Бунтарский дух - Бхагаван Раджниш

Существует равновесие между корнями и деревом: чем выше дерево, тем глубже его корни. Вы не можете вырастить дерево высотой в сто футов, у которого корни длиной шесть дюймов, оно просто рухнет на землю. Подрезая корни, вы не позволяете дереву расти. Люди приезжают издалека, чтобы поглядеть на такие деревья, и семейства гордятся деревом, которому четыреста лет. И оно действительно кажется старым, но удивляет то, что оно так и осталось всего лишь шести дюймов высотой.

То же самое верно в отношении человека. Когда вы позволяете кому-то нести ответственность за вашу жизнь, он сразу же начинает подрезать ваши корни, потому что раб должен оставаться слабым, оставаться на низком Интеллектуальном уровне, иначе он будет опасен. Если он силен, умен, то непременно устроит мятеж. Для того чтобы пресечь восстание, нужно держать раба не на максимальном, а на минимальном уровне развития. Поэтому хозяин не позволяет рабу развивать в себе индивидуальность, не разрешает ему развивать свой интеллект.

Например, в Индии четверть индуистской общины состоит из шудр. Это каста неприкасаемых, к ним просто нельзя прикасаться. Если же вы все же коснулись такого человека, то должны тотчас же принять душ и переодеться. Шудры считаются грязными людьми, они выполняют самую грязную работу в обществе. Таких людей нужно уважать, потому что общество может существовать без художников, поэтов, певцов, мистиков. Хорошо, когда в обществе есть подобные таланты, и все же общество вполне может обойтись без них. Но оно не сможет обойтись без людей, которые выполняют грязную работу: чистят туалеты, подметают улицы. Им не разрешают жить в городах, они вынуждены жить за городской чертой. Шудры - самые бедные люди в мире. Им не разрешают получать образование, не позволяют даже слушать религиозные книги, в храм Бога их ни за что не пустят.

Так шудрам «подрезают корни», ведь они неграмотны, не могут изучать профессии. Складывается впечатление, что неприкасаемые живут в тюрьме без стен, но эти невидимые прутья клеток ясно ощущаются. В индуистском обществе нет движения: шудра несмотря на все свои таланты никогда не сможет стать святым. Каким бы добродетельным и чистым он ни был, его никогда не примут в высшие слои общества. И он не сможет избавиться от ремесла, которым его предки занимались тысячи лет. Он будет заниматься все той же грязной работой.

У шудр отняли свободу, ответственность. Да, их кормят и одевают, им дают крошечные хижины, но этим все и ограничивается. У шудр есть определенные гарантии безопасности, но из-за крупиц этой самой безопасности они утратили свою духовность.

Я разговаривал с этими шудрами, неприкасаемыми. Сначала они не могли поверить в то, что какой-то человек из высшей касты может прийти в их маленькую деревню за городской чертой, но после того, как я несколько раз наведался к ним, они постепенно привыкли к моему присутствию и стали считать меня чудаком.

Я сказал им: «Вы находитесь в рабстве, вас эксплуатируют и угнетают, потому что вы цепляетесь за свою маленькую безопасность. Общество не поддерживает вашу индивидуальность, свободу, значит вы не принадлежите индуизму. Выйдите из индуизма! Заявите о том, что вы не принадлежите такому уродливому обществу! Кто мешает вам сделать это? И перестаньте выполнять грязную работу. Пусть брамины и представители высших каст сами чистят туалеты. Тогда они узнают о том, что нет никакой добродетели в том, чтобы просто сидеть и читать священные писания, нет в таком занятии чистоты».

Брамины паразитируют на обществе, и все же они считаются самыми уважаемыми людьми, поскольку у них есть образование, они хорошо разбираются в религиозных книгах. Достаточно просто родиться в семье брахмана, а таланты и способности не нужны, все равно люди будут кланяться вам. Если вы брахман по рождению, значит уже достойны почитания. И такая практика сохраняется уже не меньше пяти тысяч лет.

Поговорив с шудрами, я понял, что они так привыкли к атмосфере своей безопасности, что уже забыли о том, что ее можно променять на свободу. И всякий раз, когда я пытался убедить их, они рано или поздно спрашивали меня: «А как же ответственность? Если мы будем свободны, нам придется нести за себя ответственность. Сейчас мы ни за что не отвечаем. Нам ничто не угрожает, хотя нас и унижают». Но эти люди привыкли к унижениям, у них выработался к ним своеобразный иммунитет.

Ананд Майтрейя, существование предлагает страх и свободу. Ты не можешь переживать сразу и то, и другое.

Свобода разовьет в тебе подлинную индивидуальность, с великими вызовами и ответственностями, опасностями и рисками. Но жизнь без опасностей и рисков - не жизнь. Тогда самое безопасное место в мире будет в могиле, в которой нет никаких болезней. В могиле нет гепатита, СПИДа, гомосексуализма, преступлений, изнасилований, убийств -там ничего нет. Ты находишься в полной безопасности, но не можешь даже умереть. Довольно и одной смерти, затем уже о ней не встанет вопрос. Но разве ты хочешь выбрать могилу? Люди, которые выбрали страх, выбрали психологическую могилу.

Я стараюсь вызволить вас из всевозможных могил. Иисус вернул к жизни только одного человека, Лазаря. А я пытаюсь вытащить из более глубоких (психологических) могил тысячи людей, дать им возможность быть свободными, рисковать и принимать приключения. Опасно восходить в горы, но без опасности вы никогда не подниметесь на вершины своего бытия.

Свобода приносит вам высшие пики просветления.

Раджниш, семь лет назад ты дал мне имя «терпение» и сказал: «Для того, кто может ждать бесконечно долго, все происходит мгновенно».

Мой мастер, мне кажется, что я уже не понимаю, чего именно я жду или где нахожусь, или куда направляюсь. Я чужая самой себе, я мое путешествие становится все более странным. Но я все чаще ловлю себя на мысли о том, что одного ожидания мне вполне достаточно. Меня переполняет мягкая пульсация в моем сердце, чудо чудес снова быть с тобой здесь.

Это начало терпения, или я снова дурачу себя?

Судхиро, я еще раз повторяю тебе, что для того, кто может ждать бесконечно долго, все происходит мгновенно.

В эти семь лет ты искала то тут, то там. Ты не смогла поверить мне, когда я сказал тебе: «Жди, жди бесконечно; позволь существованию излиться в тебя, тогда в тебе начнут происходить чудеса».

Ты возвратилась ко мне, пусть же эти слова послужат началом твоей духовной практики. Не нужно зря бродить. Ты не сможешь найти истину, ведь это не объект, который можно где-то найти. Это сама твоя субъективность, твой внутренний мир. Если ты будешь терпеливой, будешь безмолвно ждать, тогда неожиданно встретишься с собой.

Первый опыт встречи с собой столь поразителен, что возвратиться уже невозможно; человек хочет погружаться все глубже в себя. Но это странствие другого рода: тебе ничего не нужно делать, просто будь безмолвной, позволь жизни самой разобраться во всем.

Сейчас ты не дурачишь себя, но если ты не понимаешь это послание, то скорее всего ты снова начнешь водить себя за нос. Для глупости разумность не требуется, но для терпения нужна великая разумность.

Вы задумывались о том, почему больных в больницах называют пациентами (patients)? В этом слове есть особый смысл, потому что все врачи мира поняли, что лекарства могут только помогать, что человек окончательно исцеляется, когда совершенно расслабляется, проявляя терпение (patience).

В отношении тела верны те же принципы, что и в отношении души. Будьте терпеливыми, вам некуда идти. Да, внутри вас есть пространство, в которое нужно все глубже погружаться. Люди не идут в себя потому, что боятся погружаться, ведь это ошеломляющее переживание.

Однажды я сидел на берегу Ганга в Аллахабаде. Какой-то человек прыгнул в реку и начал кричать: «Помогите! Спасите!» Я не был спасателем, поэтому стал вертеть головой в поисках спасателей, очень уж мне не хотелось испачкать илом одежду. Но поблизости больше никого не было, и мне пришлось прыгнуть в воду.

Этот человек был очень тяжелым, и все же мне как-то удалось вытащить его на берег.

«Зачем вы спасли меня?» - буркнул он.

«Вот чудак, - удивился я. - Вы же сами кричали, просили спасти вас».

«Я от страха стал кричать, - объяснил он. - На самом деле, я решил покончить с собой».

«Простите, пожалуйста, - сказал я. - А мне-то казалось, что человек, который собирается распрощаться с жизнью, не станет просить о помощи. Но я понимаю, что одно дело - прыгнуть, а вот когда ты уже тонешь, тебя охватывает такой страх... Вы забыли обо всех своих невзгодах, из-за которых собирались наложить на себя руки. У вас возникала более страшная неприятность. Я больше не стану спасать вас». И с этими словами я толкнул самоубийцу обратно в реку!

«Что вы делаете!» - завизжал он.

«Прошу вас, тоните, - попросил его я. - А посижу на берегу и подожду».