Если ты меня убьешь (СИ) - Эмми Мира
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роме на секунду стало даже стыдно перед тетей, что он вдруг показался обиженным мальчиком. Но детские обиды выходили наружу.
— Я не спорю, что он всегда любил маму. Не спорю, что он любит Василису. Но ко мне…
— Иное отношение? Естественно! Ты сын — его продолжение. Он не мог позволить вырасти тебе разгильдяем и бездельником, как сыновья его коллег. Только за тот год у тех погибли трое сыновей. Думаешь, в драке за честь девушки? Или, может, они защищали страну? Нет, они нанюхались кокса и влетели в столб — моментальная смерть. Вот так живут они. А посмотри, как живешь ты.
— Ну, по-моему, просто у меня есть мозги…
— А откуда? Откуда в тебе это? Только ли от мамы?
— Мама многое сделала для меня, — снова включился обиженный мальчик.
— Конечно, дорогой. Конечно! Твоя мама была замечательной женщиной, настоящей мамой. Но одного воспитания мамы недостаточно. Поверь мне, потому что меня воспитывал тот же человек, чьи слова ты постоянно воспринимаешь в штыки. Он всегда был моим примером. Я гордилась и горжусь своим братом.
Рома отвел глаза и снова посмотрел на себя в зеркале. Что отрицать? С каждым годом он все больше и больше становился похож на своего отца. И даже в характера, манере держаться он иногда видел Андрея. Яблоко от яблони, как говорится…
Но он еще подростком поклялся, что не будет таким чёрствым и бессердечным. Он будет всерьез воспринимать обиды своих детей, сколько бы лет им не было. Он будет делать все, чтобы они ждали его возвращения домой, а не просто бурчали «привет» себе под нос, когда проходили мимо.
***
Таня смотрела на своего взрослого племянника и не видела ничего, кроме огромного комка обид. И все это тянется из детства. Ни ей ли знать, как важен этот период в жизни человека. Все комплексы, все страхи — все идет с рождения.
Казалось, они с братом должны были спиться и сдохнуть где-то под забором, как все их «друзья». Каждый год, начиная с 16 лет, она слышала, как умер один ее одноклассник, как спился другой, как одна из одноклассниц перерезала себе вены, а вторая повесилась на глазах у детей.
Нет, они с Андреем не утонули в пучине нищеты и грязи. Андрей, когда ему было 12 лет, устроился на первую свою работу. Он кормил сестру, маму, а остатки доедал сам, пока отец выносил из дома очередную безделушку. Таня подросла и тоже начала зарабатывать. А через четыре года они смогли снять комнатку в общежитии и съехать от тирана.
Мать сначала не хотела оставлять мужа, но когда он очередной раз избил ее до состояния, что она не могла дышать, дети силой увезли ее. А еще через год узнали, что их отец повесился. В деревне, в которой они жили, никто даже не удивился, там это привычное дело.
А еще через полгода умерла мама. Внезапная смерть.
Так Таня и Андрей остались совершенно одни. Скрывались как могли от органов опеки, ведь Андрею не было 18 лет.
Хорошо, в те годы особо не следили за сиротами. Это настоящее время, когда за жалобу от соседей могут лишить родительских прав. Люди выживали как могли. Им было плевать до соседских детей.
Дети выросли. Андрей ночами работал, а днем учился. Тане работать он запретил, нужно было, чтобы сестра полностью посвятила себя учебе.
Сейчас Таня сидела в зале на диване брата. Дальше вспоминать не хотелось. Но все то дерьмо, через которое прошел Андрей, конечно, не могло не оставить следа на его характере. А в итоге его собственный сын не верит в отцовскую любовь. Вот как не справедлива жизнь.
***
— Вот, где ты… Мы выезжаем через 5 минут, скажешь Роме? Он готов?
Андрей поправлял манжеты рубашки, вставил золотые запонки. Затем передумал и снял их. Как-то лучше без них в такой день.
Черный костюм, черная рубашка. Их купила Оксана, когда узнала, что этот день настанет. Заботливая жена была заботливой допоследней минуты своей жизни.
«У тебя умерла жена, а ты все не можешь выкинуть ее из головы… хоть из уважения к жене, мог бы..», — подумал он, но его мысли прервала Таня, сидевшая на диване.
— Андрей, поговори с Ромой.
— Он еще не готов? Нужна помощь с гипсом?
— Нужно помочь его душе.
Андрей не любит, когда сестра говорила такими пафосными загадками.
— Что на этот раз?
— Он думает, что ты его не любишь.
— О, Боже, Таня! Ну, ты же понимаешь, что сейчас не время выяснять отношения с сыном? У него переходный возраст, все в этот период считают, что родители не любят, — он сел рядом с сестрой.
— Андрей… его переходный возраст закончился лет так 5 назад. И он говорит именно о тебе. Он считает, что ты слишком строг с ним.
— А я должен сюсюкаться и в попу целовать?
— Андрей! Он твой ребенок.
— Нет, Таня. Он мой СЫН! — последнее он сказал слишком громко. Таня кивнула головой на спальню, где был Рома, призывая снизить тон. — Прости. Он мой сын, и я его воспитываю как сына.
— Если в детстве ты не получил отцовской любви…
— Замолчи! Не говори о нем!
Андрей подскочил с дивана. Он и слышать не мог о своем отце.
— Из-за этого ублюдка умерла мама! Из-за него чуть не умерла ты! Я не хочу о нем даже вспоминать.
— Но именно поэтому ты себя так ведешь!
— Как? Я бью Рому? Или тушу окурки о его задницу??? Таня! Не сравнивай меня с этим чудовищем!
Андрей не кричал, он уже орал. Его лицо покраснело, вены на шее вздулись, спина напряглась. Он не выдержал напряжения и треснул кулаком об дверь зала, от чего выбились доски и образовалась огромная дыра.
— Не сравнивай! Я не такой! Я не выкидываю сына в одних трусах на улицу! Я не тр*хаю соседскую бомжиху на его кровати и заставляю его смотреть на это! Я не он!
Андрей резко обернулся. В коридоре стоял Рома. Сын все слышал.
Он вытер мокрый от пота лоб тыльной рукавом пиджака, выпрямился и прошел в ванну. Там умыл лицо ледяной водой, снова задышал
