Возвышение Сайласа Лэфема - Уильям Хоуэллс

Миссис Лэфем все еще не вышла из оцепенения, в которое ее поверг визит миссис Кори. Вспышка Пенелопы не вывела ее из этого состояния. Она лишь рассеянно покачала головой и сказала:

— Не знаю.

— Почему Пэн так озабочена тем, какое впечатление она произвела? Не все ли ей равно, понравилась она миссис Кори или нет?

— По-моему, все равно. Но я видела, что она все время очень нервничала. Кажется, миссис Кори сразу ей не понравилась, вот она и была сама не своя.

— Расскажи подробно, мама, — сказала Айрин, садясь.

Вернувшись домой, миссис Кори описала визит своему мужу.

— Каковы же твои выводы? — спросил он.

— Они были очень смущены и вместе возбуждены, — я говорю о матери. Не хочу ее обвинять, но вид у нее был виноватый.

— Думаю, Анна, что это ты заставила ее так себя чувствовать. Воображаю, какова ты была в роли обвинителя, но слишком воспитанного, чтобы говорить прямо. На что ты ей намекала?

— Ни на что, — сказала миссис Кори, снисходя до того, чтобы защищаться. — Но я увидела достаточно, чтобы убедиться, что девушка влюблена в Тома, и мать это знает.

— Очень плохо. Я думал, ты ездила узнать, влюблен ли Том. А что, она все так же хороша?

— Ее я не видела; ее не было дома; я видела сестру.

— Не совсем понимаю, Анна. Но ладно. Что собой представляет сестра?

— Крайне неприятная молодая особа.

— Что она делала?

— Ничего. Для этого она слишком хитра. Но таково мое впечатление.

— Значит, она не показалась тебе остроумной, как Тому?

— Мне она показалась дерзкой. Другого слова не нахожу. Она старается озадачить и смутить.

— О, это хуже, чем дерзость, Анна; это уже криминал. Слава богу, что младшая так хороша.

На это миссис Кори не дала прямого ответа.

— Бромфилд, — сказала она после некоторого озабоченного молчания. — Я обдумала твой план, и мне кажется, что он правильный.

— А что у меня за план? — спросил Бромфилд Кори.

— Обед.

Муж засмеялся.

— Значит, ты перестаралась в роли морального обвинителя, и теперь надо искупить вину.

Но миссис Кори поспешно продолжала — с достоинством, несмотря на тревогу:

— Суть в том, что мы не можем игнорировать близость Тома с этой семьей; она, видимо, будет продолжаться, даже если это всего лишь небольшое увлечение, и мы должны признать это, чем бы дело ни кончилось. Это очень простые, совершенно не светские люди, но не могу сказать, чтобы неприятные, вот разве только, — добавила она, видя улыбку мужа, — вот разве отец… А отца как ты находишь? — взмолилась она.

— Он интересный собеседник, — сказал Кори, — когда речь идет о краске. А как выглядит неприятная дочь? Ты и ее пригласишь?

— Маленькая, темноволосая. Пригласить следует всех. — Миссис Кори вздохнула. — Так что же, ты против обеда?

— О нет. Как ты говоришь, мы не можем игнорировать их отношений с Томом, каковы бы они ни были. Лучше их признать и мириться с неизбежным. Думаю, что обед с Лэфемами будет очарователен. — Он взглянул на нее с легкой иронией в голосе и взгляде; а она снова вздохнула — так глубоко и тяжко, что он рассмеялся. — Это может оказаться, — предположил он, — лучшим способом излечить Тома от его увлечения, если таковое имеется. До сих пор он видел ее с соблазнительными прикрасами, какие мать умеет придать дочери в семейном кругу, где ее нельзя сравнить с другими девушками. Ты должна пригласить нескольких очень хорошеньких девушек.

— Ты так полагаешь, Бромфилд? — спросила миссис Кори, слегка ободрившись. — Пожалуй, да, — но она снова тут же приуныла. — Я не знаю ни одной хоть наполовину такой хорошенькой.

— Ну тогда — получше воспитанных.

— У нее хорошие манеры, очень скромные и приятные.

— Тогда более образованных.

— Тому такие не нравятся.

— О, вижу, ты сама хочешь, чтобы он на ней женился.

— Нет, нет.

— А ведь обед поможет их сближению и ускорит дело.

— Ты знаешь, что я этого не хочу, Бромфилд. Но я чувствую, что мы должны что-то предпринять. Иначе все это покажется чем-то тайным. А это несправедливо по отношению к ним. Обед ничего не испортит, а, пожалуй, принесет пользу. Да, — продолжала миссис Кори, опять немного подумав, — надо их пригласить — всю семью. Конечно, пусть все будет запросто.

— Не можешь же ты дать обед тайком, если я правильно тебя понял. Если давать, то не так, точно мы этого стыдимся. Надо пригласить еще кого-нибудь.

— Да, — вздохнула миссис Кори. — Но еще не все вернулись в город, — добавила она с облегчением, вызвавшим у ее мужа улыбку. — Во всем этом есть нечто фатальное, — заключила она суеверно.

— Значит, лучше не противиться. Иди и как можно скорее заставь Лили и Нэнни примириться с положением.

Миссис Кори немного побледнела.

— Но ведь правда так будет всего лучше, Бромфилд?

— Я в этом уверен, дорогая. Единственное, что колеблет мою уверенность, — это то, что идея была моя. Но ты ее приняла, значит, все правильно. Я-то, признаться, не ожидал этого от тебя.

— Нет, нет, — сказала жена, — пожалуй, все же не стоит.

13

Поначалу отказавшись от мысли пригласить Лэфемов на обед, миссис Кори принялась за ее осуществление с мужеством грешницы, которая принесла жертву добродетели, честно признав ее превосходство над задуманным ею прегрешением. Она не сомневалась, что Лэфемы придут, и сомневалась только насчет других приглашенных. Она с некоторым волнением заговорила об этом с дочерьми, но те не воспротивились; они взглянули на дело так же, как она сама, и согласились, что ничем еще не отблагодарили Лэфемов за прошлое лето, когда оказались так им обязаны; а еще хуже, что потом обратились к миссис Лэфем за деньгами на благотворительную цель. Долг благодарности не был уплачен, и даже наросли проценты. Чем же повредит обед? — сказали они. Можно без ущерба для себя пригласить на него любых знакомых; но легко также придать обеду тот характер, какой они захотят; Лэфемы не разберутся и все равно будут довольны. Труднее будет с Томом, если он серьезно интересуется девушкой; но что он может возразить, если обед будет в семейном кругу. Каждая из них, когда они обменялись мнениями, подумала о том родственном круге, который вызывает и восхищение, и ужас постороннего, оказавшегося в бостонском обществе. На каждом шагу разветвленные родственные связи отнимают у него всякую надежду высказать свое мнение о людях; менее всего может он чувствовать себя в безопасности, когда слышит, как один бостонец обличает или высмеивает другого. Пусть же он остережется поддакивать этой критике, какой бы ни казалась она справедливой, ибо возможно, что объект ее доводится кузеном тому, кто осуждает. Когда посторонний человек слышит, как группа бостонских дам называет друг друга и всех упоминаемых ими знакомых джентльменов уменьшительными именами, он остро чувствует свою отчужденность, но хотя бы находится в относительной безопасности; тогда как в обществе, где Мидлсексы в течение двухсот пятидесяти лет женились на Эссексах и производили на свет Саффолков, все эти скрытые родственные связи на каждом шагу ставят ему ловушки.

Эта обстановка, столь опасная для чужака, для уроженца города является, напротив, источником силы и безопасности. Не слишком желательного знакомого можно столь успешно укрыть родственной сетью, что вне ее о нем никто не услышит; поразительные истории рассказывают о людях, которые провели в Бостоне целую зиму в качестве гостей Саффолков и вращались в свете, а потом обнаружили, что не встретили никого, кроме Эссексов и Мидлсексов.

Миссис Кори прежде всего подумала о своем брате Джеймсе и с необычной терпимостью вспомнила его беспечную добродушную жену. Джеймс Беллингем всегда был главным советчиком ее сына и, можно сказать, способствовал его поступлению к Лэфему. Затем она подумала о вдове своего кузена Генри Беллингема, которая выдала дочь за пароходчика с Запада и любила своего зятя; эта уж наверное стерпит короля краски и его семейство. Дочери миссис Кори так настаивали на кандидатуре Чарлза, сына миссис Беллингем, что она включила в список и его, — если он будет в это время в городе; он может оказаться в Центральной Америке, но знается он с самыми разными людьми. Этим, видимо, можно было бы и ограничиться: четверо Лэфемов, пятеро Кори и четверо Беллингемов.

— Но выходит тринадцать, — сказала Нэнни. — Можно еще позвать мистера и миссис Сьюэлл.

— Хорошая мысль, — одобрила миссис Кори. — Он наш пастор, так что нам вполне подобает…

— Почему бы не пригласить Роберта Чейза? Жаль, если он не увидит ее — при ее-то красках.

— Это мне не совсем нравится, — сказала миссис Кори, — но можно и его, если не получится слишком много. — Художник Чейз был женат на бедной родственнице семьи Кори; жена его умерла. — Может быть, еще кого-то?

— Мисс Кингсбери.

— Мы ее и так часто приглашаем. Она может подумать, что для чего-то нам нужна.