Быдло - Александр Иванин

Даже обильное весеннее цветение, которое раньше сопровождалось насморком, кашлем и покрасневшими глазами у ребёнка, теперь прошло совершенно незаметно. Сегодня я впервые уснул нормальным глубоким сном. Мне предсказуемо снилась Ева. Мы бродили по знакомым улицам и незнакомым местам, мы разговаривали. Казалось, что мы живём какой-то новой жизнью. Мы разговаривали, смеялись, разглядывали необычных существ, которые попадались по дороге. Наверное, во сне я попали в сказку — удивительное сплетение фантазии и реальности. Возвращаться в обычную жизнь категорически не хотелось. Проснулся я поздно с тяжёлой головой, кашлем и осипшим горлом.

Меня слегка знобило и Лиля, померив мне температуру, заявила, что будет лечить меня дома. Я заболел. Уж и не знаю где я подхватил эту хворь, но больное скребущее горло говорили о простуде как о состоявшемся факте. Меня напоили травяным чаем с малиновым вареньем. Я видел, что супруга расстроена моей болезнью и несостоявшейся поездкой к Михайловым. Триумф Лилии над двоюродной сестрой откладывался. Я чувствовал себя виноватым, ведь Лиля и девочки так хотели провести время за городом на даче друзей семьи. Мне удалось уговорить жену всё-таки съездить на дачу к Михайловым, но без меня.

Я применил беспроигрышный аргумент — здоровье детей. Ещё не хватало, чтобы они тоже подхватили от меня неведомую болячку. Я сказал, что мой недуг вызван накопившейся усталостью и нервным напряжением.

Организм решил, что мне нужно отдохнуть. Состояние у меня было весьма бодрое, а опасности лёгкая простуда не представляла, главное, не усугублять. Лиля сдалась, меня оставили дома в гордом одиночестве бороться со внезапным недугом. Я опять вызвал Chevrolet Express из гаража компании, пусть триумф моей Лили будет абсолютным. Мы с женой договорились, что она с дочками вернётся в понедельник вечером вместе с Михайловыми, а я в понедельник не пойду на работу и буду усиленно лечиться, ожидая возвращения своих девчонок. Машина приехала примерно через час, и я вышел на улицу, чтобы проводить жену и дочек. Они были счастливы. Мои девочки, напряжённые во всё новое, отбыли на загородный отдых. Вернувшись в квартиру, я уселся за компьютер, но тягучее болезненное состояние никак не хотело отпускать меня, и я устроился на диван перед телевизором. Следующие три часа я лежал, механически нажимая кнопку переключения программ на пульте. Мелькание телевизионной картинки навевало сон. Я подумал, что хорошо бы отоспаться сразу за две бессонные недели и снова провалился в объятия Морфея. Мне опять приснилась Ева, но сон бы невыразимо жуткий. Девушка сидела на корточках в том самом овраге, где я неделю назад воевал с маньяком. Ева гладила забавного рыжего щенка по лобастой голове, тот неуклюже подпрыгивал на своих толстых лапках и норовил лизнуть Еву в нос. Девушка смеялись и трепала озорника за болтающимися ушками. Я стоял на самом краю оврага и сверху любовался милой сценой. Но в спину меня толкал крепчающий ветер, который постепенно превращался в ураган. Резкие порывы нещадно трепали ветви, гнули деревья, несли мусор. Меня ударили первые тяжёлые капли намечающегося ливня. Но в дополнение к ненастью, зашевелился грунт у меня под ногами.

Громадная масса земли начала медленно сползать в овраг. Я что есть сил закричал девушке, пытаясь предупредить её об опасности, но вместо того, чтобы бежать, она вытолкнула рыжего щенка из оврага, а сама осталась на прежнем месте. Я завяз в рыхлой почве, мои ноги погружались в тяжёлое влажное месиво с огрызками корней и дождевыми червями, каждый шаг давался с неимоверным трудом. Вместе с валом земляного оползня я двигался вниз. Казалось, что неведомые силы пытаются меня вовлечь в ужасный процесс медленного и неотвратимого убийства. Я пытался орать, но резкие порывы ветра буквально душили меня, разбивая мой крик и заставляя захлёбываться мощным потокам воздуха. Ева стояла прямая и спокойная, а из глаз катились слёзы. Ветер трепал её волосы и странную белую одежду в багровых пятнах. До меня неожиданно дошло, что она в крови. Я тянул к ней руки, но ураган толкал меня, норовя опрокинуть в густую земляную кашу. Я попытался рвануться к девушке, но вместо этого проснулся. Я был весь мокрый как мышь. Сердце бешено колотилось о рёбра, тревожное предчувствие давило на сознание, а душу распирало страхом грядущей катастрофы. Это знак. Я был глуп и легкомысленно перестал искать Еву, это непросительно, она ждёт моей помощи, а я по магазинам с ресторанами катаюсь и потом валяюсь на диване. Решение было принято. Искать Еву нужно было срочно, немедленно, прямо сейчас. Я смогу её найти, Ева ждёт меня. Я вытащил с балкона велосипед. Спортивную одежду искать было некогда, я надел джинсы, кроссовки и плотную ветровку. Я даже не стал дожидаться лифта и спустил велосипед на плече. Улица встретила испортившейся погодой. Уже не было даже намёка на погожий приятный вечер. Небо затянуло свинцовыми тучами, резкий порывистый ветер трепал ветви с молодой листвой точно так же, как и в моём сне. Где-то вдалеке уже громыхало — надвигалась гроза.

Встревоженные пыль и мусор метались в воздухе, поднятые сильным ветром. Окружающее пространство мрачно давило на меня. Создавалось такое впечатление, что потемнел сам воздух. Я оседлал новый велосипед и начал набирать скорость. На моё счастье машин было немного, ведь я летел на бешеной скорости, ничуть не заботясь о своей безопасности. Парк встретил меня напряжённо и встревоженно. Злой ветер продирался сквозь зелёные кроны. Дорожки засыпало свежей листвой.

Последние гуляющие по парку люди поспешно выскакивали за ворота, пытаясь побыстрее укрыться от надвигающегося ненастья. Я заехал в сумрачное пространство под кронами деревьев. Хорошо, что я захватил очки. В лицо летели песок и мусор, а пробегающие мимо деревья так и норовили хлестнуть гибкими молодыми ветками по глазам. Велосипед, конечно, всем был хорош, но на нём не было фонаря и мне пришлось снизить скорость, чтобы не влететь в дерево, яму или не наткнуться на камень, не заметив их в быстро надвигающихся сумерках. Собачья площадка пустовала, а хулиганствующий ветер гонял по пустырю обрывки пакетов и клочья бумаги. Возле оврага остались растянутые ленты, огораживающие место преступления, но там было пусто. В овраге никого не было. Тем не менее, я чувствовал, что Ева близко, я нахожусь где-то совсем рядом с ней, и меня ждёт скорая разгадка тайны исчезновения моей красавицы. Я покатился наобум туда, куда несли меня резвые ноги и дурная голова. Набрякшее небо никак не могло разродиться дождём, оно всё так же давило, опускаясь ниже и превращаясь в кипящее чёрное варево ведьминого котла. Навалившаяся темень была густой, как печная сажа.

Я уже практически ничего не видел, а ехал с помощью, внезапно обострившейся, интуицией, граничащей со способностями летучих мышей или экстрасенсов. Прохладный сильный ветер превратился в холодный и пронизывающий. Езда по лесу давалась тяжело. Мягкий лесной дёрн, ветки, холмы и ямы жадно вытягивали силы моего организма. Сказывалось отсутствие регулярных физических нагрузок. В конце концов, я повёл велосипед в поводу. Уже не было сил, чтобы крутить педали. К тому же езда в темноте стала просто опасной. Я заблудился. Я понятия не имел: где я нахожусь. Неудержимое желание ехать вперёд уступило место досаде, а следом уже накатил страх. Я вытащил смартфон и попытался запустить навигатор, но сволочная программа никак не хотела запускаться в отсутствие интернета, а сигнал от вышки был очень слабый. Я автоматически побрёл в ту сторону, где лес был не такой тёмный и страшный. Это помогло. Я вышел на просеку под линией электропередач. Мощные опоры буквально подпирали тёмную перину неба. Казалось, что решётчатые мачты наподобие древних атлантов держат мрачный небосвод.

Предположив, что вдоль высоковольтной линии я рано или поздно выберусь из леса и дойду до цивилизации, я покатил двухколёсную машину в выбранном направлении. Был поздний вечер или уже ночь. Далёкие зарницы приближались, а гром гремел всё ближе и отчётливее. В мою сторону двигалась гроза невиданной силы, я торопился найти хоть какое-то укрытие. Идти по относительно ровной поверхности, очищенной от деревьев и кустарника, было не в пример легче прогулкам по лесу. На просеке было светлее, но казалось, что сам мир выцвел и стал похожим на старое чёрно-белое кино. Собаку я заметил не сразу.

Знакомый беспризорный пёс брёл вдоль кромки просеки, практически сливаясь с густой растительностью. Душный гнёт стонущего чёрного неба разродился первыми тяжёлыми каплями, ветер с остервенением метался седи деревьев, лес охал, скрипел и жаловался. Я изо всех сил закричал собаке:

— Эй, постой! Шарик, ко мне. Иди сюда, хорошая собака. Ты должен меня помнить. Тризор, Полкан, Тузик, Казбек, Мухтар! — попытался я приманить собаку. Я даже на корточки присел и вытянул руку в сторону беспризорного кобеля. Но старый знакомый, с каждым появлением которого в мою жизнь приходили несчастья, всё так же брёл, слегка качая хвостом и абсолютно игнорируя меня. Тогда я побежал. Жёсткие стебли прошлогодних сорняков хлестали по голеням и бёдрам, пытались спутать мои ноги, удержать, схватить, не пускать, они кололи и царапали меня, но я всё равно бежал к собаке. Казалось, что я его догнал, но вредная псина свернула в лес. Я бежал за ним, не разбирая дороги, продираясь сквозь кусты, натыкаясь на кусты и деревья. Пёс остановился и обратил на меня внимание, когда я запутался и упал, кувыркнувшись через велосипед. Теперь я оказался на незнакомой поляне, место было открытое, но там уже было много собак — целая стая. Место было открытое, на окружённой лесными зарослями, большой поляне даже кустов не было, зато вздымались валуны разного размера и формы, а в самом центре свободного от деревьев пространства из земли поднималась изъеденная эрозией скала из песчаника или известняка. Я побежал навстречу стае, ведь там был тот самый пёс, ставший вестником трагедии, котораяч теперь прочно вошла в мою жизнь.