул свои рюкзак и куртку прямо на пол прихожей, достал замусоленные тапочки и, предложив чувствовать себя как дома, пошел в другую комнату. Я не стал отказываться от предложенной обуви, кстати, в отличие от хозяина квартиры, который шествовал в носках. Другой комнатой оказалась кухня. Свет уличных фонарей едва доставал до окон четвертого этажа, поэтому Косте посчастливилось споткнуться об табурет, который наряду с небольшим столом, холодильником и газовой плитой представлял практически все убранство небольшой кухоньки. Жалуясь на коварную мебель, бросающуюся на беззащитных людей и на перегоревшую лампочку, Костя деловито выгребал из холодильника все, что, по его мнению, еще годится в пищу.

— Постоянно перегорает зараза. А я все забываю новую вкрутить… — парень на секунду отвлекся от разорения собственного холодильника и добавил: — да, вкрутить… и купить тоже забываю. Так, у меня тут колбаса есть, о, смотри-ка, даже пахнет еще неплохо. Ага, еще и помидорчики… а нет, нету помидорчиков, кончились, — с этими словами он достал пакет с красной жижей внутри и выкинул его в мусорное ведро.

В целом результатом набега на холодильник мы остались довольны, продуктов оказалось не так и мало, остается надеяться, что все они еще годны к употреблению.

Квартира была однокомнатной, зал, он же спальня размером не поражал, но зато в нем, к моему удивлению, нашелся работающий светильник. Два пластмассовых украшенных рисунками цилиндра с заключенными внутри лампами давали мягкий приятный свет. Костя, буркнув что-то про яичницу, умчался на кухню и загремел сковородками. А я тем временем огляделся. Сложенный диван, укрытый покрывалом, шкаф, несколько стульев, возле не занавешенного окна, стоял письменный стол, на котором лежал ноутбук и какие-то бумаги. Взгляд привлекало множество книжных полок, занимающих практически все свободное пространство стен. Я подошел ближе. Ни одна из них не пустовала, каждая была заполнена книгами, свертками или просто исписанными листами. Все аккуратно сложено. Не ожидал от непоседливого парня, такой любви к порядку. Интерьер дополняли кактус на подоконнике, а также немалое количество непонятного вида фигурок, которые располагались во всех уголках комнаты. Ах да, еще небольшой кофейный столик, который вернувшийся из кухни Костя уже заканчивал сервировать. Хозяин придирчиво осматривал выставленные яства, а я направился в ванную. Вымыв руки и лицо, я взглянул в зеркало. Тот еще видок. Круги под, словно запавшими в череп, глазами, скулы заострились, кожа бледная. Но при этом, что меня поразило, что чувствовал я себя вполне сносно. Ощущения, как после очень тяжелого, но удачного дня. Усталая расслабленность и все, озноб ушел, по сторонами не шатает и даже жажда притупилась. Как мало нужно человеку для радости.

— Ты чего такой довольный из ванной вышел? — с подозрением спросил меня Костя.

— А жить то в общем то можно, — сообщил я парню. Тот ничего не понял, но тоже улыбнулся.

За время моего отсутствия на столе успели появиться яичница с колбасой и бутылка непонятного содержания. Бутылка заняла почетное место посередине стола, рядом с ней была свита из двух рюмок, что ясно давало понять, что напиток крепко алкогольный. Не успел я возразить, как в одной руке у меня оказалась уже наполненная рюмка, а в другой вилка с наколотым на нее маринованным грибом. В совокупности с расслабленно-благодушным настроем, это подкосило оплот моих опасений по поводу алкоголя и, чокнувшись, я выпил за спасителя скромной персоны, сидящей напротив меня, собственно и предложивший такой тост. Напиток оказался какой-то настойкой (везет мне на них последнее время). Но главное — вкус приятный. Мягким теплом она разлилась по нутру. Я жадно накинулся на еду, чувствуя себя обыкновенным человеком. До чего ж приятное и уже позабытое ощущение. Сейчас я испытывал самый обыкновенный голод, никак не связанный с кровью. Сам не заметил, как второй тост уже предложил я. Потом мы притормозили и принялись за еду. Думаю, если б я не прерывался на щедрые комплименты пище, то бедный Костя вообще не успел бы попробовать свою стряпню. Уничтожив больше половины запасов, мы немного сбавили темп и, выпив по третьей рюмке, стали беседовать. Собутыльник знал массу баек, которые с охотой рассказывал. Но еще через несколько рюмок настойки, мы вернулись к беседе, начавшейся на детской площадке.