Леди и рыцарь - Линси Сэндс

– Что?

– Я передал ей, – ответил епископ.

Эрик раздраженно переступил с ноги на ногу, но тут же попытался скрыть недовольство.

– Когда коронация Ричарда?

– Не знаю. Уверен, что скоро. Едва, ли Ричард будет долго убиваться.

Эрик мрачно кивнул при этих горьких словах. Это было действительно так, но Эрика тревожили не столько чувства Ричарда по поводу смерти отца, сколько его отношение к единокровной сестре. Знает ли он вообще о ее существовании? Если да, то будет ли его беспокоить ее благополучие или же он увидит в ней возможную соперницу в борьбе за трон? Это, конечно, сомнительно. Женщины еще никогда не правили Англией. А у незаконнорожденной дочери прав, конечно, меньше, чем у законного сына. Но все же Генрих хотел защитить Розамунду от опасности и выдал замуж, и Эрик теперь обязан был узнать, может ли исходить угроза от Ричарда.

– Совершенно очевидно, что король допустил ошибку. Слова епископа отвлекли Эрика от его мыслей, и он недовольно нахмурился:

– Что вы хотите этим сказать?

– Я говорю, что этот брак, безусловно, был ошибкой. Умоляю вас, милорд, освободите ее. Позвольте ей вернуться в аббатство и стать невестой Христовой. Ее готовили к этому с детства. Ее не учили управлять домом. Она не знает, какой должна быть настоящая жена. И она несчастна.

– Она скоро научится. И потом, король хотел этого брака.

– Король желал видеть свою дочь счастливой. Он не захотел бы, чтобы она была так несчастна.

Эрик насторожился:

– Она не несчастна. Она просто скучает по своей прежней жизни. Это пройдет.

Шрусбери возмущенно возразил:

– Всем понятно, что она несчастна, милорд. Ведь и вы, конечно, видите это сами. Ее оторвали от всего, что она знает и любит, и ничего не дали взамен.

– Она получила взамен мужа и новый дом. Она скоро привыкнет и будет счастлива.

– Как она может быть счастлива? Как…

– Король хотел этого брака, – мрачно перебил его Эрик. – И я сохраню его.

Некоторое время они гневно смотрели друг на друга, потом епископ коротко поклонился:

– Простите, я не знал, что вы так увлечены Розамундой. Я думал, у вас было желания становиться женихом не больше, чем у нее – невестой. Я лишь хотел избавить вас обоих от страданий. Но по вашим словам ясно, что вы довольны этим браком.

Эрик растерялся, лишь сейчас осознав, что он наделал. Боже милостивый! Епископ только что дал ему шанс освободиться от нежеланного брака, а он отказался даже думать об этом. Неужели он действительно хочет, чтобы Розамунда осталась его женой? Ответ возник неожиданно быстро. Да! Он хочет этого. Но прежде чем он успел спросить себя почему, епископ Шрусбери вновь заговорил.

– Надеюсь, я могу передохнуть у вас, милорд? – тихо осведомился он.

Эрик вздохнул. Невозможно было отказать епископу в гостеприимстве, хотя в это мгновение ему хотелось именно этого.

– Да, – мрачно сказал он, потом посмотрел на Джозефа и лорда Спенсера. – Вы позаботитесь о его преосвященстве? Я пойду к жене.

– Конечно, милорд.

Кивнув, Эрик устало покинул конюшню. Голова у него кружилась от услышанных новостей. Его мозг отказывался осознать смерть Генриха II, человека, который, как он полагал, переживет их всех. Сильный, энергичный Генрих. Казалось, он ни секунды не мог удержаться на месте, всегда был в движении, почти не отдыхал. И теперь он умер. Непостижимо! Ужасно! И как печально!

Господи, если он так тяжело воспринял эту утрату, то каково сейчас Розамунде? Она же дочь Генриха, растерянно подумал Эрик.

А он накричал на нее за то, что она искала утешения у своей любимой лошади! Черт, да что с ним такое? Ну конечно, он знал, в чем дело. В одно мгновение – пока он не понял, что рядом с женой в конюшне Шрусбери, – он испугался, что история повторяется. Мужчины глупеют от ревности и страха, и он действительно вел себя глупо. И неудивительно, что она хочет вернуться в монастырь. Он же не дал ей повода для того, чтобы она захотела остаться. Взять хотя бы брачное ложе. Он ведь не был образцом в день их свадьбы. Если бы у него было больше времени… Но его не было!

Его плечи понуро опустились. Ему было страшно неприятно узнать, что жена так несчастна. Король поручил ему заботиться о своем самом дорогом ребенке, любить и оберегать ее, а он все испортил. Он даже не позволил Розамунде объяснить причину ее присутствия на конюшне. Нет, он просто взорвался от негодования. Конечно, только сюда она могла броситься за утешением, узнав о смерти отца. А может, она, услышав о приезде Шрусбери и подумав, что отец с ним, бросилась им навстречу. Как бы то ни было, он не должен был быть так резок с ней.

Но он исправит это и подарит ей утешение, в котором она нуждается сейчас. И когда он вновь исполнит свой супружеский долг, то позаботится, чтобы она осталась довольна.

Эрик поморщился. Последние две недели он только и думал о том, чтобы снова увлечь ее в постель, но уже без нетерпения. После неудачи в первый раз новая попытка не так уж прельщала его. Уже только сама мысль об этом бросала его в дрожь. Как унизительно было признаваться даже себе самому, что он всячески избегает исполнения супружеских обязанностей! Прошлой ночью он наконец понял, что каждый раз находит повод избежать посещения их спальни. Хотя нечего было опасаться, что жена потребует от него исполнения этого долга.

Но все разно ему придется решиться, если он хочет законных наследников. Может, даже сначала напоить ее вином, чтобы она расслабилась. И тогда он не будет торопиться. Он больше не подведет короля. Эрик был рад уже тому, что Генрих так и не узнал о его провале. Не то чтобы Эрик боялся каких-то последствий, просто ему было бы жаль разочаровать короля.

Поморщившись при этой мысли, Эрик взбежал по ступенькам к замку, потом по парадной лестнице прямо к их спальне. Остановившись у дверей, он распрямил плечи, словно готовясь к бою, открыл дверь, переступил через порог и тут же замер. Он ожидал слез, рыданий, но этого не было. В комнате стояла тишина. Его жена, совершенно одетая, крепко спала на кровати, обняв пушистый комочек. Она, похоже, снова искала утешения у животного.

Он молча смотрел на нее, раздумывая, что же делать дальше и тут она жалобно всхлипнула во сне. Эрик всмотрелся в ее лицо и увидел, что нос у нее покраснел от слез, веки припухли.

«Верните ее в аббатство. Расторгните брак. Ее несчастье очевидно», – вспомнились ему слова епископа Шрусбери, и он, нахмурившись, посмотрел на спящую жену. Он не вернет ее. Она принадлежит ему. Они женаты.

Эрик сам удивился своей решимости. Он ведь не хотел жениться на ней, даже негодовал, когда его заставили, оттого и был холоден с Розамундой. Он только сейчас понял это и устыдился. Да, он не хотел жениться после разорванной с Делией помолвки. Но он не мог и отказать королю, поэтому и выместил весь свой гнев на этом хрупком создании. Он не бил жену, не обращался с ней жестоко. Но он почти ничего не сделал для того, чтобы она почувствовала себя желанной и нужной. Поступал с точностью до наоборот, давая Розамунде понять любыми способами, что не нуждается в ней. Однако сейчас, при упоминании о возможности расстаться, он почувствовал, как гнев закипает в его душе.