Талисман мага - Камли Брайт

Ральф задумался. С одной стороны, отец был прав: в открытую с Нечистым не справиться, и если существует хотя бы один способ от него избавиться, то грех им не воспользоваться. Нечистый попадет в собственную же ловушку: это ведь он, Дэвид, собирался в качестве приманки употребить остатки сознания «покойного С'каро». К тому же, по сравнению с теми «прозрачными» намеками: «Поскольку настоящего С'лейна уже давно нет, боль и страх за него будет чувствовать Дэвид…», — нынешние слова Карлоса свидетельствовали о нем, как о вполне здоровом, трезвомыслящем человеке. Хотя, что и говорить, до благородства здесь было…

— Ответственность, Михаэль, ответственность…

— Согласен, но я как вспомню, что Дэвид чуть ли не на себе тащил меня из подземелья…

— Это потому, что ты был ему нужен! Хайлендер да плюс к этому способность к тысячемильным телепатическим контактам! Сколько тебе говорить: Дэвид такими не разбрасывается! — с неожиданной горячностью возразил Карлос. Похоже, он собирался сказать что-то еще, но передумал. — Кстати, — добавил он уже с совершенно с другой интонацией, — ты, надеюсь, не забыл поинтересоваться координатами тех троих?

— Не забыл.

— Вот это дело, — кивнул отец. — Мало ли что может случиться… Ну так как?

«Как… в качестве запасного варианта, на самый крайний случай, еще куда ни шло, но… — Внезапно Ральф вспомнил, что два дня назад Дэвид едва не подчинил его себе. Никакого благородства в том, как Нечистый собирался это сделать, не было ни на грош, и если бы не Лес… — Кстати, а не попросить ли помощи у Леса? Хотя, нет: это, пожалуй, еще отвратительнее, чем удар в спину, да и вмешивать Лес в сугубо человеческие дела… Нет, слишком опасно…»

Кто знает, а вдруг разумным деревьям такое понравится и в дальнейшем захочется большего? Не хватало, чтобы еще и растения решили приложиться к развитию цивилизации…

— Ты прав, — сдался Ральф. — А…

У самой палатки вдруг послышался шорох, и, откинув полог, вовнутрь заглянула Марта.

— Извините, я только хотела посмотреть, как там Ян…

Ральф не поверил своим глазам: буквально за пару секунд отец помолодел лет на двадцать, а его улыбка…

— По-моему, он все еще спит. — Рука оставила в покое флакон и плавно двинулась навстречу вошедшей женщине.

— Благодарю, — мгновенно порозовевшая Марта оперлась на протянутую ладонь. — Вы правы: действительно спит. — Ресницы смущенно опустились вниз.

— Я же говорил…

До того, как Марта ушла, было сказано еще несколько ничего не значащих фраз, но Ральфу почудилось, будто взгляд отца, его жесты, голос всякий раз говорили больше: о том, что женщина, которую он видит, прекрасна и что он восхищается ею. И Марта так же чувствовала и понимала это; больше того — принимала как должное, и здесь, в палатке, посреди дикого леса, ей не казалось это ни странным, ни противоестественным…

А еще разведчик вдруг вспомнил, как Амалия рассказывала ему о своем разговоре с Карлосом. Почему-то думать сейчас об этом было неприятно. Какое-то легкое раздражение — неужели он ревнует? Да нет, не может быть…

— Ну, ладно, предположим, уберем мы Дэвида — что делать с остальными? Против всего Темного Братства у нас…

— А зачем? — Отец медленно оторвал взгляд от еще колыхавшегося полога. — Разве ты не знаешь, что в Канде идет настоящая война: люди сами борются с Темным Братством, и не безуспешно: уничтожение Кругов — вопрос времени. Но вот Дэвид им не по зубам, а поэтому Нечистый — на нашей с тобой совести, и сделать это должны мы с тобой вдвоем. Так что поторопился ты, Михаэль, вызывая десант… Ладно-ладно, — заметив, как изменилось лицо сына, добавил он. — Скорее всего, на твоем месте я поступил бы так же… А ты мне лучше вот что скажи: у тебя с ней серьезно? — Карлос кивнул в сторону полога.

— Да нет, — пожал плечами Ральф. — Мы просто друзья.

— А та?

— Которая?

— Не притворяйся: ты знаешь, о ком идет речь.

Мысль о том, что Амалия, хоть и недолго, была в телепатическом контакте с отцом, снова больно резанула где-то внутри: для Карлоса с его-то опытом ничего не стоило за несколько секунд просмотреть все ее сознание!

— Отец, — Ральф старался говорить спокойно, — когда ты уезжал с Острова, мне и впрямь было всего восемь лет, но теперь, если ты заметил, я немного подрос.

— Ты не понимаешь.

— Не понимаю чего?

— Посмотри, что творится с Алексом.

— Если он сопьется, то исключительно по собственной глупости!

— Михаэль, он эту женщину любит.

— Любит?! Да плевал он на нее: шесть лет бабе голову морочит!

— А чем лучше ты? Если, говоришь, у тебя с ней несерьезно?

— Она об этом знает.

— Знает?! Дорогой мой, запомни раз и навсегда: любая баба всегда хочет знать только одно — что ее любят.

— Тем более! Что, мне ее теперь от себя гнать? — почти со злостью спросил Ральф.

Хотя, почему же почти — он на самом деле злился. На отца — за то, что тот, как всегда, был прав; на себя — за то, что опять ведет себя рядом с ним, как подросток. Сейчас, например, Ральф и хотел и не знал, как сгладить возникшую по его же вине неловкость. Да и что в этом удивительного? Разве он знал отца? Он знал Карлоса — знаменитого санрайзовского разведчика, читал и слышал массу историй о нем, былей и небылиц. Но что он действительно знал о настоящем Карлосе? Что тот всегда любил и был любим женщинами? Воспоминания о них — единственное, чего не коснулась зараза. Откуда, например, у отца на щеке этот шрам? Или эти рябинки на коже… Длинные изящные пальцы теребили продолговатый флакон с розовым маслом…

— Отец…

— Да?

— Каким образом ты заставил Дэвида поверить в твою смерть?

— Заразился оспой…

Решетка на окне была не только необыкновенно прочной — ее прутья располагались всего в дюйме друг от друга. А если еще вспомнить, что сама комната находилась на высоте не меньше пятидесяти ярдов, и вершины росших в саду деревьев не дотягивались и до середины башни… Вряд ли кто-то всерьез полагал, что пленница решится на побег. Амалия отошла от окна и присела на кровать. Господи, до чего глупо все получилось… А может, как раз наоборот — ведь ее же предупреждали…

Майкл не зря говорил в ту ночь про ветер: к утру он усилился настолько, что пришлось убрать почти все паруса. Накренившись на левый борт, шхуна неслась с какой-то бешеной скоростью; еще стремительнее мчались по небу рваные серо-черные облака, и Амалия, глядя на это зримое проявление гнева Господня, начинала невольно про себя молиться за всех, кто находился сейчас на корабле, — особенно за человека, уже сутки не выпускающего штурвал. Капитан Патрик не доверял управление никому и оставался в рубке до тех пор, пока шхуна — на три дня раньше намеченного срока — не причалила в порту Чизпека.