Заключительный аккорд - Гюнтер Хофе

И Круземарк рассказал Альтдерферу, как к нему приезжал Дернберг.

— Видимо, Шнелингер перед смертью о чём-то проговорился. А мне, как бывшему командиру полка, было вменено в вину то, что Хельгерт перешёл на сторону противника. Генгенбах разжалован в рядовые и в настоящее время служит в строительной роте. Я, разумеется, дал понять командующему, что взбешён и протестую, с тем чтобы он передал об этом кому надо в управлении имперской безопасности. Как вы полагаете, правильно ли я поступил с юридической точки зрения? — Генерал снова начал раскуривать сигару, но руки его дрожали.

«Сколько же неприятностей за последние два года было связано с именем Хельгерта! — невольно подумал капитан. — Правда, со смертью ненавистного Хельгерта всё это должно кончиться. Залп из десяти карабинов — и конец».

— Дело Хельгерта и его сообщников, господин генерал, вас ни в коей мере не касается. Военный трибунал имеет право привлекать по данному делу лишь тех должностных лиц, которые в момент дезертирства являлись начальниками или командирами преступников.

— А как быть с эпитетом «чёрно-бело-красный», Альтдерфер?

— Господин генерал, фюрер знает, с кем он имеет дело в вашем лице. Против вас могут выступать лишь люди, которые привыкли всегда раздувать пожар, но сами они похожи на псевдополитических тлей.

— Как хорошо вы сказали, Альтдерфер! Великолепно! Великолепно! Однако пришло время прижать такую тлю к ногтю.

Круземарк сказал затем, что его приятель Шнейдевинд, референт по артиллерийским кадрам в главном управлении, уже стал генералом и, видимо, сохранил свои контакты с эсэсовскими властями. С его помощью будет совсем нетрудно убрать с пути тлю Дернберга.

В этот момент снаружи раздался такой силы взрыв, что стены бункера заходили ходуном.

— Чёрт возьми! — Монокль выпал из глаз Круземарка, по генерал успел поймать стёклышко правой рукой. Он тут же послал адъютанта узнать, в чём дело.

Спустя несколько минут они стояли у обрушившейся стены бункера, а метрах в двухстах справа виднелась огромная воронка, вокруг которой, как спички, разметало высоченные ели. Видимо, это взорвался Фау-1, отклонившийся от курса и упавший в лес.

Круземарк неодобрительно покачал головой:

— Солдаты говорят, что каждый второй Фау падает в расположении собственных войск. — Генерал тут же позвал своего адъютанта и приказал подать водки и кофе.

— Чем я могу помочь вам, Альтдорфер? — великодушно спросил генерал.

Капитан сразу же вспомнил о ложном показании, которое он давал по делу Генгенбаха, затем о Клазене, который отважился угрожать ему, потом его мысли перескочили на ефрейтора Мюнхофа, с которым судьба свела его в Нормандии и в последний раз в Будапеште и который действовал заодно с красным Зеехазе. Этот был для капитана опаснее двух первых.

Альтдерфер живо, но сдержанно пожаловался на то, как трудно сейчас руководить подчинёнными.

Круземарк хотел знать подробности.

— Господин генерал, я только что называл здесь имя Генгенбаха. А вам не известно, как кончился судебный процесс в Будапеште?

— Нет, разумеется, я ведь совсем недавно принял эту дивизию.

Альтдерфер рассказал о том, что Генгенбах дважды стрелял в него, за что и был судим в Будапеште военным трибуналом.

Круземарк возмутился. Он вскочил, угрожающе потрясая правой рукой:

— Стыд и позор, что трибунал не приговорил негодяя к расстрелу! Жаль, что он не попал ко мне в руки, я бы с ним разделался!

Альтдерфер заметил на это, что генералу представляется возможность разделаться с Клазеном. Круземарк отреагировал на это предложение, как и надеялся Альтдерфер.

— Начальник штаба, который беспрекословно не подчиняется своему командиру, не является его помощником. Таких нужно посылать в окопы! Сделайте мне соответствующее представление. Само собой разумеется, на имя подполковника Кисингена…

Альтдерфер остался доволен обещанием Круземарка и в конце разговора предложил:

— А что, если бы вы, господин генерал, передали командующему письмо, адресованное лично партайгеноссе Кальтенбруннеру? Я бы сочинил для вас такое послание, господин генерал.

Круземарк задумался: «Письмо Кальтенбруннеру можно сравнить с фронтальным ударом, в ходе которого вряд ли удастся узнать действительные силы противника. Действуя же через Шнейдевинда, можно добиться успеха в ходе безмолвной войны».

Генерал согласился воспользоваться услугами Альтдерфера.

В шутливо написанном приглашении говорилось, что командир санитарной роты капитан медицинской службы доктор Квангель, он же покровитель свиней, приглашает на вечеринку с возлияниями в воскресенье 10 декабря 1944 года своих истинных друзей.

Приглашения получили все офицеры, которые служили в дивизии ещё тогда, когда она была на Восточном фронте.

Сам доктор Квангель зимой; сорок первого года побывал в верхнем течении Дона, откуда ему пришлось драпать. В живых из всего медперсонала остался лишь каждый третий. В России им пришлось познакомиться не только с обстрелом, но и с холодами, и даже с голодом. С тех пор доктор повсюду возил за собой свиней, прикрываясь словами: «Кто знает, что может случиться!» Поскольку недостатка в отходах не было, свиньи неплохо питались, поедая порой даже картофель и хлеб из рациона раненых.

Выведенные вместе с ротой из русского котла, некоторые свиньи попали даже в Нормандию, где и опоросились.

Поскольку Альтдерфер не мог присутствовать на вечеринке, обер-лейтенант Клазен представлял на ней дивизион, Более того, капитан разрешил принять участие в поглощении панированных шницелей командирам батарей капитану Зойферту и обер-лейтенанту Науману.

Вечеринка была организована в имении, похожем на замок, расположенном в нескольких километрах позади линии передовых укреплений.

Обер-ефрейтор Зеехазе, узнав о вечеринке, начал ругаться, говоря, что солдату даже в воскресенье нет ни покоя, ни отдыха. Мюнхоф целиком и полностью согласился с ним. Правда, вскоре обоих их пригласили на кухню и хорошенько угостили, к тому же там они могли свободно поговорить.

Капитан Квангель приказал выставить на стол бокалы, поскольку недостатка в налитках не ощущалось. Каких только бутылок тут не было: из зелёного или коричневого стекла, толстопузых или стройных! Все они были в своё время вывезены из тех стран, в которых «врачевал» капитан.

С каждой выпитой бутылкой настроение гостей поднималось, а их геройские подвиги, о которых без конца шла речь, достигли невиданных размеров.

Капитан Зойферт, постоянно подчёркивающий, что он охотно служил бы фюреру в войсках СС, старался показать себя наиболее воинственным. Его затуманенные винными парами глаза не заметили, что капитан медицинской службы в самом разгаре празднества куда-то вышел с Клазеном и Науманом, а затем вскоре вернулся, но уже без них.

Не заметил Зойферт и того, что доктор Квангель время от времени отзывал в сторону кого-нибудь из гостей и что-то шептал ему.

— Сегодня в штабе корпуса шёл разговор о том, что Первая американская армия после соответствующей огневой подготовки своей тяжёлой артиллерией снова предпримет крупное контрнаступление западнее Аахена, — рассказывал гостям хлебосольный хозяин. — Четвёртое по счёту! Так что, господа, нас ждут жестокие бои!

Разговор зашёл о положении на их участке фронта.

Чтобы не думать о неприятном, Зойферт беспрестанно прикладывался к напиткам, которым, казалось, и конца не будет. Пил он до тех пор, пока на лбу у него не выступили крупные капли пота.

Неожиданно в зал вошёл фельдфебель в каске и, бодро доложив капитану о своём прибытии, тихо, но так, чтобы все присутствующие могли слышать его, сказал, что американские десантники высадились в районе…

Все сразу же зашептались.

Доктор Квангель отдал несколько указаний своим подчинённым, объявив готовность номер три, а затем обратился к гостям:

— Господа, наш вечер, само собой разумеется, продолжается!

Гости только того и ожидали.

Зойферт, чтобы подавить охвативший его ужас, выпил ещё и, уронив голову на руки, задремал.

Когда его под руки вели через какие-то кусты в ротное укрытие, поблизости начали падать бомбы.

«Ага, это противник расчищает местность для своих парашютистов», — подумал Зойферт и возбуждённо заорал:

— Разбомбить Англию!

Вдруг он почувствовал, как чьи-то руки зажали ему рот. На голову ему набросили плащ-палатку и, обвязав верёвками, куда-то потащили, как мешок. Затем бросили в машину и повезли.

— На помощь! На помощь! — кричал он сквозь плащ-палатку, но никто не спешил ему помочь. — На меня напали!

— Да замолчи ты, чёртов немец! — шикнули на него по-английски.

«Везут, видимо, в джипе», — мелькнуло у Зойферта. Минут десять страх, охвативший Зойферта, боролся с алкогольным опьянением.