Истинная Христианская Религия - Эммануил Сведенборг

(7) Тут один из руководителей, слыша, что его веру называют мертвой, дьявольской, да еще привидением, так разъярился, что сорвал митру со свое головы и бросил ее на стол со словами: "Я не надену ее до тех пор, пока не отомщу врагам веры нашей церкви". И качая головой, забормотал: "Ох уж этот Иаков! Ну Иаков!" На митре спереди была табличка, на которой было выгравировано: "Одна вера спасает". И вдруг, вырастая из земли, появилось чудовище с семью головами, с ногами медведя, телом леопарда и пастью льва, точно как чудовище, описанное в Откровении (13:1,2), изображению которого поклонялись (13:14,15). Это привидение взяло митру со стола, разорвало ее нижний край на части, и надело их на свои семь голов. При этом земля разверзлась у него под ногами, и оно провалилось вниз. При виде этого руководитель вскричал: "В атаку! В атаку!" На этом мы покинули его, и нашему взору открылись ступени, по которым мы и поднялись; вот так мы возвратились назад на землю, под небеса, где мы были раньше".

Вот какую историю рассказал мне дух, который с сотней собратьев поднялся с нижней земли.

390. Шестой опыт.

Я услышал с северной стороны духовного мила нечто похожее по звучанию на водопад. Я пошел в том направлении, и когда я подошел ближе, звук прекратился, и послышался гомон, как от большого сборища. Затем я увидел здание со множеством отверстий, окруженное стеной, которое и было источником того гомона, что я слышал. Я поднялся, и спросил у привратника, стоявшего там, что за люди здесь находятся. Он сказал, что это мудрейшие из мудрых обсуждают вопросы сверхъестественного. Он сказал так по своей простой вере.

"Нельзя ли мне войти?"

"Да, - сказал он, - но ты не должен ничего говорить. Мне разрешено пускать язычников постоять со мной у дверей".

Я вошел, и обнаружил арену с помостом посреди нее, и группу так называемых мудрецов, обсуждавших таинства их веры. В этот момент обсуждаемым предметом или утверждением было: является ли то добро, которое человек делает в состоянии оправдания верой, или в его дальнейшем развитии, когда оно совершилось, религиозным добром, или нет. Они единодушно признали религиозным добром то добро, которое способствует спасению.

(2) Прения были свирепыми; но преобладала точка зрения тех, кто говорил, что добрые дела, которые человек делает в состоянии веры, или при ее развитии, представляют собой лишь нравственное добро, способствующее только мирскому преуспеванию, и ничего не дающее для его спасения. Только вера может способствовать этому. В доказательство тому они приводили следующее: "Как может добро, зависящее от воли человека, соединяться со свободным даром? Разве спасение не свободный дар? Как можно соединять какое бы то ни было добро, исходящее от человека, с заслугой Христа? Разве не одна только она является средством спасения? И как можно уподобить то, что делает человек, тому, что делает Святой Дух? Разве не делает Святой Дух все без всякой помощи человека? Ведь все это - единственно действенные средства спасения в осуществлении оправдания одной верой, и все эти три средства спасения остаются в состоянии веры и его развитии, не так ли? Таким образом, какое-либо еще добро, сверх того делаемое человеком, ни в коем случае нельзя называть религиозным добром, то есть, как было сказано, добром, способствующим спасению. А если кто делает это для того, чтобы спастись, то, поскольку воля человека замешана в этом, а она неизбежно смотрит на это, как на заслуживающее награды, дела эти скорее нужно назвать религиозным злом".

(3) В преддверии, рядом с привратником, стояли двое язычников, которые тоже слушали эту речь. Один сказал другому: "У этих людей нет религии. Всякий может видеть, что делать добро ближнему ради Бога, то есть с Богом и от Бога, - вот что называется религией". "Их вера, - сказал второй, свела их с ума". При этом они спросили у привратника, кто они такие. "Христианские мудрецы", - ответил привратник. "Чепуха, - сказали они, - ты лжешь. Если судить по их речам, так они - комедианты".

С тем я удалился. То, что я пришел в то здание, и что в тот момент они обсуждали эту тему, и что я описал случившееся, - все это - следствие Божественного руководства Господа.

391. Седьмой опыт.

В результате бесед в духовном мире со многими мирянами и многими духовниками, мне стало известно, что в настоящее время в Христианском мире имеет место опустошенность относительно истин и богословская нищета. Среди его духовенства такой духовный голод, что они едва ли знают хоть что-нибудь, кроме существования Троицы - Отца, Сына и Святого Духа, и того, что одна только вера спасает. О Господе Христе они знают лишь те исторические факты, которые рассказываются о Нем в Евангелиях. При том остальное, чему учат оба Завета, а именно, что Он в Отце, и Отец в Нем, что у Него вся власть на небесах и на земле, что воля Отца, чтобы люди верили в Сына, и что тот, кто верит в Него имеет жизнь вечную, и многое другое - все это им так же неизвестно и далеко от них, как то, что лежит на дне океана, или, скорее, в центре Земли. Когда эти утверждения извлекаются из Слова и читаются, они стоят и как будто слушают, однако не слышат ничего. Слова проникают в их уши не глубже, чем дыхание ветра или бой барабана. Те ангелы, которых Господь время от времени посылает навестить Христианские общества мира духов, то есть, поднебесной, горестно жалуются. Они говорят, что их глупость, а значит и тьма, в которой они продвигаются в духовных делах, таковы, что слушать их - почти то же самое, что слушать попугая. Даже их ученые говорят, что в духовных предметах, и в том, что относится к Богу, статуи - и те соображают больше них.

(2) Один ангел как-то рассказал мне о своем разговоре с двумя духовными лицами, из которых у одного была вера, отделенная от милосердия, а у другого - не отделенная. С тем, чья вера была отделена от милосердия, разговор был таким.

"Друг мой, кто ты?" "Я - Христианин Реформированной церкви", - ответил он. "Каково твое учение, а значит и религия?" "Вера", - ответил он. "В чем твоя вера?" - спросил ангел. "Моя вера в том, - сказал он, - что Бог Отец послал Сына принять на Себя проклятие рода человеческого, и посредством этого мы спасены" Тогда он спросил его: "Что еще ты знаешь о спасении?" Он ответил, что спасение достигается одной верой. Далее он спросил: "Что ты знаешь об искуплении?" Тот ответил, что оно было совершено страданием на кресте, и что заслуга Христа вменяется посредством этой же веры. Далее: "Что ты знаешь о возрождении?" Он ответил, что это следствие той же веры. "Скажи, что ты знаешь о любви и милосердии?" Он ответил, что они - то же самое, что и та вера. "Расскажи мне, что ты думаешь о Десяти Заповедях и обо всем остальном Слове?" Он ответил, что все это содержится в той же вере. Тогда ангел спросил: "Так ты ничего не станешь делать?" "Что же я могу делать? - ответил он. - Я не могу сам по себе делать ничего доброго, что было бы добром". "Можешь ли ты, - спросил он, - иметь веру сам по себе?" "Я не интересуюсь этим, - ответил он, - у меня будет вера". Наконец ангел сказал: "Знаешь ли ты вообще хоть что-нибудь еще о спасении?" "Что же еще, - ответил он, - если спасение происходит только с помощью той же веры?" Ангел сказал тогда: "Твои ответы звучат так, будто кто-то играет на флейте на одной ноте; я ничего не слышу, кроме веры. Если ты знаешь одну ее, и ничего другого, то ты ничего не знаешь. Иди отсюда, поищи себе собратьев". Он ушел прочь, и набрел на них в пустыне, где не было даже травы. Он спросил, почему. Ему ответили, что это из-за того, что у них нет церкви.

(3) Разговор ангела с тем, чья вера была соединена с милосердием, состоял в следующем: "Друг мой, кто ты?" "Я - Христианин Реформированной церкви", - ответил он. "Каково твое учение, а значит и твоя религия?" "Вера и милосердие", - ответил он. "Это два разных предмета", - сказал ангел. "Их нельзя разделять", - ответил он. "В чем состоит вера?" "В том, чтобы верить тому, о чем учит Слово", - ответил он. "В чем состоит милосердие?" "В том, чтобы делать то, чему учит Слово". "Ты только верил в это, или и поступал так же?" "Я так и поступал", - ответил он. Ангел небесный взглянул на него и сказал: "Друг мой, пойдем со мной, живи с нами".

Глава7. [ЯО1]Милосердие, или любовь к ближнему, и добрые дела.

392. За главой о вере следует глава о милосердии, потому что вера и милосердие связаны, как истина и благо; последние же связаны, как свет и тепло весной. Такое уподобление приведено здесь, поскольку духовный свет, тот свет, что излучается солнцем духовного мира, является в своей сути истиной, поэтому, где бы ни встречалась в том мире истина, она сияет с великолепием, соразмерным ее чистоте. Духовное тепло, также излучаемое тем солнцем, является по сущности благом. Все это изложено здесь потому, что милосердие с верой состоят между собой в тех же отношениях, что и благо с истиной; милосердие же есть все добро в совокупности, которое человек делает своему ближнему, а вера - вся истина в совокупности, которую человек мыслит о Боге и о том, что Ему принадлежит.