Кремлевский заговор - Валентин Степанков

— Ультиматум, составленный нами накануне, включал 10 требований. Первые три пункта касались президента: первое — в 24 часа предоставить возможность встречи с президентом, второе — организовать международный медицинский консилиум, третье — если президент может выполнять свои функции, обеспечить ему такую возможность.

А смысл последних, 9-го и 10-го, пунктов был таким: признать и объявить антиконституционными действия путчистов и отменить все их постановления.

Положили наш документ на стол — он сразу же нас упрекать стал. Вот вы дождались, вы неправильно себя ведете, Горбачев заболел, тяжело заболел, возможно, безнадежно…

Свидетельствует ведущий программы «600 секунд» Санкт-Петербургского ТВ Александр Невзоров:

— Утром 19 августа часов в И утра я позвонил Лукьянову, чтобы узнать его отношение к случившемуся. Ответ Лукьянова сводился к тому, что поскольку он не является прямым участником происходящего, то не хотел бы давать интервью, так как сам еще до конца не разобрался. Второй раз я позвонил Лукьянову в 22.30. Хотел поделиться с ним своими впечатлениями от всего происходящего и, главным образом, от выступления мэра Санкт-Петербурга А. Собчака. На мой взгляд, это выступление провоцировало на столкновение народ и войска. На это Лукьянов сказал, что все в порядке. Это меня разозлило: как это можно так легкомысленно оценивать речь Собчака. Я спросил, что он собирается делать. Лукьянов ответил, что планирует поехать на дачу. Я просто был этим шокирован. Спросил его, что делают члены ГКЧП, на что он ответил, что тоже отдыхают…

…Лукьянов молчал. Его молчание было весомей, чем демонстрация силы армией и КГБ. Час, когда Лукьянов должен был выйти на сцену и заговорить, еще не пришел. До сессии Верховного Совета СССР оставалась неделя…

ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

«В СЛУЧАЕ БОЛЕЗНИ ПРЕЗИДЕНТА НУЖНЫ ВРАЧИ, А НЕ ТАНКИ НА УЛИЦАХ…»

(ОБРАЩЕНИЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ЕВРОПАРЛАМЕНТА Э. БАРОНА КРЕСПО К АНАТОЛИЮ ЛУКЬЯНОВУ)[6]

Господин Председатель, уважаемый коллега, в момент, когда я писал Вам письмо с благодарностью за оказанное мне чудесное гостеприимство и интересные беседы, я узнал о государственном перевороте в СССР, Затем до меня дошла, хотя несколько необычным путем, информация о ключевой роли, которую, как представляется, Вы играете в настоящий момент.

Учитывая всю сложность происходящих событий, позволю себе поделиться с Вами информацией и высказать Вам один совет. Прежде всего сообщаю, что мною принято решение созвать в крайне срочном порядке 23 августа в 14.00 заседание расширенного бюро Европейского парламента с тем, чтобы совместно с председателем Совета Министров ЕС обсудить нашу линию поведения.

Вы прекрасно знаете, с каким вниманием и интересом Европейский парламент следил за сложным процессом движения к демократии, который переживала Ваша великая страна. Поэтому в четверг Вы получите ясный ответ: мы будем с теми гражданами, женщинами и мужчинами, которые смело и решительно встали перед танками. Со своей стороны я бы мог Вам сказать, что я полностью поддерживаю требования, которые Вам направил президент Российской Федерации г-н Борис Ельцин.

Позвольте мне, как Вашему коллеге, дать совет, проистекающий из того, что в соответствии с Парижской Хартией, мы разделяем принципы парламентской демократии. Вы, надеюсь, согласитесь со мной в том, что в случае болезни президента СССР нужны врачи, а не танки на улицах. Исходя из моего личного опыта, мог бы Вам сказать, что танки и избирательные урны несовместимы и, более того, танки могут только отсрочить, но никоим образом не решить проблем жизнеобеспечения.

С учетом большого количества дел, которые мы с Вами должны совместно осуществить с тем, чтобы сделать из нашего континента пространство мира и процветания, вызывает сожаление тот факт, что есть люди, которые испытывают ностальгию по прошлому и хотели бы остановить часы истории.

Я надеюсь, что Верховный Совет сможет защитить демократию и права человека перед лицом грубой силы.

Примите, господин Председатель и уважаемый коллега, заверения в моем высоком уважении.

Ситуация для заговорщиков обострилась к ночи. Пока шла пресс-конференция, вслед за объявлением решений ГКЧП «незаконными и не имеющими силы», Борис Ельцин подписал Указ о том, что подразделения МВД, КГБ и министерства обороны, расположенные на территории России, обязаны «незамедлительно исполнять все распоряжения президента РСФСР», то есть объявил армию, дислоцировавшуюся в России, своей.

Идеально сработавшая в Чехословакии модель дала трещину.

После пресс-конференции, на которой заговорщики откровенно оскандалились на весь свет, встревоженные Бакланов и Тизяков направились к Янаеву.

Крючков, Бакланов, Язов, Тизяков, Пуго — костяк ГКЧП — предпочитали жесткие меры. Стародубцев готов был голосовать за что угодно. Куда все — туда и он. Лукьянова можно было не брать в расчет. В случае кардинального развития событий Верховный Совет и съезд были бы немедленно распущены: «чилийский вариант» заговора несовместим с парламентскими дебатами. Проблема заключалась только в Янаеве, который, будучи классическим советским чиновником, боялся ответственности пуще всего.

Во время обыска в Кремле следствие обнаружило недописанное заявление Бакланова. Этот документ — подтверждение того, что вечер 19 августа стал кульминацией борьбы за жесткий исход событий.

«И.о. Президента СССР Янаеву Г. И.

от члена ГКЧП Бакланова Олега Дмитриевича

Заявление

Уважаемый Геннадий Иванович!

В связи с неспособностью ГКЧП стабилизировать ситуацию в стране, считаю дальнейшее участие в его работе невозможной. Надо признать, что…»

На этом заявление прерывается.

Бакланов пригрозил хлопнуть дверью.

С Украины к решительным действиям подталкивал Валентин Варенников.

В 20.58 в Москву была отправлена его шифрограмма с припиской: «Немедленно доложить».

Москва.

Государственный комитет по чрезвычайному положению.

Докладываю:

Оценивая первые сутки, пришел к выводу, что большинство исполнительных структур действуют крайне нерешительно и неорганизованно. Правоохранительные органы фактически вообще не выполнили никаких задач. Это чревато тяжелыми итогами.

Совершенно необъяснимо бездействие в отношении деструктивных сил, хотя накануне все было оговорено. На местах мы не можем ничем объяснить гражданским руководителям и военнослужащим причины аморфного состояния в Москве. Идеалистические рассуждения о «демократии» и о «законности действий» могут привести все к краху с вытекающими тяжелыми последствиями лично для каждого члена ГКЧП и лиц, активно их поддерживающих. Но самое главное даже не в том, что каждого ждет тяжелая участь (лишение жизни и презрение народа), а максимальное дальнейшее ухудшение событий для страны. Реально государство будет ввергнуто в катастрофу. Мы не можем это допустить!

Взоры всего народа, всех воинов обращены сейчас к Москве. Мы все убедительно просим немедленно принять меры по ликвидации группы авантюриста Ельцина Б. Н. Здание правительства РСФСР необходимо немедленно надежно блокировать, лишить его водоисточников, электроэнергии, телефонной и радиосвязи и т. д.

Сегодня судьба государства именно в разрешении этой проблемы, поэтому никто и ничто не должно остановить нас при достижении намеченной цели. Нерешительность и полумеры только подтолкнут экстремистов и псевдодемократов к еще более жестким и решительным действиям.

Главнокомандующий сухопутными войсками

Генерал армии Варенников.

19 августа 1991 года.

Еще днем, в 15.20, он отправил в Москву шифрограмму, в которой писал: «На Украине стало известно обращение Ельцина к народам России. Подавляющее большинство населения и воины военных округов отрицательно отнеслись к этому шагу и одновременно с возмущением высказываются по поводу возможности Ельцина Б. Н. свободно деструктивно действовать в отношении решений ГКЧП».

19 августа Янаев так ни на что и не решился…

ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ПРОГНОЗ И ВОЗМОЖНЫЕ ПУТИ РАЗВИТИЯ СИТУАЦИИ В СВЯЗИ С ВВЕДЕНИЕМ ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО ПОЛОЖЕНИЙ[7]

Тезис первый. Об уровне контрастности нового курса по отношению к прежнему. Опасность справа и необходимость о ней заявить. Острая борьба за власть в период трех недель. Основные сценарии: