Партия на троих - Антон Корчевский

Глава 10

Вязкая, как смола, темнота обволакивала его, давя на грудь и сознание. Тело отказывалось повиноваться, став совсем чужим, чувства исчезли без следа. Не было ни запахов, ни звуков, ни единого пятнышка света — ничего. Словно вселенная прекратила своё существование, умерла, словно погасли все звёзды, рассыпались в прах планеты, рассеялись туманности. И среди победившей энтропии каким-то образом очутился он — единственное живое существо в бесконечном пространстве. Впрочем, живое ли? Ведь не удавалось уловить даже биение собственного сердца или почувствовать, как мерно вздымается грудная клетка, наполняя легкие кислородом. Только слабое покалывание в кончиках пальцев подсказывало, что руки и ноги всё ещё на месте, что он до сих пор остаётся человеком, а не блуждающей искоркой сознания в мёртвом холодном мире. Это было единственное оставшееся чувство, и он отчаянно цеплялся за него, чтобы не сойти с ума от страха.

В мыслях царил полный разлад. В уме ярким калейдоскопом проносились картинки из прошлой жизни, но они были абсолютно бессвязны, а порой и вовсе абстрактны. Будто смотришь нарезку взятых наугад кадров из разных фильмов.

Вот он — ещё ребёнок — плывет с каким-то человеком (отцом?) на старой деревянной лодке по озеру. Смеркается, вокруг ни души, и только плещется в воде рыба. Солнце садится за поросшие лесом горы, уступая место Луне — такой непривычно большой и одинокой…

В следующее мгновение он видит себя бредущим среди раскинувшихся под светло-голубым небом плодовых деревьев. На краю сознания проскакивает ничего не значащее слово «Марс». С прогнувшихся веток свисают яблоки, груши, сливы и черешня. Воздух стремительно рассекают птицы, оглашая округу радостным щебетом. А рядом, держа его за руку, бодро шагает босиком по траве смеющаяся девочка лет четырнадцати…

Воспоминание из самого раннего детства: вокруг много улыбающихся людей, коробки с подарками, воздушные шарики. Все внимание — на него, стоящего перед тортом с зажженными тремя свечками. Пламя пугливо трепещет, но никак не потухнет, сколько ни дуй на него. Ещё раз, ещё одна попытка: надо только набрать побольше воздуха…

Чудовищные, фантасмагорические джунгли, покрывшие планету от полюса до полюса живым ковром в сотни метров толщиной. На уровне земли, куда не доходит свет крошечного солнца, царит кромешная тьма, в которой люди ориентируются лишь благодаря сложной аппаратуре, работающей во всех спектрах излучения. Облачённый в скафандр армейского образца, он стоит, сжимая дымящуюся винтовку, перед тушей мёртвого чудовища: гора мышц, густо усеянных шипами и костяными наростами…

Ни одно из этих видений не давало никакой полезной информации о себе, даже собственного имени вспомнить не удавалось. Лица, разглядываемые словно в первый раз, места, казавшиеся незнакомыми… Но он чувствовал, он знал, что сейчас жизненно необходимо ухватиться за любое воспоминание. А затем, держась за эту ниточку, распутать весь клубок, выйти из лабиринта, в который превратилась его память. Однако образы прошлых лет отказывались подчиняться воле человека, продолжая самопроизвольно всплывать из потаённых глубин мозга и исчезать прежде, чем успевало среагировать сознание.

Наконец у него получилось остановить свой внутренний взор на одном из бесчисленных видений, зафиксировать его, чтобы затем рассмотреть во всех деталях. Земля. Недавнее прошлое — об этом говорило ни с чем не сравнимое ощущение опыта за плечами. Три сверкающих на солнце, как хрусталь, небоскреба, возвышавшихся над остальными корпусами огромного тренировочного комплекса. Они были видны из любой точки тропического острова посреди Тихого океана, а потому намертво врезались в память каждому курсанту, имевшему удовольствие лицезреть их силуэт. Здания стали той соломинкой, за которую он уцепился в потоке сменяющих друг друга воспоминаний. Академия ксеноцивилизационных исследований — вот что это за место.

Он снова оказался погребен под хаотичным набором образов, однако теперь перед внутренним взором, словно маяк, маячили шпили Академии. Сознание медленно тянулось к ним невидимыми руками, отчаянно сопротивляясь вихру беспамятства…

…Яркое солнце находилось в зените; где-то за пределами поля зрения шелестела листвой пальмовая роща, а ещё дальше слышался едва различимый шум плещущихся о берег волн моря, в котором курсанты часто, нарушая дисциплину, купались по ночам вместо положенного сна. Он стоял посреди обширного полигона, одетый в защитный скафандр. Шлем сложился лепестками за плечами, по лбу ручьями стекал пот. Мышцы гудели после недавнего напряжения. Сверху, заслоняя собой солнце, спускался агравита, из открытой кабины которого уже доносился голос инструктора: «Молодец, Макаров! Так держать!».

Вот оно! Макаров — это его фамилия! А имя… имя…

Олег.

Он — Олег Макаров.

Это стало ключом к дальнейшему приведению мыслей в порядок. Сначала воспоминания, более не пугавшие незнакомыми людьми и пейзажами, появлялись, подобно тонкому ручейку, но вскоре этот ручей превратился в бурлящий поток, готовый снести всё на своём пути. Казалось, голова сейчас взорвётся от обилия нахлынувших образов. За какие-то мгновения Макаров вспомнил всё, в том числе и происшествия последнего дня — падение в болото, облаву в лесу, стычку на дороге. Вспомнил он и что случилось после прибытия инопланетного корабля, как все надежды на мирный контакт рассыпались в труху.

Судно пришельцев остановилось на смехотворном расстоянии от базы землян: его можно было подробно рассмотреть невооруженным глазом. Корпус корабля претерпевал метаморфозы. Клубившийся вокруг него фиолетовый туман начал сгущаться, изменение форм обшивки происходило со всё возрастающей амплитудой. По мере этого в глубине фиолетового облака начали появляться электрические разряды — гигантские молнии пронизывали пространство вокруг корабля. Из марева показались странные скрученные жгуты, напоминавшие щупальца гигантского спрута.

Словно завороженные, люди в тревожном ожидании наблюдали за происходящим, ожидая развязки — как вдруг всех их пронзила острая боль. Макаров отчетливо запомнил первый её приступ. Показалось, что кто-то вскрыл ему черепную коробку и раскалёнными щипцами впился в мозг. Голову разрывало на части, глаза вылезли из орбит. Некоторые не выдерживали — коридоры базы землян наполнили душераздирающие крики корчившихся от боли людей. Из носа Олега закапала кровь, ноги подкосились, и он обессилено рухнул на пол. Тадеуш, связь с которым всё ещё поддерживалась, выкрикивал какие-то команды — но его перекрывал монотонный голос компьютера, констатировавшего нападение на людей.