Версальская история - Даниэла Стил

— По-моему, занятие не хуже прочих, — заметил Джимми.

Они просидели у бассейна еще полчаса, неспешно болтая о самых разных вещах. Вдруг позади них негромко скрипнула калитка забора, которым был обнесен бассейн.

Обернувшись, оба увидели высокого мужчину с густыми седыми волосами, в облегающих джинсах, крахмальной голубой сорочке и мягких кожаных туфлях из крокодиловой кожи. Выглядел он безупречно, и оба приятеля невольно подтянулись, словно подростки, которых директор школы застал за каким-то неподобающим занятием. Впрочем, пользоваться бассейном им было разрешено по договору, и Куп, увидев их из окна, спустился вниз только затем, чтобы познакомиться со своими жильцами.

— Прошу вас, сидите! — Куп поднял обе руки успокаивающим жестом и ослепительно улыбнулся. — Я хотел только поприветствовать моих гостей.

Услышав слово «гости», Джимми и Марк переглянулись.

Если они и были гостями, то весьма прибыльными — с каждого из них Куп получал по десять тысяч долларов в месяц.

— Мы ведь еще не знакомы, — продолжал тем временем актер. — Меня зовут Купер Уинслоу, для друзей просто Куп. — Он пожал руки сначала Марку, потом — Джимми. — Итак, кто из вас живет во флигеле, а кто — в доме? Откуда вы? Чем вы занимаетесь? Были ли вы знакомы между собой раньше?

Судя по этим вопросам, они были интересны Купу не меньше, чем он — им, к тому же Куп улыбался так радушно и приветливо, что друзья почувствовали себя совершенно свободно и непринужденно.

— Я — Марк Фридмен и живу в гостевом крыле, — представился Марк. — Я юрист из Лос-Анджелеса. Мы с Джимми познакомились только вчера, когда он переехал.

— А мое имя — Джимми О'Коннор, — сказал Джимми. — Я социальный работник и живу у вас во флигеле. — Он не привык тушеваться, да и радушие Купа развеяло первоначальную неловкость, но в глубине души оба чувствовали себя будто на экзамене. Это, впрочем, не мешало им незаметно разглядывать знаменитого актера, и в конце концов оба пришли к выводу — все, что говорилось о Купере Уинслоу, было чистой правдой. Природный шарм, умение с первых слов очаровать собеседника, энергичные жесты, простая, но элегантная одежда, подтянутая фигура, правильные черты лица и безупречная прическа — на все это просто невозможно было не обратить внимания и не оценить по достоинству. Выглядел он просто превосходно, и если бы им пришлось гадать, оба не дали бы Купу и шестидесяти, хотя ему и исполнилось семьдесят. Неудивительно, что и мужчины, и женщины были от него без ума. Для многих Купер стал воплощением голливудского стиля, который он поддерживал, несмотря на перипетии своей актерской службы.

Опустившись в свободное кресло. Куп величественно улыбнулся Марку и Джимми.

— Надеюсь, — сказал он, — вы хорошо устроились в своих, э-э-э… новых квартирах?

— Да, разумеется, нам там очень удобно, — поспешил ответить Марк, молясь про себя, чтобы Шарлей не рассказала Купу об их утренней встрече. Он боялся, что она все-таки проболталась и Куп пришел сюда специально, чтобы сделать ему выговор.

— Это замечательный дом, — добавил он льстиво, стараясь не вспоминать об обворожительной женщине в почти невидимых трусиках, которая готовила ему кофе. Джимми в свою очередь понял, о чем думает приятель, и лукаво ему подмигнул.

— Мне тоже всегда нравился мой «Версаль», — сказал Куп, слегка наклонив свою породистую голову. — Заходите как-нибудь ко мне, я покажу вам дом, а потом мы вместе поужинаем, — добавил он, но тут же вспомнил, что у него нет больше ни повара, ни дворецкого, ни даже слуги, который умел бы подавать на стол. Теперь, если Куп хотел пригласить кого-то к обеду, ему необходимо было заказывать обед и нанимать обслугу из ресторана, а ему почему-то казалось, что Эйб этого не одобрит. Паломе же он не особенно доверял; Куп уже убедился, что готовить она умеет, однако, если его гости ей не понравятся, она засыплет все блюда перцем, а потом будет уверять, что «мы в Сальвадор все так кушать».

Для него самого оставалось загадкой, почему он мирится с подобным положением, почему не уволит Палому и не возьмет на ее место кого-то более покладистого. Вероятно, ее упрямство и независимость вызывали в нем если не симпатию, то что-то вроде уважения. Иначе Куп просто не мог объяснить, почему он терпит в своем доме эту своевольную девчонку, которая к тому же позволяет себе не одобрять людей, с которыми он общается.

— Откуда вы приехали в Лос-Анджелес? — спросил он, решив переменить тему.

— Я из Бостона, — первым ответил Джимми. — В Лос-Анджелесе я живу восемь лет, и мне здесь очень нравится.

— А я приехал сюда из Нью-Йорка, — сказал Марк. По привычке он чуть не добавил «с женой и детьми», но вовремя прикусил язык. Ему не хотелось объяснять, как вышло, что он остался один, — это было бы унизительно, к тому же Купа это, скорее всего, не интересовало.

— Вы оба приняли правильное решение, — кивнул Куп. — Я тоже родом с Восточного побережья, но давно уже не выношу тамошний климат, в особенности зимы. Нет, что ни говори, а жизнь в Лос-Анджелесе гораздо приятнее.

— В особенности — в таком дворце, как ваш, — с восхищением заметил Джимми. Куп с каждой минутой нравился ему все больше, и вовсе не потому что он, знаменитость, вот так запросто болтал с ними — людьми, занимающими в жизни куда более скромное положение. Было в нем что-то естественно подкупающее. Даже восхищение, которое Джимми и Марк и не думали скрывать, он воспринимал как нечто само собой разумеющееся, и это тоже располагало к нему обоих приятелей. Он как будто отлично знал, что красив и обаятелен, но ничуть не ставил себе это в заслугу. Внешность, стиль и шарм были его рабочими инструментами, с помощью которых Куп на протяжении полувека зарабатывал себе на жизнь.

— Что ж, надеюсь, вам обоим будет здесь хорошо. А если возникнут какие-то трудности — дайте мне знать, — сказал Куп, и Джимми посмотрел на Марка, ожидая, что тот пожалуется на неработающую плиту и кофеварку, но Марк промолчал. Он уже решил, что починит их сам и вычтет стоимость ремонта из арендной платы за следующий месяц.

Упоминать о кофейной проблеме он по-прежнему не хотел, боясь, что Шарлей вопреки своему обещанию все же рассказала Купу об утреннем инциденте.

Купер еще немного поболтал с жильцами, потом, одарив их одной из своих самых ослепительных улыбок, попрощался с ними и ушел. Марк и Джимми долго смотрели ему вслед, потом переглянулись.

— Вот это да!.. — выпалил Марк. — В его годы — и так выглядеть! Боюсь, что мне с ним не равняться — к семидесяти годам я буду горбатым, плешивым старикашкой в толстенных очках и с палочкой. Если я вообще доживу до семидесяти… — Еще никогда в жизни мужчина не производил на него столь сильного впечатления. Такого красавца, каким Купер Уинслоу оказался вблизи, а не на экране, ему еще не приходилось встречать. Джимми, впрочем, не разделял восторгов друга.