Последняя камелия - Сара Джио

– Ах… от моей подруги Келли, – быстро сочинила я.

Он почесал в затылке.

– Келли? Из колледжа?

– Да, – ответила я. – Она, м-м-м, хочет поздравить нас с годовщиной.

Рекс кивнул.

– Ого, очень мило с ее стороны. – Он какое-то время с любопытством рассматривал букет.

– Как продвигается твоя работа? – спросила я, ставя вазу на столик рядом с письмом.

– Прекрасно, – ответил он, потирая лоб. – Но мне кажется, что в этой истории не хватает ключевого элемента…

– У меня есть идея, может тебе пригодиться… Прошлой ночью я не могла заснуть и решила пройтись. И, знаешь, миссис Диллоуэй показала мне кабинет леди Анны. Рекс, мне кажется, много лет назад здесь произошло нечто ужасное.

– Правда? Но что именно?

– Трудно сказать… Думаю днем поехать в город. Может, что-то удастся раскопать.

– Хорошая мысль, – одобрил он. – Я бы составил тебе компанию, но я только что оттуда. Кроме того, в полдень у меня встреча с бригадиром строителей.

– Бригадиром строителей?

– Да. Отец нанял его для реконструкции.

Я знала, что планируются перемены, но мне было неприятно думать о том, что в поместье будет проводиться грандиозная перестройка.

– Но ведь они не будут делать ничего существенного?

– Не уверен, – ответил Рекс. – Но это не мое решение. У родителей уже есть план. Я должен лишь поставить подпись под последними деталями.

Я подумала об оранжерее. Неужели ее уничтожат? Не устроят ли там домашний кинотеатр или что-то в этом роде? Не срежут ли бугенвиллеи, чтобы поставить телевизор с плоским экраном?

Мое сердце заколотилось.

– Рекс!

– Эддисон? – откликнулся он, и наши глаза встретились.

Я рассматривала его лицо, такое нежное, честное и сильное. Он был моей скалой, моим покоем, единственной семьей, какую я знала. Почему же он не понимает, что происходит в моем сердце? Оранжерея, миссис Диллоуэй, букет оранжевых роз, символизирующих ужас моего прошлого…

Я открыла рот, но не смогла сказать ни слова.

– Ты хорошо себя чувствуешь, милая? – спросил Рекс, целуя меня в шею. Он поставил сумку около лестницы, и оттуда выскользнуло несколько папок, на одной из них было написано: «Аманда».

Рекс быстро нагнулся, чтобы положить их обратно, и снова взглянул на меня. Мне показалось, что я заметила в его глазах холод – как вспышку, как намек, что он знает обо мне все.

Я слабо улыбнулась:

– Конечно, хорошо.

Он с любопытством посмотрел на меня с лестницы.

– Будь осторожна по дороге в город.

Я кивнула. Когда я проходила мимо вазы с оранжевыми цветами, их лепестки напоминали яркое, горячее пламя.

По дороге в город я едва уворачивалась от встречных машин. Сзади, обгоняя меня, засигналил автомобиль. Несмотря на мои частые поездки в Англию вместе с Рексом, я так и не могла привыкнуть к левостороннему движению.

В городке я припарковала машину и снова обдумала свои планы на день. Что я надеялась здесь найти? Я осмотрела фасады магазинов вдоль булыжной мостовой. Почта. Сапожник. Кафе Гретхен. Пивная Милтона. Посмотрев, как полицейский раскачивает жезл на запястье, я вошла в кирпичное здание полицейского участка с красной дверью и быстрыми шагами направилась к конторке.

– Чем могу помочь, мисс? – спросила женщина средних лет в очках, как у Джона Леннона. Ее волосы были завязаны сзади в хвост, а глубокие морщины на лбу вытянулись в совершенно прямую линию.

– Видите ли, – проговорила я, чувствуя стеснение в груди, – я провожу небольшое исследование и подумала, может быть, вы сможете сориентировать меня.

– Ах, вы американка, – дружелюбно произнесла дама. – Добро пожаловать в Клайвбрук!

– Спасибо.

– Что привело вас в наши края?

– Родители моего мужа недавно приобрели Ливингстон-Мэнор. Мы проведем здесь лето.

– А, понятно. Значит, вы из семейства Синклеров.

– Да, – сказала я. – Я Эддисон Синклер.

– Приятно познакомиться, – ответила она, протягивая руку. – А я Мэйв.

Передав папку подошедшему клерку, она снова повернулась ко мне.

– Приятно видеть, что в старом доме поместья снова кто-то улыбается! А раньше царило полное уныние. – Она задумалась. – У нас тут некоторые считают, что это место проклято.

– По этому поводу я и пришла, – кивнула я. – Я узнала, что в тридцатых и сороковых годах здесь пропали несколько молодых женщин.

– Да, действительно, – ответила Мэйв и указала на плакат на стене у двери. – Вон их имена.

– И их так и не нашли?

Она медленно покачала головой:

– Это такое мрачное время в нашей истории. Конечно, я была слишком мала, чтобы помнить его, но моя мама все еще говорит об этом, будто в Клайвбруке по-прежнему орудует свой Джек Потрошитель.

– Боже! – проговорила я. – Вы считаете, такое может быть?

– Боже упаси! Да и если бы он был, ему бы было уже за девяносто. – Она покачала головой. – Нет. В 1940 году преступления прекратились. Думаю, этот злодей тогда умер. Но мы, наверное, никогда точно не узнаем.

Я вынула записную книжку и записала дату. Потом спрошу об этом у миссис Диллоуэй.

– А вы знаете что-нибудь о лорде Эдварде Ливингстоне?

– Только то, что он умер в шестидесятые годы. Он был очень скрытен. Никто ничего толком о нем не знает, одни слухи. Помню, когда я была девочкой, однажды он приехал в город. Я тогда играла у фонтана в камешки, и один мальчишка стал кричать на него. Называл убийцей. Я тогда его пожалела. – Женщина вздохнула. – Он был не похож на человека, который убил свою жену. По-моему, он был слишком мягким для такого преступления.

Я внимательно смотрела на собеседницу.

– А еще что-нибудь не можете припомнить? Может, кто-то работал в поместье в те годы и показался вам странным?

– Ну, там была домоправительница, экономка, – усмехнулась она. – Как ее звали? Миссис…

– Диллоуэй?

– Да, точно. У меня от нее мурашки по коже. Прожить в этом старом доме семьдесят лет! Она наверняка что-то скрывает.

– Она была очень привязана к леди Анне Ливингстон, – сказала я. – Вот почему остается здесь все эти годы. Она присматривает за ее садом.

– Это она вам сказала?

– Да. И, я полагаю, это правда.

– Тогда почему же она ходатайствовала, чтобы акт вскрытия леди Анны остался в тайне?

– Что?! – Чтобы не упасть, я схватилась за край конторки.

– Сядьте, – сказала Мэйв. – Пойду посмотрю, не смогу ли достать это дело.

Вскоре она вернулась с конвертом.

– Вы не поверите, но судья удовлетворил ее просьбу. Документы запечатаны, но здесь вы можете увидеть само ходатайство. – Она показала мне фотокопию. – Вот. Внизу ее подпись.

Следующий час я бродила по улице, пытаясь осмыслить все, о чем говорила мне миссис Диллоуэй. Если она так любила леди Анну, если хотела защитить ее, почему же она решила скрыть правду о ее смерти?

Я шла по тротуару, пока не дошла до маленького сквера на краю города. Рядом играли дети. Услышав их смех, я посмотрела на двух маленьких девочек, взлетающих в воздух на качелях. Счастливые. Беззаботные.

Пятнадцать лет назад

– Аманда! – кричал мальчик.

Продирая глаза, я вскочила с кушетки. Сколько я проспала? Тетя Джин, отправляясь на очередной сабантуй, просила меня присмотреть за Майлзом. Она должна была вернуться еще вчера, но не вернулась. Я бросилась в спальню, но на раскладушке рядом с кроватью тети малыша не было. Смятое одеяло с Большой Птицей[12] валялось на дощатом полу.

– Аманда! – снова раздался крик.

На этот раз я подбежала к окну и выглянула через пожарный выход на аллею внизу, где какой-то добрый жилец много лет назад установил алюминиевые качели. У меня захватило дыхание. Шон. Он раскачивал малыша слишком сильно. Ручки Майлза изо всей силы ухватились за ржавые цепи.

– Прекрати! – закричала я в открытое окно. – Шон, он же сейчас упадет!

Я быстро обулась и схватила куртку, вздрогнув, когда рукав задел за запястье – ожог от сигареты, который оставил Шон прошлой ночью.

– Майлз, я иду! – крикнула я, спускаясь вниз по пожарной лестнице и кляня себя, что проспала. Шон мог мучить меня, но я не позволю ему искалечить малыша.

Оказавшись на улице, я свернула за угол в аллею, где старые рахитичные качели грозили вот-вот опрокинуться вместе с Майлзом.

– Аманда! – кричал он. – На помощь!

– Прекрати, Шон! – кричала я.

– Ну-ну-ну, и что ты сделаешь? – ухмыльнулся он.

– Ради бога! Он сейчас упадет.

Я возненавидела тетю Джин за то, что оставляла нас с этим монстром. Майлз, которому едва исполнилось три годика, взлетал в воздух. Я смотрела на его ножки. Еще несколько мгновений, и он упадет. У него не хватало сил держаться. Он сползал с сиденья.

– Смотри, он снова обдулся, – со смехом сказал Шон. – Посмотрим, как долго он продержится.

– Прекрати! – крикнула я, пытаясь оттащить его от качелей.

– Вопрос в цене, – ответил он, отпихнув меня. – Ты знаешь, что я люблю.