Выпуск 1. Петербургские авторы конца тысячеления - Наталия Бортко

Входит Алешка с баяном. На антресолях появляется Пепел и Наташка.

САТИН. Смерть!

АННА. Я!

САТИН. С косой наверх, к этим голубкам! Двигайтесь. Импровизируйте. Привыкайте друг к другу. Слова повторите!

ПЕПЕЛ. У меня слов нет.

САТИН. У тебя руки есть? Мне, что, тебя учить с девушкой работать? Алеша, друг мой, изобрази им танго смерти.

Алешка играет негромко, Пепел и Наташа танцуют, Анна с косой трется рядом.

САТИН. Песня о Буревестнике! Где Буревестник? «Над седой равниной моря…», где он?

Входит Актер в черном трико, с красными ластами на ногах.

АКТЕР. Ну как?

САТИН. Хорош! Пристегивайте его! Осторожнее. Выдержит?

КЛЕЩ. Вся бригада по очереди на крану каталась.

Клещ, Бубнов и Идиот подымают Актера на лонже к потолку.

АКТЕР. Ну как?

САТИН. Великолепно! Подвигай крыльями. Клешни вытяни. Ты в полете! Ты паришь! Девушка и Смерть! Уходите к Ваське. Мешаете. Алеша, что-нибудь под бурю такое… старинное…

Анна, Наташа и Пепел уходят в комнату.

Текст. Давай по тексту. Над седой. Между тучами. Он кричит! Ну?! (Актер кричит.) Не слышу радость в гордом! гордом крике птицы! А ты как гусак перед случкой! (Актер кричит.) Жажда бури! Сила гнева! Пламя страсти! Страсть! Дай мне страсть. Вот так. Фиксируем. Дальше. Чайки… И гагары тоже… Вот вы (Насте и Квашне.) Стоните перед бурей. Как только он начинает летать, вы стоните, вы боитесь, вам недоступно наслажденье битвой жизни.

АННА (выходит). Меня Васька выгнал. У меня, говорит, руки падают, когда тебя вижу.

Актер закуривает.

САТИН. Вниз, чайкой будешь. Чайка с косой. Хорошо. Стоните и мечитесь. Алеша, больше ужаса!

Анна, Настя и Квашня довольно толково изображают чаек.

Мне нравится. (Заглядывает в текст.) Что там у нас? Глупый пингвин…

Входит Костылев с повязкой на голове.

САТИН (Костылеву). Ты пингвин раз, Лука — два. Идиот — пингвин три. Построились в шеренгу. Напра-во! Видели, как пингвины ходят? Алеша, пингвиний марш! Три-четыре! Оп-па. Оп-па! Хором текст!

ПИНГВИНЫ (маршируют).

Глупый пингвин робко прячеттело жирное в утесах.

Повторяют два раза.

АКТЕР. Сверху — просто чистый Мейерхольд!

БУБНОВ (бросает лонжу). Да кто так ходит?

Анна, перед этим сменившая Клеща, ушедшего в туалет, взмывает к потолку. Актер же приземляется. Никого это не удивляет.

АННА (тихо). Ой, упаду. Ой, упаду. (Повторяет все время.)

БУБНОВ (исступленно). Так адельки ходят! Суетливые! А вы императоры! Как митрополиты! В золоте! Стройные! Как будто они что-то важное знают! Они… они… ну поймите… Снег… безмолвие… и императоры чередой!

КОСТЫЛЕВ. Глупый пингвин… с жирным телом… Классика!

БУБНОВ. Это ты глупый! Это ты с жирным телом! Да их там миллионы! Ты там за двадцать минут голым сдохнешь! Они мудрее всех нас! Они не знают страха. Они часть мира. Это они живут! Они! Это ты прячешь тело жирное на службе!

Из туалета выходит Клещ.

КОСТЫЛЕВ. Они яйца на лапах носят.

БУБНОВ. Идите вы к черту со своими яйцами! (Убегает.)

АКТЕР. Что это с ним?!

КЛЕЩ. У нас в цеху у одного яйца тоже, как у пингвина, почти до лап достают. Когда сидит.

САТИН. Вот она — сила искусства! Человек проснулся! Все свободны. Всем спасибо!

Все расходятся. На сцене остаются Клещ, Актер, Сатин и Анна.

АННА. Андрюша! Сними меня отсюда!

КЛЕЩ. Ты чего меня опять позоришь, а? С голыми ногами, а?

САТИН. Здорово! Синяя птица! Метерлинк!

АКТЕР (вместе с Сатиным). Мы дружной вереницей идем за синей птицей!

Осторожно снимают Анну.

КЛЕЩ. Пошли домой! Ишь, примадонна нашлась! (Уводит Анну.)

Входит Василиса.

ВАСИЛИСА. Где эта дрянь? Где Наташка?

САТИН. Они с Пеплом «Девушку и смерть» репетируют. Она девушку играет.

ВАСИЛИСА (вбегает по лестнице). Знаю я, в какую девушку они играют! (Стучит в дверь.) Наташка, тварь, выходи! Выходи, кому говорят! Васька, открой, сволочь!

САТИН. Они взрослые люди. Отстань ты от них.

ВАСИЛИСА. Заткнись! Режиссер хренов!

Дверь открывается, на пороге стоит Пепел.

Где эта потаскушка?!

Пепел отвешивает Василисе пощечину и закрывает дверь.

АКТЕР. Ну что ты за стерва, Василиса. Все неймется тебе, все должно быть по-твоему.

Василиса медленно сходит по лестнице, плачет.

САТИН (Актеру). Перестань. Поплачь, Васка. Громче можешь.

Василиса плачет на плече у Сатина.

Принеси ей выпить. Там у меня за занавеской припрятано.

Актер идет за бутылкой.

Ну что ты, легче стало?

ВАСИЛИСА. Почему меня никто не любит?

САТИН. Ну кто тебе это сказал?!

Входят Бубнов и Лука.

ЛУКА. Когда баба плачет, значит, до предела дошла.

БУБНОВ. Бабьи слезы — легкие слезы. Знаю я ихнее племя.

Приходит Актер с бутылкой, разливает по стаканам.

ЛУКА. Дело хорошее. Правильно у нас хозяйство налажено.

САТИН. Выпей, Васка, червь и рассосется. Ну, други мои, в воздухе пахнет премьерой, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! В отделе культуры сказали: придем. С иностранцами. Не подведите, говорят.

Входит Клещ с фомкой.

САТИН. Эй, золотарь, помоги нам.

КЛЕЩ. И Василиса с вами?

САТИН (Клещу). Помолчи. Ну, за успех нашего безнадежного предприятия!

БУБНОВ. Жалко, только одна. (Василиса молча выходит.)

КЛЕЩ (Василисе вслед). Куда? А поговорить?

БУБНОВ. Отстань от бабы, видишь — не в себе. Чего тут было?

АКТЕР. Васька с Наташкой. Она туда. Васька ей как! Истерика.

САТИН. Страдание облагораживает.

ЛУКА. Враки это. Сказки братьев Гримм.

БУБНОВ. А ты страдал?

ЛУКА. Никогда. Я был идиотски счастливым человеком, есть и буду счастлив. Человек рожден для счастья, как птица для полета. Вывод: родился, значит счастлив. Помер — не повезло!

БУБНОВ. А я пингвин по гороскопу, летать не умею.

КЛЕЩ. А вот когда он ныряет, он яйца на снегу ложит?

БУБНОВ. Они парами на всю оставшуюся жизнь. Бабе оставляет.

КЛЕЩ. Как я с Анной?

БУБНОВ. Только не пьющие.

САТИН (глядя на бутылку). Мало!

АКТЕР. Что делать, Фауст!

Входит Василиса, за ней плетется Костылев. В руках у Василисы литровая бутыль шведской водки «Абсолют» и тарелка с закуской. Ставит все это на стол перед пьющими. Немая сцена.

САТИН. Прошу Вас, Василиса Карповна! (Усаживает Василису.)

КОСТЫЛЕВ. Васка. Ты что? С ума сошла? А? Все это вот им?

ВАСИЛИСА (мужу). Пшел вон. На место. (Костылев, пошатываясь, уходит.)

ЛУКА. Чего вы все оборзели, «Абсолют» не пили, что ли? А мы так в обкоме завсегда его, походя. Это у вас низкопоклонство перед западом играет. Водка как водка. (Разливает по стаканам.)

КЛЕЩ. Стой! Вот это вот «Абсолют»?

ЛУКА. Пей, пока дают.

КЛЕЩ. Оставь мне в бутылке.

БУБНОВ. Ну, Василиса, мила ты мне теперь. Что хочешь проси. Прости меня за все мои грехи.

ВАСИЛИСА. И ты меня прости, Бубнов.

Целуются.

САТИН. Хорошо. Я люблю, когда хорошо.

АКТЕР. Любо! Любо! Я передумал лечиться. Я буду пить дальше! До полной победы алкоголизма в одной, отдельно взятой личности! Ура, товарищи!

ВСЕ. Ура! Ура! Ура! (Выпивают.)

САТИН. Актер должен пить. Это его крест, и нести его надо с достоинством.

БУБНОВ. Нектар. И гонят шведы его из красивых, душистых цветов, собранных ранним утром в лесах под Стокгольмом. Ау-уу!

ЛУКА. Они тебе из дерьма будут гнать — оближешься! Зря мы их тогда побили.