Глубинный путь - Николай Трублаини

- Кто же за Макаренко?

- Трудно сказать. У рабочих он пользуется симпатией. У большинства инженеров до этого времени тоже... Но... дурная молва. Великая сила дурная молва!

- Вы считаете, что Макаренко безупречен?

- А кто разработал проект? Кто изобрел литостат? По чьим указаниям сконструировал его Самборский?.. А Самборский первый атакует Макаренко. Помните, как когда-то этот инженер-энергетик афишировал свою дружбу с Макаренко и каждый раз в разговоре подчеркивал: "мой лучший друг"? Макаренко обвиняют в торможении темпов строительства.

Догадов страстно защищал Макаренко, и меня это поразило. Даже такие люди, как профессор Довгалюк и подполковник Шелемеха, которые безусловно относились к Ярославу с симпатией, почти ничего не могли сказать в его защиту.

- Вы просто увлечены этим инженером, - сказал я.

- Конечно. Мне кажется, что у него какая-то личная трагедия и это толкает его на поступки, малопонятные большинству.

Замечание Догадова безусловно свидетельствовало о его наблюдательности.

- Ну, какая там трагедия! - небрежно заметил я.

Он пристально посмотрел на меня и, повертев в руках нож, тихо сказал:

- Простите, вы, может быть, не знаете, но говорят о какой-то истории между ним и Лидой Шелемехой.

- Кто говорит?

- Кто? Есть такие.

- По-моему, вы увлекаетесь сплетнями.

- Вы уверены?

И Догадов так посмотрел на меня, что я почувствовал, как запылали у меня уши. Черт знает, что такое! Дожил до таких лет и не научился как следует врать и скрывать!

- Ну, а кто может поддержать Макаренко?

- Мне лично известен только один такой человек. В Забайкалье работает инженер Кротов.

- Кротов? Кто он такой?

- Инженер-пневматик. Он руководит там организацией вентиляционной системы.

- Погодите, погодите... Коренастый такой дяденька с большим лбом?

- Да... Вы его знаете?

- Он приходил ко мне, когда я был за границей. Два раза приезжал.

О Кротове я мог кое-что рассказать, но придержал язык за зубами. Этот самый Кротов чуть не стал свидетелем моего разговора с тем, кому я надавал пощечин. Он вошел в комнату сейчас же после этого. Такое стечение обстоятельств и заставило меня запомнить молчаливого инженера.

- Что же говорит Кротов?

- Очень подробно обосновывает проект и все технические мероприятия Макаренко.

- Интересно было бы услышать...

- А вы приезжайте... Там ведь самая глубокая шахта на всем протяжении туннеля. Больше чем полтора километра глубины. Ее пробили как опытную. А я там буду собирать косточки. Обязательно приезжайте!

- Постараюсь. Вы же знаете, я снова работаю специальным корреспондентом "Звезды".

- Лучшего и желать нельзя, хотя вы отдаляетесь от строительства.

- Пока все задания, полученные мной, касаются туннеля.

Мы засиделись в столовой, потому что у каждого нашлось что рассказать другому. Догадов расспрашивал не только о моей зарубежной поездке, он и интересовался моими первыми впечатлениями после приезда на родину, хотел знать, как я нашел старых знакомых, и снова, как когда-то, просил устроить ему встречу с Лидой, признавшись, что она очень ему нравится. Он рассказал мне много нового о здешнем житье-бытье и при этом несколько раз с иронией упомянул о Самборском.

В это время в столовую вошли Самборский и Тарас. Они разыскивали меня. Догадов поздоровался с ними и заявил, что ему пора ехать на аэродром. Прощаясь, он взял с меня слово, что я приеду к нему в Забайкалье.

- Не люблю этого типа, - заметил Самборский, когда палеонтолог исчез.

- Почему?

- Не знаю. Должно быть, потому, что он тоже не проявляет особых симпатий ко мне.

- А вам нужны его симпатии?

- Нет, - рассмеялся инженер. - А ты, Тарас, о чем задумался? обратился он к Тарасу.

- Вы знаете, я где-то видел этого товарища, - сказал Тарас. - Только никак не могу вспомнить, где и когда.

- Верно, когда ты с Аркадием Михайловичем приезжал к Антону Павловичу. Это ведь бывший сотрудник "Звезды".

- Ага... Должно быть, там.

9. СОВЕЩАНИЕ ОТЛОЖЕНО

Мы с Самборским спешили в Иркутск. У него были неотложные дела в управлении, а я хотел проводить Станислава Шелемеху, который сегодня уезжал на запад. Подполковник и его жена летели самолетом, хотя Нина Владимировна не очень любила воздушный транспорт. Она уговаривала мужа ехать поездом, но тот решительно отказался и заявил, что к этому его может вынудить только нелетная погода. А погода все эти дни стояла исключительно хорошая.

Самборский сошел возле управления, а мы с Тарасом поехали в гостиницу. Когда наша машина подкатила к "Витязю Иркуту", Станислав в сопровождении жены и сестры уже выходил на улицу, чтобы ехать на аэродром. Мы оба обрадовались, что успели встретиться. Тарас попрощался и пошел в гостиницу, а Станислав сел в мою машину, и мы поехали следом за машиной, в которой сидели Нина Владимировна и Лида.

Мне было приятно перед расставанием побыть со Станиславом хотя бы несколько минут один на один.

- Слушай, у меня к тебе просьба, - сказал Станислав.

- Заранее обещаю выполнить.

- Здесь остается Лида. Остается неизвестно на сколько, так как Саклатвала вызывает к себе добрую половину сотрудников лаборатории металлов. Ты будешь жить в гостинице по соседству с нею. Так вот, два поручения: первое - регулярно пиши мне о ней, потому что ее болезнь, кажется, начала прогрессировать. Второе - активно вмешивайся, когда заметишь, что она слишком много работает. Ей нельзя переутомляться.

- Охотно беру на себя эти обязанности. Правда, будут дни, когда мне придется выезжать... Но я постараюсь ненадолго.

- Куда ты собираешься?

- В Забайкалье. Хочу осмотреть самую глубокую шахту.

- Девятьсот сорок пятую? Ну, так Лида тоже там будет. Там собираются строить какой-то завод, потому что на месте нашли огромное количество сырья для нового сплава.

- Вот и прекрасно!

Мы уже проехали половину дороги до аэродрома, и я поспешил обратиться к Шелемехе с вопросом:

- Станислав, мне хотелось бы знать твое мнение о Ярославе Макаренко.

- Почему это тебя интересует? - испытующе посмотрев на меня, спросил летчик.

- Видишь ли, перед своим отъездом я считал, что это человек, достойный всяческого уважения. Но в командировке и здесь я услышал о нем много отрицательного. Почти все говорят о нем плохо... И таких разговоров становится все больше и больше...

- А ты, когда услышишь подобные разговоры, обрывай их так, чтобы ни у кого не было желания разглагольствовать на эту тему! - резко сказал Станислав. - Прости, пожалуйста, я показал пример, как это надо сделать... - Станислав недовольно качнул головой, посмотрел на потолок машины и уже спокойнее продолжал: - Послушать инженеров, а тем более неинженеров, болеющих завистью, - выходит, что Ярослав настоящий преступник. Ну, а когда послушаешь самого Ярослава или Саклатвалу, будешь противоположного мнения. Я сам, к сожалению, не инженер и, кроме того, не мастер спорить.