Том I: Пропавшая рукопись - Мэри Джентл

— Годфри! И это говорит христианин?

— Евангелие от Матфея, десять, тридцать четыре! note 37

— Сомневаюсь, что Господь имел в виду… — Аш поднесла к губам кувшин. Пиво. Терпкое, довольно противное, но хоть мокрое — что и требовалось. — Годфри, я не могу. Не сейчас. Не время предлагать людям выбор: на чьей они стороне. Начнется хаос. Нам надо хоть как-то продержаться до окончания этого идиотского дела.

Священник задумчиво кивнул. Аш продолжала:

— Я выеду на ближайший гребень, пока он занят. Мы в тумане, и не только в прямом смысле. Надо осмотреться. Годфри, отправляйся к Астурио Лебрии и его другу, прояви свое христианское милосердие. Не думаю, чтобы мой супруг и повелитель позаботился их сегодня накормить.

Кобыла Годфри поплелась обратно к хвосту колонны.

Жан-Жакоб Кловет и Питер Тиррел перехватили Аш, когда Негодяй лениво взбирался на крутой откос — двое светловолосых, почти неразличимых фламандцев, небритых, с рукавами, заляпанными свечным салом и с арбалетами у седел. От них пахло кислым вином и мужским семенем; Аш догадывалась, что на рассвете оба выползли от шлюхи, может, от одной и той же — с них станется.

— Капитан, — начал Жан-Жакоб, — надо что-то делать с этим сукиным сыном.

— Сделаем, когда надо будет. А пока, одно движение без моего приказа, и я вам яйца гвоздями прибью.

Она ожидала ухмылок, но Жан-Жакоб настаивал:

— Когда же? Питер добавил:

— Поговаривают, вы и не собираетесь покончить с ним. Говорят, он вас подцепил на свою штуку. Мол, чего и ждать от женщины?

«А спроси их, кто это „поговаривает“, ответят уклончиво, или вовсе не ответят…»

Аш вздохнула:

— Слушайте, парни… мы хоть раз нарушали контракт?

— Нет! — в один голос отозвались они.

— А ведь это не каждый отряд может о себе сказать. Нам платят еще и за то, что, если уж контракт подписан, мы на другую сторону не перекинемся. У нас только и есть, что этот закон. Я вышла за Фернандо — вроде как подписала контракт. Так что еще и в этом дело. — Аш поторопила Негодяя к светлеющему небу. — Я вроде как надеялась, что Господь мне поможет, — продолжала она со вздохом. — Молодые безрассудные выпивохи чуть не каждый день ломают себе шеи, почему бы и нашему рыцарю не оказаться в их числе?

— Задача для арбалета, — Питер погладил кожаный чехол у седла.

— Нет!

— Что, такой крутой мужик?

— Жан-Жакоб, попробуй хоть раз подумать не той головкой, что у тебя в гульфике, и… черти траханые!

Как раз когда они выбрались на гребень, ветер разогнал туман. Южное солнце загорелось на охряных холмах, вспыхнула бледная синева неба и — всего в двух-трех милях перед ними — засверкали гребни волн. Берег.

Корабли теснились в заливе и подходили из открытого моря.

Не купеческие корабли.

Военные.

Белые паруса и черные вымпелы. В долю секунды в голове у Аш мелькнуло: «Половина военного флота!» и: «Вымпелы визиготов!».

На губах соленый вкус ветра. Долгое застывшее мгновенье она просто остолбенело таращилась. Острые носы черных трирем рассекают плоскую серебряную гладь моря. Больше десятка, меньше тридцати. Среди них — огромные квинкверемы — пять или шесть десятков. А ближе к берегу гигантские плоскодонные десантные корабли скрываются из вида за стенами Генуи; видна радуга брызг над ходовыми колесами. Издалека смутно долетело постукивание двигателей. note 38

Она еще заметила черный дым, поднимавшийся из-за черепичных крыш портовой крепости, и суетящихся в узких улочках под раскрашенными известковыми стенами людей.

Аш прошептала:

— Высадка десанта, количество неизвестно, флот атакует, кораблей союзников нет; мои силы — двести человек.

— Отступить или сдаться.

Она все еще стояла, тупо уставившись на береговую линию за гребнями холмов, почти не слыша голоса, звучавшего в мозгу.

— Ягненок нарвется прямо на-них. — Жан-Жакоб потрясение указывал вниз, туда, где в миле впереди развевался белый штандарт Агнца Божьего. Аш поспешно прикинула в уме силы бегущего отряда.

Питер уже развернулся и сдерживал горячащегося коня:

— Скажу трубить тревогу!

— Подожди. — Аш подняла ладонь. — Вот что. Жан-Жакоб, построишь конных стрелков. Скажи Ансельму, я велела латникам ждать в седлах и в полном вооружении, пусть он примет командование. Питер, скажи Генри Брандту, все повозки придется бросить, всем из обоза выдать оружие — и на коней. Любые приказы от людей в цветах дель Гиза игнорировать — с Фернандо я поговорю!

Она поскакала вниз, к телегам, над которыми развевался штандарт Лазоревого Льва, высмотрела в сумятице Рикарда, крикнула мальчишке, чтобы привел Годфри и послов, и умчалась к полосатому зеленому с золотом шатру, запутавшемуся в неразберихе веревок и колышков. Фернандо сидел на коне, купаясь в солнечных лучах и болтая с приятелями.

— Фернандо!

— Что? — он повернулся в седле. Высокомерный изгиб рта, совершенно чуждый ее представлению о его легкомысленной натуре. «Я бужу в нем жестокость», — подумала она и спрыгнула на землю. Сознательно приблизившись к нему пешей, ловя поводья его коня и задирая голову, чтобы снизу вверх взглянуть ему в лицо.

— Что случилось? — Он поддернул штаны, съехавшие уже до ягодиц. — Не видишь, я жду возможности переодеться?

— Нужна ваша помощь. — Аш перевела дыхание. — Мы попались в ловушку. Мы все. Визиготы. Их флот. Он вовсе не отплыл в Каир, против турок. Он здесь.

— Здесь? — Он недоверчиво смотрел на нее.

— Я насчитала не меньше двадцати трирем… и шестьдесят квинкверем. Да еще десантные баржи.

Он смотрел на нее открытым, невинным, недоуменным взглядом:

— Визиготы?

— Их флот, артиллерия, армия! Всего в лиге по дороге в ту сторону!

Фернандо разинул рот:

— Что визиготы делают здесь?

— Жгут Геную.

— Жгут…

— Геную! Это армия вторжения. Я никогда не видела столько кораблей разом, — Аш стерла с губ крошки пыли. — Ягненок наткнулся прямо на них. Там бой идет.

— Бой?

Маттиас, не выдержав, вставил на южно-германском диалекте:

— Да, Ферди, бой! Знаешь, маневры, турниры, меле? Вот нечто в этом роде.

— Война, — повторил Фернандо. Молодой германец добродушно осклабился:

— Не знаю, стоит ли тебе беспокоиться? Я-то проводил на учениях побольше времени, чем ты, лентяй, вепрь тебя задери! Аш оборвала дружескую пикировку:

— Мой супруг, вам следует это видеть. Едем!

Она вскочила в седло, пришпорила Негодяя, который не преминул взбрыкнуть в ответ, пошел длинным низким стелющимся галопом вверх по склону и остановился, горячась и обливаясь пеной, на гребне над Генуей.

Аш ожидала, что Фернандо окажется рядом через несколько мгновений, но прошли долгие минуты, пока он подъехал, уже в кое-как пристегнутом нагруднике, из-под пластин которого выбивался белый шелк сорочки.

— Ну и где… — он осекся. Подножие холма чернело от бегущих людей.

Отто, Маттиас, Нед Астон и Роберт Ансельм выезжали на гребень в вихрях развевающихся грив и белой пыли из-под копыт. Никто не заговаривал. Туманную тишину постепенно затягивал дым горящей Генуи.

Голосом, таким же бессмысленным, как у Фернандо дель Гиза, Джоселин ван Мандер пробормотал:

— Визиготы?

Отозвался Роберт Ансельм.

— Мы не знали, с кем они собираются воевать, с турками или с нами. Оказалось, с нами.

— Слушайте, — Аш так сжала руку на поводе, что костяшки побелели. — Дюжина всадников передвигается быстрее, чем целый отряд. Супруг мой, Фернандо, скачите назад, предупредите императора, он должен узнать обо всем немедленно. Возьмите Кесаду и Лебрию заложниками. Вы доберетесь всего за несколько дней, если воспользуетесь почтовыми лошадьми.

Фернандо смотрел на приближающиеся знамена. За его спиной столпились командиры копий и солдаты Лазоревого Льва: стальные шлемы, пыльные флаги и клинки алебард в жарком мареве. Фернандо заговорил:

— А почему не вы, капитан?

Аш, пропыленная, мокрая от своего и конского пота, вдруг словно ощутила в руке знакомую рукоять меча: чувство власти над положением, почти забытое за две недели пути из Кельна.

— Вы рыцарь, — пояснила она. — Не купец, не простолюдин. Вас он выслушает.

Ансельм выдавил из себя раболепное:

— Она права, милорд. — Он избегал взгляда Аш, но она так давно знала этого человека, что явственно слышала: только бы мальчишка не вспомнил про героическую чушь насчет смерти со славой!

— Шестьдесят квинкверем… — ван Мандер говорил, словно оглушенный. — Тридцать тысяч человек.

Фернандо покосился на Аш и вдруг выкрикнул, властно, будто сам принял решение:

— Я принесу эту весть моему царственному кузену! Ты же сразись за меня с этими ублюдками! Такова моя воля!

«Сработало!» — восторженно поняла Аш, взглядом приказывая заткнуться Джоселину ван Мандеру, открывшему было рот.