Военная мысль в СССР и в Германии - Юрий Мухин

Не успели создать современную радиосвязь, оснастить ею войска и научить ею пользоваться. Это самая тяжелая причина поражений.

Не успели создать современную авиацию и, главное, включить ее как органическое целое в сухопутные войска, что опять-таки невозможно было без радиосвязи.

Не смогли создать танковые соединения. Впоследствии строили много танков, но сопутствующей танкам техники строить уже не успевали. Поэтому той ударной силы, что имели немецкие танковые соединения, наши соединения не имели до конца войны.

Не успели подготовить кадры офицеров для такой массовой армии. Для подготовки кадров не было времени.

(Тут возникает и такая гипотеза. Может, было бы лучше, если бы Сталин вместо 5,5 млн. человек армии, подготовленной на 22 июня, имел бы всего 3 млн., но средства, сэкономленные на этом, бросил бы на обучение уменьшенного состава? Это идея Гитлера. Он стремился иметь небольшую, но очень сильную армию. То есть хорошо оснащенную и превосходно обученную. И в первое время это себя оправдывало. Польшу он разгромил без мобилизации – армией мирного времени. После победы над Францией произвел частичную демобилизацию. Он и румын ругал за то, что они, вопреки его требованиям, развернули большую армию, а не маленькую, но сильную.

С другой стороны, к концу войны он тоже провел тотальную мобилизацию, а ротами у него командовали фельдфебели. Так что здесь определенно сказать что-либо трудно. Возможно, нужно иметь ядро и лишь первично обученную остальную часть большой армии.)

Об этом надо говорить отдельно, но огромным преимуществом немцев было и то, что они, начиная со второй половины прошлого века, пусть и без теории, но осознанно и упорно, проводили делократизацию управления своей армией. К примеру то, что армия держится на единоначалии, и то, что любой начальник должен иметь максимум свободы и инициативы, у них не вызывало ни малейшего сомнения. А мы дико путались в этом вопросе, то вводя институт комиссаров, то упраздняя его. Насколько этот вопрос всегда был важен, свидетельствуют те места в докладе Гудериана,[14] где он специально сообщает о том, как влияет на командиров Красной Армии политическое руководство. То, что мы считали своей силой, немецкие генералы справедливо считали нашей слабостью.

Думаю, что в числе причин следует назвать и ошибку в определении направления главных ударов немцев 22 июня 1941 г. Однако если бы мы даже правильно их определили, то кардинально это ничего бы не изменило. Было бы легче, но не более того.

И, конечно, нужно отбросить прочь хрущевско-жуковские бредни о влиянии на поражения в начале войны отсутствия формальных тревог и мобилизации. Бредни о каких-то сверхталантах героев прошлых войн, расстрелянных за военный заговор. Пора прекратить жевать это антисоветское дерьмо. Французы не расстреляли до войны героя Первой Мировой маршала Петена, им пришлось приговорить его к повешению после войны.

Следовало бы назвать и причины нашей Победы.

Это прежде всего воспитание качественно новых Людей – поколения, жившего в такой атмосфере, которая воспитала из них невиданных до сего в мире борцов. Наши враги это отлично понимают и поэтому именно предвоенные годы пытаются сегодня оболгать, извратить, скурвить.

Это плановая система хозяйствования. Именно она позволила сделать то, что не способны были сделать ни цари, ни правительства в других странах – напрячь действительно все силы народа на Победу.

И, наконец, это открывшийся военно-стратегический гений Сталина в дополнение к его государственному гению. Хотя, по-видимому, они невозможны один без другого.

Ю. И. Мухин

Глава 3

ПРОПАГАНДА КАК РОД ВОЙСК

Гитлер – способный ученик Антанты

О том, что пропаганда является сильнейшим средством войны, говорится много, но, на мой взгляд, рассуждения на эту тему большей частью весьма легковесны, а примеры пропаганды ограничиваются сообщениями о разбрасывании листовок и ведении радиопередач на противника. Но ведь важно не просто выйти в эфир, но и найти, что сказать!

В Германии времен Второй Мировой войны главным пропагандистом считается министр пропаганды Рейха Йозеф Геббельс. Не хочу отнимать у него заслуг, но он все же не более, чем ученик Адольфа Гитлера, и никогда, судя по некоторым деталям, в вопросах пропаганды полностью самостоятельным не был.

Й. Геббельс

А Гитлер убийственную роль пропаганды испытал на собственной шкуре, когда был солдатом Первой Мировой войны. В 1924 г. он написал по этому поводу в своей книге «Майн Кампф»:

«Начав все глубже вникать во все вопросы политики, я не мог не остановить своего внимания и на проблемах военной пропаганды. В пропаганде вообще я видел инструмент, которым марксистско-социалистические организации пользуются мастерски. Я давно уже убедился, что правильное применение этого оружия является настоящим искусством и что буржуазные партии почти совершенно не умеют пользоваться этим оружием. Только христианско-социальное движение, в особенности в эпоху Люэгера, еще умело с некоторой виртуозностью пользоваться средствами пропаганды, чем и обеспечивались некоторые его успехи.

Но только во время мировой войны стало вполне ясно, какие гигантские результаты может дать правильно поставленная пропаганда. К сожалению и тут изучать дело приходилось на примерах деятельности противной стороны, ибо работа Германии в этой области была более чем скромной. У нас почти полностью отсутствовала какая бы то ни было просветительная работа. Это прямо бросалось в глаза каждому солдату. Для меня это был только лишний повод глубже задуматься над вопросами пропаганды.

Досуга для размышлений зачастую было более чем достаточно. Противник же на каждом шагу давал нам практические уроки.

Эту нашу слабость противник использовал с неслыханной ловкостью и поистине с гениальным расчетом. На этих образцах военной пропаганды противника я научился бесконечно многому. Те, кому сие по обязанности ведать надлежало, меньше всего задумывались над прекрасной работой противника. С одной стороны, наше начальство считало себя слишком умным, чтобы чему бы то ни было учиться у других, а с другой стороны, не хватало и просто доброй воли.

Да была ли у нас вообще какая бы то ни было пропаганда?

К сожалению, я вынужден ответить на этот вопрос отрицательно. Все, что в этом направлении предпринималось, было с самого начала настолько неправильно и никудышно, что никакой пользы принести не могло, а зачастую приносило прямой вред.

Таким образом, чем шире та аудитория, на которую мы хотим воздействовать, тем тщательнее мы должны иметь в виду эти психологические мотивы. Так например, было совершенно неправильно, что германская и австрийская пропаганда в юмористических листках все время пыталась представлять противника в смешном виде. Это было неправильно потому, что при первой же встрече с реальным противником наш солдат получал совершенно иное представление о нем, чем это рисовалось в прессе. В результате получался громадный вред. Солдат наш чувствовал себя обманутым, он переставал верить и во всем остальном нашей печати. Ему начинало казаться, что печать обманывает его во всем. Конечно, это никак не могло укреплять волю к борьбе и закалять нашего солдата. Напротив, солдат наш впадал в отчаяние.

Военная пропаганда англичан и американцев, напротив, была с психологической точки зрения совершенно правильной. Англичане и американцы рисовали немцев в виде варваров и гуннов; этим они подготовляли своего солдата к любым ужасам войны.

Английский солдат благодаря этому никогда не чувствовал себя обманутым своей прессой. У нас же дело обстояло как раз наоборот. В конце концов наш солдат стал считать, что вся наша печать – «сплошной обман». Вот каков был результат того, что дело пропаганды отдали в руки ослов или просто «способных малых», не поняв, что на такую работу надо было поставить самых гениальных знатоков человеческой психологии.

Полное непонимание солдатской психологии привело к тому, что немецкая военная пропаганда стала образцом того, чего не надо делать.

А между тем уже у противника мы могли бы научиться в этом отношении очень многому. Нужно было только без предрассудков и с открытыми глазами наблюдать за тем, как в течение четырех с половиной лет, не ослабляя своих усилий ни на одну минуту, противник неустанно бил в одну и ту же точку с громадным для себя успехом.

Но хуже всего у нас было понято то, что является первейшей предпосылкой всякой успешной пропагандистской деятельности, а именно, что всякая пропаганда принципиально должна быть окрашена в субъективные цвета. В этом отношении наша пропаганда – и при том по инициативе сверху – так много грешила с первых же дней войны, что поистине приходится спросить себя: да полно, одной ли глупостью объяснялись эти вещи!?