Угостите даму кавалером - Маргарита Южина

Лидия Демидовна задумалась, а поразмыслив, проговорила:

– Ну почему же бомж... он просто житель нашего города, только квартиру он пропил... ну это когда он еще пил, теперь-то он не пьет. Чего вы набычились?! И потом – у него замечательная дача! Да какой он бомж?! У него даже машина есть! И гараж! И дача! Поду-у-умаешь, зимой жить негде...

Алька теперь спасалась только на работе. Только там она чувствовала себя полноценным человеком. Там у нее все получалось, проект снова набирал силу, работа занимала руки, мысли и время, даже минуточки не было, чтобы подумать о чем-то лишнем. И все же о Раскатове она думала. Только теперь она поняла, что, оказывается, как дурочка влюбилась. Да нет же, не влюбилась, она любила его, и ничего с этим не поделать. Понимала, что женат, что нельзя рушить семью, что счастлива с ним никогда не будет, а все равно думала. Единственное, что она могла с собой сделать, – это не ездить в автошколу, где он работал. А ведь как хотелось. Недели две назад она не вытерпела и поехала. Оставила машину во дворе, а сама тихонько спряталась за толстый тополь и смотрела, как он лениво курит, ожидая очередного ученика, как разглядывает облака, как равнодушно подносит к уху телефон... Она ушла только тогда, когда вдруг отчетливо поняла, что сейчас не выдержит – вот так возьмет и кинется к нему прямо на его старенький «жигуленок». Больше она к автошколе не приближалась на расстояние трех кварталов.

А в это время родственники устраивали судьбу Альки по своему усмотрению.

В один из дней, придя после работы домой, Алька услышала в гостиной звяканье вилок, веселый маменькин смех и строгий голос Бориски. После своих первых трех тысяч он говорил только строгим речитативом.

– Чего это сегодня маманя со своей дачи вернулась? – сама у себя спросила Алька. – Она ж должна была только в четверг... Наверное, Афоню своего привезла знакомиться.

Как ни странно, этого загадочного Афанасия Кузьмича дети Лидии Демидовны еще ни разу не видели. То ли женщина стыдилась показать своего будущего супруга детям, то ли супругу боялась показать детишек – те ведь не приучены словесные вензеля выписывать, что в голову взбредет, то и мелют.

Не увидели детишки «папу» и в этот раз.

– Алечка! А мы тебя заждались! – воскликнула маменька, едва Алька вошла в гостиную. – Знакомься – Степан Кузьмич, прошу любить и жаловать!

Степан Кузьмич был для маменьки молод. Он выглядел хоть и изрядно потрепанным, однако все же намного моложе Лидии Демидовны. Но, может, оно и ничего, вон как мужик расстарался – жиденькие волосенки сгреб на один бочок, в кармашек цветастой рубашки затолкал носовой платок в мелкий горошек и даже на шею повесил какую-то цепочку под золото с чьим-то выпавшим зубом... неужели со своим? Красавец!

– А... ты ж говорила – Афанасий Кузьмич, Афоня... – вырвалось у Альки.

Маменька побагровела, но все еще продолжала улыбаться, правда, теперь уже как-то странно. Точно так же странно улыбалась Варька, и даже Бориска старательно растягивал щеки.

– Степан Кузьмич – это родной брат Афанасия Кузьмича, – уже кончалось терпение у маменьки. – Братик, но только младшенький. Ему всего сорок семь лет. Ну неужели непонятно!

– А-а-а, вон оно в чем дело... – вежливо улыбнулась Алька и села за стол.

Вероятно, мозг ее, загруженный сложным рабочим проектом, в домашних условиях работать отказывался, потому что она даже не насторожилась, когда Степан Кузьмич повернулся к ней всем телом и трагически произнес:

– Хочу сразу признаться – у меня трое детей! – после этого на секунду замер и начал усиленно работать вилкой.

– А чего такого? – пожала плечами Алька. – Дети – это хорошо, я рада за вас. У нас вот Варвара тоже скоро ребеночка родит. Правда, у них только первый, но... лиха беда начало...

– Конечно... я еще не стар... – по-своему понял Алькин ответ гость и зарделся. – Если что, я и еще могу... в смысле детишек...

– Да кто ж против... – усмехнулась Алька и обратилась к матери: – Мам, мне никто не звонил?

Маменька отчего-то делала страшные глаза, подавала какие-то знаки, а про телефон и вовсе не отвечала.

– Я опять хочу вам признаться... – пожевав, снова состроил трагическую гримасу Степан Кузьмич. – Мою жену лишили родительских прав!

– Да что вы! – как могла, поддерживала разговор Алька.

Ее уже начало раздражать, что все остальные сидят замороженными рыбами – рот боятся открыть, а она вынуждена развлекать разговорами этого нового родственника.

– Да, у моих детей страшная трагедия – они растут без матери! А они по маме тоскуют! Хотят маму... – снова произнес гость и даже пустил в правый глаз слезу. Потом все же решил подробнее осветить эту тему: – Они хотят к маме, и я... я разрешаю им видеться! Да! Ничего не могу поделать со своей добротой, пропади она пропадом! – тут он потянулся за рюмкой и провозгласил: – За это и выпьем!

Хозяева не совсем поняли – за что, собственно, предложил выпить товарищ, однако дружно его поддержали.

– Да, – продолжал тот, когда закусил селедочкой, – так вот... они хотят к маме...

– А за что прав-то лишили? – спросила Алька, не потому спросила, что ее это как-то уж слишком интересовало, а просто потому, что все остальные опять таинственно замолчали. – За что лишили?

– За пьянку! – охотно пояснил Степан Кузьмич. – Пила, сволочь! А вот вы, я смотрю, не пьете... Это радует меня.

Алька фыркнула и снова обратилась к матери:

– Мам, а ко мне никто не приходил?

– Да кто к тебе должен прийти?! – не выдержала Лидия Демидовна. – Вот к тебе человек пришел! Свататься! А она – «звонил? приходил?»

Вот теперь до Альки дошло-о-о.

– Вот... это?! Оно ко мне... пришло?! Само! Варька, пойдем в твою комнату, я не хочу вешаться при всех... – И Алька демонстративно встала, грохнув стулом, и вышла в комнату молодоженов.

Уже за своей спиной она услышала:

– Да вы не обращайте внимания, Степан Кузьмич, молодая же еще, хи-хи... ума нет... разве ж такими красавцами бросаются...

«Красавец» сидел до тех пор, пока на столе не кончились все закуски, горячее и даже хлеб. Ни маменька, ни Варька, ни (конечно же) Бориска новых блюд на стол не выставляли – не неделю же сидеть, не свадьба! При пустом столе гость очень скоро заскучал, поник головой и быстренько распрощался, сославшись на неотложные дела.

– Алька! – ворвалась в комнату дочери Лидия Демидовна, едва за гостем захлопнулась дверь. – Не притворяйся, что спишь! Быстро объясни, чем тебе не понравился этот господин!

– Да ничем! – взвилась уже и Алька. – Ты куда смотрела, когда этого «господина» в дом тащила?! Он же... он же... он же старый, как...

– Всего на двадцать лет тебя старше! – быстро подсчитала мать. – На двадцать один. Главное – у него здоровое отношение к семье!