Сон на золе (СИ) - Моррисон Марк

— Ева, родная, какого черта тут происходит? Где я?

— Расспросы могут немного подождать, — продолжала командовать моя напарница. — Видишь, справа от тебя, там, где заканчиваются ячейки с телами, начинается ряд сидений?

Я присмотрелся к видео, любезно раскрытому Евой на весь интерфейс. Да, действительно, видно половину ближайшего посадочного кресла. Но чтоб добраться туда, потребуется карабкаться вверх по наклонному полу.

— Над вторым от тебя сидением есть закрепленный шлем. Камеры с той стороны больше не функционируют. Поэтому тебе придется доставать его вслепую.

— Зачем мне шлем?

— Чтобы не чувствовать себя кротом. На нем установлены визуальные комплексы, в том числе прибор ночного видения.

— Ладно, — я привстал, пошатываясь в кромешной темноте. Руки дрожали, словно у алкоголика со стажем. Слабость в ногах тоже не придавала оптимизма. — Этот шлем закреплен какими–то хитрыми фиксаторами?

— Стандартный закрытый шлем, как в вирт–играх. Снимешь с тела и наденешь.

— С тела?! — опешил я, едва не выпалив это вслух. — Так, Ева, я с места не сдвинусь, пока ты не объяснишь мне, что произошло, и где я нахожусь.

На несколько секунд воцарилась тишина, но потом напарница сдалась:

— Люди слишком уперты, но я поняла. Только учти: времени у нас может быть в обрез.

— Хорошо, я карабкаюсь, а ты рассказывай, — предложил я компромисс.

— Принято. Что последнее ты помнишь?

— Кажется, я видел, как парни в черном тащили тело Вероники Павловны… точнее измененного. А потом… меня оглушили?

— Верно, силовики Аргентума доставили тебя сюда, в свой транспорт. Затем раздели и поместили в стазисную ячейку.

— Известно, что им от меня было нужно?

— Данные отсутствуют.

— Ну да. Понахапали народа и консервируют себе, — проворчал я, пробираясь мимо жуткого пузатого тела. — Черт, скользко–то как.

— В остальных ячейках находятся измененные, а также обычные люди.

— Люди? Здесь есть еще выжившие?

— Конкретно сейчас ты единственный живой организм внутри этого транспортного средства.

— И на кой кому–то потребовались дохлые твари и трупы людей?

— На момент погружения, все они были живы.

Мои глаза округлились, а вцепившаяся в кресло рука чуть не соскользнула. Да какого хрена здесь вообще происходит? Я не успел обрушить на Еву длинную тираду, поскольку напарница поспешила меня перебить:

— Каин, давай по порядку, иначе ты сам себя запутаешь. Тебя, как и всех остальных, грузили в машину в бессознательном состоянии. Наша лаборатория была предпоследним местом, где силовики останавливались. Было еще одно, и новые тела в ячейках.

Я как раз уже добрался до цели. Раскорячившись на кресле, и зафиксировав себя ремнем безопасности, с отвращением начал ощупывать замерший рядом труп.

— Затем мы потерпели крушение.

— В смысле?

— Обвал, или что–то подобное. Транспорт рухнул в пролом, в следствии чего двое силовиков погибло. Пленников спасло то, что они находились в стазисном растворе и в зафиксированном состоянии.

— Это как же нас должно было тряхнуть…

— Столкновение было весьма мощным. Насколько я могу судить, мы провалились в низинный город. Определить уровень не получается. Наружные датчики сильно повреждены.

Мои руки обшарили знакомый после встречи в лаборатории закрытый шлем. С трудом удалось нащупать и нажать кнопку экстренного открытия за правым ухом. Зашелестев, шлем изменил свою форму. Прощупав, я понял, что передняя бронепластина уехала вверх, словно рыцарское забрало, а нащечные щитки подались немного в стороны.

— Я рад, что ты меня просвещаешь, но как–то очень много информации, Ева, — с натугом прошептал я вслух, пытаясь стянуть чудо–каску с трупа. — С каких пор ты умеешь сканировать окружающее пространство?

— Информация добыта из бортовых систем БМП.

— БМП? Ого, то есть это не просто транспорт… Так, погоди, ты взломала системы боевой машины? И даже без периферийных устройств?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Процесс занял трое суток, но благодаря тому, что отслеживать и блокировать его было некому, все закончилось успешно.

Это она, конечно, молодец. Не зря проходили основы взлома. Но кое–что меня насторожило:

— Три дня?

Только тогда я догадался глянуть на системные часы… и охренел.

— Ева, дорогая, сколько я пробыл в отключке? — сам–то я уже видел ответ, но сознание отказывалось верить.

— Ты пробыл в стазисной ячейке чуть больше месяца, Каин.

— Мляяя… — хорошо, что меня держал пояс безопасности, иначе бы я снова сполз вниз. — Да как так–то?

— После аварии силовики Аргентума срочно покинули БМП, бросив пленников и убитых. Дальнейшая их судьба мне неизвестна, но место крушения очень скоро заполнили измененные. Датчики снаружи машины фиксировали множество этих созданий. Они ходили совсем рядом, но к нашему счастью, пытаться вскрыть машину никто не стал. Внутри царила гробовая тишина, а двигатель источал химические выбросы. Думаю, это стало решающими факторами.

— Химия?

— Не о чем беспокоится. Основная утечка снаружи, но на твоем месте я бы долго не задерживалась в машине.

— Понял. А что твари? Они тоже до сих пор снаружи? — хмурясь спросил я.

— Нет. Относительно недавно последние из измененных покинули район крушения. Именно по этой причине я инициировала экстренное прерывание стазисного сна. Но до тех пор пришлось держать тебя в спящем состоянии, дабы не привлечь внимание хищников.

— Ну хоть что–то хорошее, — я наконец–то снял шлем с чужой коротко остриженной головы. Хотя сидел и все не решался его надеть. Вещь, снятая с трупа, не внушала оптимизма.

— К сожалению, стоит отметить, что ресурсы БМП не соизмеримы с лабораторными. Очень скоро стало понятно, что система всех вас экстренно освободит через несколько дней. Поэтому мне пришлось перекрыть подачу кислорода в ячейки с измененными, чтобы не случилось бойни внутри самого транспорта. А затем пустить туда стерилизующий раствор, дабы замедлить разложение. Но время шло, а опасность снаружи сохранялась. Поэтому я была вынужденаотключить не критические вторичные подсистемы, в том числе и все остальные ячейки, кроме твоей.

Я уже не был уверен бьет ли меня озноб из–за слов своего ИскИна, или мне просто холодно.

— То есть ты сознательно убила несколько человек?

— Выбор был невелик. Приоритет твоего выживания для меня несоизмеримо выше, чем жизни побочных объектов. Никто из них не подпадал под критерий «близкий».

Какое–то время я просто сидел, прикрыв лицо ладонью, и свыкался с мыслью, что незнакомые мне люди отдали свои жизни, чтобы я выжил. И пускай сделали они это не по своей воле, но ощущение было поганым. Будто сам лично отправил их на тот свет.

— Нде… одна новость ярче другой, — покачал я, наконец, головой. — Нам надо будет с тобой более тщательно изучить тему гуманизма и морали. Но и осуждать тебя, конечно, я не могу. Вероятно, жив я сейчас только благодаря тебе.

С этими словами я напялил на голову шлем, который, к моему удивлению, совсем не вонял мертвечиной. Скорее отдавал какой–то химией. Нажал на кнопку, и бронепластины стали на свои места. Шлем включился, но я по–прежнему ни черта не видел.

— Провожу синхронизацию. Перевожу шлем в режим фильтрации окружающего пространства.

Мигнув, чернота передо мною довольно быстро обрела контуры, а потом и вовсе стало все видно, только в черно–белом спектре. Ну, быть дальтоником и видеть, это куда лучше, чем мыкаться в темноте, будто слепой. Я осмотрелся, чтобы понять, наконец, обстановку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Внутри БМП было не так просторно, как казалось. От десантного люка на всю корму шло по три сидения по каждому борту. На одном из них восседал труп, с торчащими из груди обломками чего–то блестящего и металлического. Дальше по каждому борту располагалось по штабелю из четырех стазисных ячеек, больше смахивающих на пакеты, один из которых теперь опустел. Следом шло что–то вроде оружейно–вещевого отсека, а дальше — кабина.