Руки, полные пепла - Мэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто-то убивает богов, – Гадес решил не ходить вокруг да около. – Ты знаешь.
Нуаду выдохнул дым, пахнущий вишней, и пожал плечами:
– Все знают.
Он не очень-то стремился поддерживать диалог, и Гадес подумал, что это не сулит ничего хорошего. Будет трудно.
– От меня-то вы чего хотите? – внезапно спросил Нуаду.
– Нападавших несколько. У них есть Оружие Трех Богов. Но и это ты знаешь.
– Еще бы, – хмыкнул Нуаду и глянул на Сета. – Вы такой переполох подняли. Я даже отправил к вам Диан Кехта.
Пришлось напрячься, чтобы вспомнить, кто это – кажется, ирландский бог врачевания. Но Сет отлично знал, о ком речь:
– Ага, он теперь бухает в лондонских барах вместе с остальными. Они называют это «обмен опытом».
– Никто не может им запретить, – невозмутимо отозвался Нуаду. – Так я тут при чем?
– У нападавших есть псы. И вроде они были у тебя, – сказал Гадес.
Нуаду снова с невозмутимым видом пыхнул трубкой.
– Мои собаки – все черные псы Британских островов. Призраки с горящими глазами, что блуждают на старых дорогах и перекрестках, охраняют могилы хозяев и несут беду, – в голосе самого Нуаду тоже ощущались грозы и холод туманов. – Я могу их призывать, но они – не то же самое, что ваши псы. Их хозяин не я, а сами острова.
Гадес не очень понимал, о чем говорит кельтский бог, и тот вздохнул – как показалось, не с раздражением, а с некоторой усталостью. Зажав в зубах трубку, наклонился и глубоко зачерпнул здоровой рукой горсть земли, пропустил жирные, влажные комья сквозь пальцы.
– Боги не всесильны. У каждого из нас свои ограничения, мы следуем правилам. Ваши силы иногда связаны с окружающим миром, иногда нет. Но мои связаны с землей. Я люблю острова, и они отвечают мне взаимностью. Но я не их властитель. Так и призрачные псы могут отозваться на мой зов, а могут и нет. И уж точно я не могу ими управлять.
Оснований ему не верить не было. И что-то такое мелькало в глазах Нуаду, когда он говорил. В его задумчивом взгляде, направленном не столько на пришедших, сколько в глубь себя самого или этой земли. Он говорил так, как, бывало, сам Гадес думал о Подземном мире.
Нуаду вряд ли бы стал что-то здесь делать – проливать кровь богов на собственной земле. Хотя Гадес все-таки не сбрасывал его со счетов, руководствоваться одними эмоциями он не привык.
Снова усевшись на скрипнувший под его весом ящик, Нуаду закурил.
– Короче, я не могу позвать собак, даже если захочу. Они своенравные. И пугают суеверных людей по всем островам, а не спят у меня под боком. Так что хрен знает, кто вам нужен. Не я.
– И тебе плевать?
Нуаду посмотрел на Софи, которая задала вопрос. Та ничуть не смутилась.
– Тебе плевать, что кто-то убивает богов на твоей земле?
– Девочка, я свое отвоевал, – Нуаду поднял серебряный протез, – и потерял достаточно. Уж куда я точно лезть не собираюсь, так это в божественные разборки. Сами выясняйте, кому дорогу перебежали. Я не при делах.
– Трус, – тихо сказал Сет, но так пронизывающе, что казалось, его услышали даже чайки, орущие в вышине.
Сет первым вышел через дверь обратно в паб, ничего не добавив. А Нуаду молча сидел и, сощурившись, смотрел через забор с развешанными на нем тряпками куда-то за горизонт. Глянув на Софи, Гадес кивнул, и они вместе вернулись в полумрак бара.
– Он не врет? – спросила Софи. – Насчет собак.
– Не думаю. Я слышал о местных псах-призраках, вряд ли они действительно подчиняются Нуаду.
Он не стал добавлять, что такому богу вообще вряд ли бы кто-то стал подчиняться. Возможно, поэтому кельтские боги оставались крайне самостоятельными: что бы ни говорил Нуаду, но Диан Кехт тоже явился сам.
– Он считает, что охотятся за вами, – сказала Софи, пробираясь мимо тесно стоявших столиков. – Ты тоже так думаешь?
– Нет. Первым убили Бальдра, которого никто из нас почти не знал.
– Но кто-то ведь нарушил границы Подземного мира.
– Еще как. Но не обязательно те же, кто убивает богов. И возможно, не только нашего Подземного царства, но и других. Я узнаю.
Гадес вспомнил скелет, за который цеплялись асфодели – труп предыдущего воплощения Персефоны. Кто-то не просто нарушил границы, кто-то насмехался над ним.
– Все в порядке? – Софи нахмурилась и остановилась.
Даже сейчас, в мутном баре маленького городка, в пропахшем пивом полумраке, когда Софи стояла так близко, Гадес абсолютно терял голову. Не касаясь, он ощущал тепло ее тела, сладковатый запах цветов и терпкий – граната. Хотел провести подушечкой пальца по ее губам, впиться в них поцелуем и терзать, пока сама Сеф не стала бы умолять о большем.
Но она отстранилась, смущенно опустив глаза, отвернулась, собираясь пойти дальше к выходу.
И это было как удар под дых после бессмысленной встречи с Нуаду, после известий о визите Зевса, после предательства Гипноса и всего остального.
Она его не помнила.
Она испуганно отстранялась – каждый раз.
Гадес осел на деревянный стул, так удачно выдвинутый у стола. Обернувшись, Софи посмотрела на него и тут же оказалась рядом, повторяя:
– Все в порядке?
– Да. Просто немного устал за последние дни. Много всего навалилось.
Софи сочувственно кивнула, и ее маленькая ладошка легла на плечо Гадеса – вряд ли она сама понимала, что делает, просто даже не задумалась.
– Все пока не так плохо.
– Жаль только, зря съездили. Вернемся обратно. Брат написал, что нашел самолет пораньше, так что явится уже сегодня к вечеру.
– Сразу обратно? Сету нормально столько часов за рулем?
– Он не человек. Так что да, абсолютно нормально.
– Я знаю, ты беспокоишься о нем… но он тоже будет в порядке.
Это было то, о чем Гадес предпочитал не задумываться. Со всем остальным он всегда мог что-то сделать, а если не срабатывало – найти иной путь. Но он лучше многих знал, что никто и ничего не в силах сделать со смертью.
И понимал, что люди умирают, но их души остаются и продолжают жить в одном из бесчисленных миров. Снова перерождаясь и умирая. Но боги после смерти просто исчезают, превращаются в пыль, в воспоминание.
Когда боги уходят, то уходят
