Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер - Андрей Васильченко

Разочарованные подобным развитием событий Карл и Альбрехт Хаусхоферы не раз обращались за консультациями к Рудольфу Гессу. Они просили оградить «народную политику» от вмешательства партийных органов. Однако Гесс проявлял нерешительность, в некоторых случаях он сказывался больным. Все это вело к тому, что он, как заместитель фюрера по партии, становился все более и более зависимым от Мартина Бормана. В итоге Гесс был готов защищать лишь Хаусхоферов, но отнюдь не других членов совета. В 1935 году Карл Хаусхофер решился еще раз обсудить с Гессом проблемы работы с зарубежными немцами. В это время Альбрехт открыто упрекал своего отца в том, что тот, являясь председателем «Фольксдойче Совета», позволял вмешиваться в дела организации гауляйтеру Боле. В конце январе 1935 года Хаусхофер рассказал сыну, что имел очень продолжительную беседу с Гессом, которая в некоторые моменты проходила на повышенных тонах. Гесс заверил своего учителя, что не планировалось распускать ни «Фольксдойче Совет», ни «Объединение зарубежных немцев». Более того, планировалось отчитать Боле. Однако слова так и остались словами. После состоявшейся беседы не было предпринято никаких конкретных действий. В течение последующих месяцев не раз обсуждалось изменение состава совета, но ни слова не было произнесено об изменении его компетенции. Положение самого Хаусхофера было более чем шатким. В этих условиях профессор геополитики был неприятно удивлен поведением своего бывшего ученика. Рудольф Гесс в письменной форме запретил ему принимать участие в заседании правления «Объединения зарубежных немцев», которое планировалось провести в Кенигсберге. После этого Хаусхофер отметил, что совет стал в принципе бессмысленным. В итоге он начал сторониться этой сферы деятельности.

После продолжительного противостояния «Фольксдойче Совета», «Объединения зарубежных немцев» и партийных структур осенью 1935 года Рудольф Гесс по рекомендации Хаусхофера принял решение. При совете был создан новый негласный комитет, который должен был взять новый политический курс. Тот факт, что Гесс воспользовался советом своего учителя, указывает на то, что, несмотря на политические осложнения, отношения между ними не испортились. Если в старом своем составе «Фольксдойче Совет» пытался проводить умеренную внешнюю политику, то после появления на свет тайного комитета — «бюро Курселля» — произошли существенные перемены. С этого момента совет более не был автономной организацией, он превратился в негласную партийную инстанцию, которая фактически подчинялась фон Риббентропу, являвшемуся уполномоченным лицом заместителя фюрера по партии. Отто фон Курселль, по имени которого было названо бюро, являлся «старым бойцом движения». Он даже носил золотой партийный значок, а потому не мог являться объектом для критики со стороны партийных структур. Находившиеся в его подчинении сотрудники были либо молодыми членами партии, либо служащими СС. Они не имели ни малейшего опыта работы с зарубежными немцами, но пытались компенсировать этот недостаток или энергичностью, или исполнительностью. Однако со временем Курселль оказался втянут в конфликт с Гиммлером, что предрешило закат его карьеры.

«Фольксдойче Совет» и «бюро Курселля» действовали в условиях договоренностей, достигнутых с Карлом и Альбрехтом Хаусхоферами. Предпринимались неоднократные попытки унифицировать работу с зарубежными немцами. Впрочем, это удалось сделать только во второй половине 30-х годов, когда Гитлер стал проявлять немалый интерес к данной проблеме. Тогда с подачи Гиммлера на «народную политику» был поставлен обергруппенфюрер Лоренц, который возглавил новую организацию — «Ведомство посредничества фольксдойче» (ФОМИ). Несмотря на то что «Фольксдойче Совет» утратил всяческие полномочия, сотрудники ФОМИ не раз обращались за консультациями к Карлу и Альбрехту Хаусхоферам.

Если говорить о деятельности Карла Хаусхофера в рамках «Немецкой Академии», то надо подчеркнуть, что после 1933 года и эта структура стала заложницей так называемой «борьбы компетенций», которую вели между собой различные партийные и государственные инстанции. Рудольф Гесс по поручению Гитлера провозгласил 16 сентября 1933 года полную независимость «Немецкой Академии» от партии и правительства. Подобное решение было принято в отношении многих другим организаций, занимавшихся «народной политикой». Впрочем, на протяжении последующих нескольких лет стало понятно, что у национал-социалистов имелись собственные средства, чтобы подчинить общественную работу требованиям своего режима. Если говорить о «Немецкой Академии», то ее сугубо научная деятельность велась в нескольких направлениях: немецкая история, немецкий язык, литература и этнография, немецкая педагогика, музыка, изучение немецкой государственности и хозяйства. Практическое отделение специализировалось на осуществлении нескольких программ: пропаганда немецкого языка за рубежом, учебные языковые курсы, курсы повышения квалификации для иностранных преподавателей немецкого языка, снабжение немецкой литературой, выделение стипендий. Кроме того, в составе Академии имелось несколько комитетов, за которыми были закреплены отдельные страны: США, Индия, Южная Африка. По большому счету, структура «Немецкой Академии» нисколько не поменялась после того, как в 1933 году к власти пришли национал-социалисты. И по-прежнему Академия остро нуждалась в денежных средствах. Несмотря на то что в условиях диктатуры эту проблему можно было бы решить, заметного улучшения финансового положения «Немецкой Академии» не произошло. Как во времена Веймарской республики, так и в Третьем рейхе финансирование продолжало оставаться самой большой проблемой. Ситуацию не изменили даже многочисленные письма, которые Карл Хаусхофер направлял Рудольфу Гессу и Йозефу Геббельсу. Гесс оказывал поддержку только на словах. В конце концов, всего-навсего Имперское министерство иностранных дел стало выделять «Немецкой Академии» скромную субсидию. Когда Карл Хаусхофер сетовал, что Академия влачит нищенское существование, то он отнюдь не преувеличивал.

В 1938 году финансирование «Немецкой Академии» было увеличено с 300 тысяч до 400 тысяч рейхсмарок. Но даже этих средств явно не хватало на всю запланированную деятельность. Ситуация была настолько плачевной, что в 1935 году Хаусхофер думал распустить Академию. От принятия подобного решения его удержала лишь внезапно поступившая финансовая помощь, которая была найдена несколькими неутомимыми активистами. Впрочем, в 1933 году представители Академии (как и многие немцы) приветствовали приход к власти правительства Гитлера. Они полагали, что политическая унификация их не коснется, так как якобы «Немецкая Академия» всей своей прошлой деятельностью «доказала» свое служение делу нации. Когда было объявлено о ее независимости от партийных и государственных органов, то это решение было истолковано не совсем верно. В Академии посчитали, что это было признанием ее заслуг, а также ожидали, что это было доказательством полного соответствия организации духу «национальной революции». Подобного рода высказывания можно в какой-то степени интерпретировать как некий психологический защитный механизм, а отчасти как демонстрацию полного непонимания того, какие цели намереваются преследовать национал-социалистические власти. По большому счету, кроме Хаусхофера, ни у кого из сотрудников «Немецкой Академии» не было опыта общения с руководителями национал-социалистической партии. Да и сам профессор в своем общении ограничивался встречами с Гессом, а потому однобоко воспринимал гитлеровские установки. Однако в «Немецкой Академии» не могли не видеть, что национал-социалисты насильственно вмешивались в дела многих общественных организаций. Чтобы избежать подобного развития событий, было решено заблаговременно произвести изменения в составе Малого Совета и Сената Академии. В одном из писем, адресованных Хаусхоферу, предлагалось «возвысить людей нового времени». Во-первых, президентом Академии было решено сделать самого Карла Хаусхофера. Планировалось с выгодой использовать его дружбу с Гессом. Во-вторых, вынужденно-добровольно в отставку ушли все члены Малого Совета. В его новый состав пригласили известного националистического издателя Брукмана, Рудольфа Гесса и баварского министра-президента Зиберта. После этого была сформирована специальная комиссия, куда кроме Хаусхофера вошли Брукман и Кисскальт. Эта комиссия должна была заняться проверкой списков сенаторов «Немецкой Академии». На самом деле подобная «чистка» полностью противоречила § 10 Устава «Немецкой Академии», в котором говорилось, что сенаторы избирались пожизненно. Однако в условиях «национальной революции» едва ли кто-то планировал подавать в суд. В итоге из Сената Академии под различными предлогами оказались выведены Конрад Аденауэр, Томас Манн, Эдмунд Гуссерль, Макс Либерман, Адам Штегервальд.