Зверь - Владимир Константинов

- Какая великолепная массовка! - раздался наконец знакомый голос.

Маски расступились, и я увидел в конце зала Туманова. Он был настолько огромен и величественен, что я, в сравнении с ним, казался себе ущербным и ничтожным карликом. Он обозревал зал, будто полководец - поле сражения. Здесь все зависили от него и он это знал. Левой рукой он небрежно обнимал Ирина Шахову, в правой дымилась огромная сигара.

- Я хочу его видеть! - властно проговорил Туманов.

Маски мгновенно образовали круг, в центре которого стоял я, жалкий, вконец растерянный, не знающий куда себя деть.

- Это и есть герой?! - громко, саркастически рассмеялся главный режиссер. Вторя ему, подхалимски захихикали маски. И лишь одна Ирина была печальна. Возможно ей было грустно и стыдно, что когда-то она любила такое ничтожество, как я. Возможно.

Указывая сигарой в мою сторону, Туманов презрительно проговорил:

- Бездарь!

- Бездарь! Бездарь! Бездарь! - заголосили маски, смеясь и улюлюкая.

И я понял, что это конец. Подобного позора и унижения я не вынесу...

Проснулся в холодном поту и ещё долго не мог прийти в себя. Господи, когда все это кончится! Некогда небрежно брошенное Тумановым слово, стало для меня настоящим проклятием. Оно не давало мне покоя днем, мучило ночью. "Бездарь!" Что может быть страшнее для творческого человека. Мне снились разные сны, но все они заканчивались одинаково - Туманов указует на меня и презрительно говорит: "Бездарь!". Поначалу я растерялся и не знал, что делать. Стал неуверено чувствовать себя на сцене. Это походило на тяжелую затяжную болезнь. А когда Ирина ушла к Туманову, понял, что причина моей болезни - этот напыщенный индюк, возомнивший себя гением. После того, как меня выставили из театра, я решил его убить, полагая, что с устранением причины, будет устранено и следствие. Но я глубоко заблуждался. Совершив задуманное, я не избавился ни от Туманова, ни от этого страшного слова, нет. И понял, что дело во мне самом. Подспудно в подсознании маячил вопрос: "А что если Туманов прав?!" Я гнал от себя эти мысли, пытался убедить самого себя, что гораздо талантливее этого гнусного режиссеришки, но ничего не помогало - вопрос оставался. Наконец понял, что смогу избавиться от этой пытки, лишь создав что-то значительное. Это должен быть полнометражный фильм. Постепенно это стало идеей фикс, полностью завладевшей моим сознанием. Нет, я конечно же осознавал, что в наш просвещенный век создать что-то новое, оригинальное, сказать с экрана, ранее не сказанное, будет очень и очень непросто. Но другого мне не было дано - или я создам такой фильм, или сойду с ума. Кроме того, фильм требовал больших вложений. И я стал копить деньги, экономя на каждой мелочи, не гнушаясь и криминалом. Вечера я проводил в читальных залах. Я досконально изучил биографии великих режиссеров, Филини, Кончаловского и других, исследовал их творчество, проштудировал труды Камю, Фрейда, Ницше, Фейербаха и прочих философов, перечитал Достоевского, Гете, Сартра, Маркеса, Гессе. Постепенно в моем сознании стал вызревать замысел будущего фильма. Анализируя современную действительность, я пришел к неутешительному выводу: мир обречен. Человек был создан из двух противоборствующих начал - природного, звериного и духовного. Какое-то время соблюдался баланс сил. Но постепенно темные звериные инстинкты человека, как более сильные, стали брать верх, завладевая умами и душами людей. В мир пришел Зверь, жестокий, алчный, беспощадный, которому чужды сантименты, а от слова добродетель он буквально сатанеет. Все общественные процессы уже давно развиваются по его нормам и правилам. Нонсенс, но с бурным развитием цивилизации, получив в распоряжение телевидение и современные средства информации, Зверь лишь укрепил свою власть над миром. Люди должны в конце-концов понять, что они слишком ничтожны, чтобы ему противостоять, и - либо, отбросив все христианские морали, верно служить Зверю, либо погибнуть. Третьего не дано. И я расскажу об этом своим фильмом. Да, он будет жесток и беспощаден. В нем будет литься не клюквенный сироп, а настоящая теплая кровь. Иначе нельзя. Иначе человечество не проймешь. Душ в медвытрезвителе тоже неприятная, но необходимая процедура...

Но, что это? Вроде что-то скрипнуло? Форточка? Наверное. Нервы стали ни к черту. Совсем расшатались. Я прислушался. Но скрип не повторился. Вероятно, показалось.

Монотонно тикали настенные часы. Из соседней спальни доносились шаги это мучилась бессонницей Людмила. Неврастеничка! С тех пор, как узнала о существовании Наташи, она сделалась просто невыносимой и все более стала меня утомлять. Ничего, скоро уже. Скоро все кончится. Осталась последняя сцена. Мадонна с младенцем ляжет последним камнем в величественное здание моего фильма. А там... А там пусть будет то, что будет. Я в конце-концов освобожусь от этого проклятого слова. Освобожусь навсегда. А мир поймет, что пришел настоящий мастер, чтобы открыть правду.

Вот опять этот скрип. Внутри у меня похолодело. Что же это может быть? Нащупал под подушкой пистолет, снял с предохранителя, встал и, осторожно ступая, направился к окну. Отдернул штору. Так и есть - форточка. Да, но почему она оказалась открытой? Я точно помню, что закрывал её. Или все же не закрывал? Черт знает что такое! Съемки сказываются - нервы на пределе. Мужики последнее время, как говорится, не просыхают. Им легче. Я же терпеть не могу напиваться. Скорее бы все кончилось. Устал. Закрыл форточку, вышел на лоджию, закурил. Кстати, курить я начал также после встречи с Тумановым. Ночь была темная, безлунная. Накрапывал мелкий дождь. Не знаю, как кто, а я лично люблю такую вот погоду. В такую погоду легко думается, приходят покой и умиротворение. Однако, я уже давно не испытывал этих чувств. Внутри поселилось что-то холодное, колючие. Ничего, это временно. Закончу фильм и ко мне ещё вернется и покой, и все остальное. А пока надо терпеть. Значительные дела не делаются без жертв. Главное - я избавлюсь от этого проклятого слова. Мы ещё посмотрим - кто настоящий мастер, а кто даже в подмастерье не годится. Посмотрим.

Вернулся в спальню, лег на кровать. Попытался уснуть. Никак не получалось. Сон бежал от меня, как черт от ладана. Сегодня обещал сводить Наташу в зоопарк. Как ребенок, честное слово! Посмотрела по телевизору передачу о Новосибирском зоопарке и загорелась желанием там побывать. Это в ее-то положении? По нашим подсчетам она должна была родить уже неделю назад. Наташа рассчитывала, что я сделаю ей предложение. Она даже не подозревает, что ждет её впереди. Это будет самая великая моя жертва.

Как ни тщательно я скрывал свою связь с Наташей, Людмила каким-то образом о ней прознала, устроила мне скандал. Я попытался убедить её, что это просто маленькая интрижка и ничего более. Но она этому не поверила. Пришлось рассказать ей правду. С ней случилась настоящая истерика. И я понял, что зря это сделал. Она - обыкновенная обывательница, которой никогда не понять, что мастер способен рисковать даже собой, чтобы создать что-то великое. Теперь она часто мучится бессоницей. Невростеничка!

По первоначальной задумке, я собирался снять параллельно два фильма: кинофильм и видеофильм. Но трезво оценив свои возможности, понял, что оба варианта мне не потянуть. К тому же, с кинофильмом будут большие проблемы с показом. И я остановил свой выбор на видеофильме. Его легче будет внедрить в систему Интернет, обеспечив несколькими переводами. Я даже придумал себе псевдоним - Сирена Русанова. Надо его заканчивать. Но мои парни совсем расклеились. Даже предлагали на месяц махнуть куда-нибуть на юг, расслабиться. Едва уговорил остаться. Еще пару недель и все. Оставлю все дела исполнительному директору, заберу Людмилу и уеду на Кипр или Канары, куплю дом и буду там доживать отмеренный мне век. Теперь все дело за Наташей.

С Наташей я познакомился год назад в кафе с дурацким названием "Обструкция" - она работала там стриптизершей. Когда я впервые увидел её на подиуме, то даже вздрогнул от неожиданности - так походила она на Ирину Шахову. Это необыкновенное сходство и предопределило наши отношения. Уже тогда я понял, что нашел свою мадонну с младенцем и можно будет скоро начинать съемки. После выступления, я пригласил её к столу. И вот очень скоро я пусть на очень короткое время, но стану отцом. А потом... Смогу ли я это сделать? Я должен, обязан. И все же, все же... Порой поселяется внутри неуверенность, его ещё нет, а сволочная жалость так сожмет сердце, что становиться трудно дышать. Нет, глупости все это. Настоящий мастер должен быть беспощаден не только к другим, но прежде всего к себе самому. Только так можно создать что-то по-настоящему значительное. К тому же, нет причин комплексовать. Ну появиться на свет ещё один звереныш, который будет зубатиться и драться с "братьями по разуму" за место под солнцем. Ну, добьется он чего-то в жизни, насладиться властью, богатством, женщинами. А что потом? А потом станет дряхлым, немощным и ко всему равнодушным, и так же незаментно, как пришел, уйдет в небытие, так и не поняв - зачем приходил, для какой такой цели? Жизнь никчемна и бессмысленна, в особенности, когда миром правит Зверь. Его ещё называют дьяволом или сатаной. Но это определение придумали церковники - эти добровольные его послушники. Зверь - более верно по его природе, сути. Но этот Зверь гораздо страшнее всех прочих зверей, так как наделен интеллектом. Все люди уже давно находятся у него в заложниках. И чем скорее они это поймут, тем будет лучше для них, спокойнее. Нет-нет, я все задумал правильно. Очень правильно. Иначе мне никогда не избавиться от этого страшного слова.