Власть камня - Ирина Аркадьевна Алхимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь рубящие удары сыпались один за другим, заставляя Астальдо отступать назад до тех пор, пока он не уперся лопатками в дурацкий декоративный шар с зеркальным покрытием. Бывший адвокат внезапно опустил меч, сделал быстрый поворот вокруг оси и с размаху впечатал подошву сапога антарцу прямо в грудь. Твердая преграда за спиной Астальдо исчезла, и он как в воду опрокинулся в жидкую амальгаму, которая тут же сомкнулась над ним.
Глава 22
Инголмо (Мудрый) был голоден. В отличие от своих собратьев, ему приходилось готовиться к трапезе более тщательно, потому что он питался исключительно высокопоставленными особами. Кровь господствующего класса имела точно такую же питательную ценность, как и плебейская, просто это был его личный выбор. Питаться чванливыми, преисполненными собственной значимости чинушами доставляло Инголмо особое удовольствие. Они напоминали ему Нолдоров с планеты Антар, которую он покинул по собственной воле, нарушив тем самым все мыслимые законы.
За годы скитаний по населенным людьми и человекоподобными созданиями планетам Инголмо убедился, что практически любое общественное устройство рано или поздно порождает элитарную касту, внутри которой начинают плодиться те, кто считает себя избранными, богоподобными и незаменимыми. Прикинув собственные возможности пробиться в высшие эшелоны на родной планете, Инголмо решил, что дело не стоит тех унижений, через которые нужно пройти, чтобы заслужить теплое местечко.
Взобравшись на шаткий стульчик власти, Нолдорам приходилось денно и нощно охранять свою территорию и физически уничтожать всех, кто вольно или невольно пересекал пресловутую красную линию. Поэтому в один прекрасный день Инголмо грубо оборвал материнскую жилу, с рождения связывавшую его с Антаром, и не испытал при этом ни страха, ни сожаления. Его никогда не пугала безграничность Вселенной, и, получив, наконец, долгожданную свободу, он до сих пор испытывал чувство максимально близкое к восторгу.
Отравляло новую жизнь Инголмо только желание поквитаться с теми, кто с самого рождения измывался над ним на Антаре, вытравливая из души все человеческое, превращая его в мощную биологическую машину, способную лишь исполнять чужие приказы. За боевых ангелов диил все и всегда решали Нолдоры, поэтому Инголмо унес с собой в изгнание лютую ненависть к бывшим командирам, желание отнять у этих сущностей все, что они когда-то отняли у него. Дотянуться до своих мучителей он пока не мог, поэтому отрывался на тех, кто вершил судьбы людей на других планетах, кто желал властвовать без ограничений и оглядки на закон.
Инголмо был не в восторге от своего членства в Гильдии отступников, но обойтись совсем без поддержки не получалось. Поскольку Вселенная отказывалась покоряться одиночкам, приходилось сбиваться в небольшие стаи. Как ни презирал Инголмо своих беглых собратьев, он вынужден был учитывать их интересы. Все-таки трое диил — это не армия зомбированных бойцов в белых форменных одеждах, ради собственного выживания можно было их потерпеть.
Сейчас Инголмо направлялся не куда-нибудь, а на заседание местного правительства, которое состояло из двух десятков министров. В его планы входило досыта поесть и заодно сделать долговременный запас крови, потому что он не любил питаться в одном и том же месте несколько раз. Жаль было покидать такую перспективную планету, но иначе они рисковали засветиться. Отряды Сияющей гвардии неустанно рыскали по обитаемым секторам галактики в поисках отступников, посмевших нарушить вековые устои Антара.
Услугами илфирин с их неподъемной каменной магией Инголмо пользоваться не любил, потому что они каждую трапезу превращали в безобразную кровавую бойню. Это неизменно вызывало у него отвращение, однако брезговать их методами — означало остаться голодным. В отличие от собратьев по Гильдии, Инголмо не использовал для еды внутренние органы людей, к тому же ему претила их запредельная жестокость. Он был бы не прочь оставлять своих «доноров» в живых, но осторожность диктовала придерживаться определенных правил.
Инголмо не стал утомлять себя восхождением по лестницам, а сразу появился в зале с двойным рядом окон, занавешенных уродливыми складчатыми драпировками. Он окинул взглядом длинный полированный стол из ценной древесины … и удивленно замер. Красные бархатные кресла по обеим его сторонам оказались пусты, лишь на месте председателя сидела в вызывающей позе странная молодая особа. Инголмо перевел взгляд на ноги в винного цвета замшевых сапогах, которые девушка небрежно закинула на инкрустированную крышку стола, и невольно отдал должное искусству сапожника и матушке-природе, которая не поскупилась, создавая внешность незнакомки.
Девица была обворожительна и умопомрачительно сексуальна, даже несмотря на то, что имела темные, почти черные волосы. Ее нежная бледная кожа излучала слабое сияние, особенно заметное на фоне темной мебели. Однако само присутствие девушки в правительственном зале заседаний вызывало немало вопросов.
— Спасибо, что не стали тянуть время, я, признаться, ненавижу долгие ожидания, — непринужденно заговорила она на древнем языке приятным теплым контральто, потом неспешно сняла ноги со стола и выпрямилась в кресле премьер-министра.
Инголмо машинально кивнул, потому что за годы скитаний так и не сумел избавиться от врожденной учтивости. Он быстро просканировал окружающее пространство, потом сделал это еще раз, более тщательно, и пришел к неутешительному выводу, что угодил в классическую засаду.
— Я бесконечно рад нашей встрече, брэйрэ (молодая госпожа), но не припомню, когда именно мы о ней договаривались.
— Это, как бы помягче сказать, сюрприз, Элиан Янта. Вы любите сюрпризы?
— Не настолько сильно, — Инголмо осторожно двинулся вдоль стола, пытаясь нащупать глубину своего провала. Судя по тому, что ей было известно его родовое имя, дела обстояли паршиво. — Может быть, вы тоже представитесь? А то у вас передо мной явное преимущество.
— Меня зовут Элис Холдер, только вряд ли это вам чем-то поможет.
Действительно, перспектива яснее не стала. Красотка, у которой не прочитывалось никаких особых дарований, в присутствии могущественного мага вела себя слишком спокойно. Чего же
