На «Баунти» в Южные моря - Бенгт Даниельссон

Дальше предстояло не мешкая решить еще один важный вопрос: куда идти? Поначалу, как уже говорилось, мятежники собирались высадить лоялистов на Таити, а самим искать пристанище на каком-нибудь уединенном, труднодоступном острове. Однако поразмыслив, они пришли к выводу, что эти люди своими знаниями могут быть полезными, когда придет пора осваиваться на новом месте. И не спрашивая мнения самих лоялистов, мятежники решили не заходить на Таити, а сразу искать себе подходящий остров.

В судовой библиотеке были книги Кука о его походах, и в одной из них Крисчен нашел краткое описание маленького скалистого островка Тупуаи, расположенного в трехстах милях на юг от Таити. Кук открыл его в 1777 году, во время третьей экспедиции в Южные моря. Ни Кук, ни его спутники не сходили на берег Тупуаи, но несколько островитян подошли на лодке к кораблю, и по всему было видно, что обитатели острова языком и нравами сродни таитянам. Вот почему Крисчен надеялся, что на Тупуаи команду «Баунти» примут не менее радушно, чем на Таити. Остров лежал на двадцать третьем градусе южной широты — значит климат там более прохладный и приятный и в то же время не слишком холодный для тропических растений и плодовых деревьев. Дело было серьезное, и Крисчен опять поставил вопрос на голосование. К этому времени мятежники успели проникнуться таким доверием к своему новому господину, что тотчас приняли его не совсем продуманное предложение навсегда поселиться на Тупуаи. И судно пошло почти строго на юг к поясу западных ветров между тридцатым и пятидесятым градусами южной широты, с которым моряки «Баунти» уже познакомились, когда шли на Таити.

Боцман Моррисон утверждал потом, что он и прочие лоялисты только и помышляли о том, как бы отвоевать корабль, но мятежники постоянно были начеку. В самом деле, Черчилль не спускал глаз с сундука, где хранилось оружие, даже спал на нем. Но ведь лоялисты пользовались неограниченной свободой на борту, никто не мешал им незаметно собраться вместе. Видно, все дело в том, что они просто были довольны своей судьбой и отлично ладили с мятежниками — недаром Стюарт без возражений принял предложенную ому должность. Все на «Баунти» чувствовали себя великолепно, и только один человек составлял исключение — вождь бунтовщиков Флетчер Крисчен, который с каждым днем становился все мрачнее и печальнее. Часто он запирался в каюте, и многие из его уцелевших спутников потом свидетельствовали, что он угрюмо размышлял, стиснув голову ладонями, и не отзывался, если с ним заговаривали. Впрочем, угнетенное настроение скоро проходило и Флетчер Крисчен исполнял свои обязанности с таким рвением, был так требователен, что сам Блай, останься он на борту «Баунти», не нашел бы, к чему придраться.

Перед самым прибытием на Тупуаи Крисчен велел своим людям пошить себе форму из лишнего брезента, явно желая внушить почтение островитянам. Эта мера может показаться пеленой, но Крисчена легче понять, если вспомнить, что в английском флоте тогда носили форму только солдаты морской пехоты и офицеры. Однако после короткого визита Кука одиннадцать лет назад на Тупуаи не заходило больше ни одно судно, и островитянам, увы, было просто невдомек, сколь высокой чести они удостоились, когда «Баунти» после месячного плавания 28 мая подошел к Тупуаи. Больше того, они с первой минуты недоверчиво отнеслись к незваным гостям, и едва Стюарт стал промерять единственный видимый проход в коралловом барьере, как на двух больших лодках вышли вооруженные воины — проверить, чем он занят. То, что они увидели, им не понравилось, и, простодушно полагаясь на свое численное превосходство, островитяне попытались захватить странную лодку чужеземцев. Неприятно удивленные таким поворотом событий, Стюарт и его люди открыли огонь из двух пистолетов. Один пистолет дал осечку, второй выстрел но достиг цели, но атакующие испугались и поспешно отступили.

Когда «Баунти» наутро бросил якорь в тихой лагуне за кольцевым рифом, казалось, островитяне поняли, что с чужеземцами в форменной одежде шутки плохи; во всяком случае весь день они держались на почтительном расстоянии. Затем они ночью посовещались и, судя по всему, решили наладить мирные отношения, ибо на следующий день на корабль явился почтенный старец с банановым стеблем, который у полинезийцев соответствовал белому флагу наших парламентеров. Если не считать, что дед насмерть перепугался, увидев судовых собак, коз и свиней, переговоры прошли без происшествий, и он возвратился на берег, по-видимому, довольный подарками мятежников и туманными разъяснениями на ломаном таитянском языке. Немного погодя от берега отошла другая лодка, и, когда она приблизилась, англичане с восторгом увидели в ней восемнадцать женщин — «все они были юные и прекрасные, с длинными волнистыми волосами до пояса». Весело и непринужденно женщины поднялись на борт, совсем как таитянские нимфы, и нетерпеливо ожидавшие англичане приняли их, как выражается с завидным тактом летописец Моррисон, «очень любезно».

К счастью, мятежники увлеклись не настолько, чтобы не заметить еще один отряд, который вскоре отчалил от острова. Чем ближе подходили новые гости, тем меньше они нравились мятежникам: около пятидесяти лодок доставили могучих атлетов, которые, как ни старались, не сумели скрыть от глаз англичан копья в пращи. Крисчен тотчас догадался, что принятый с таким почетом «вестник мира» был просто-напросто шпионом, а девушек прислали, чтобы отвлечь внимание моряков от военной операции. Он мигом спровадил прелестных птичек и расставил вооруженных людей вдоль фальшборта. Видя, что их военная хитрость разгадана островитяне перерезали якорный канат и начали атаку. Итак, форма не помогла — оставалось только показать этим невежественным островитянам, что такое пушка, и Милз по приказу Крисчена выстрелил картечью по флотилии. Лодки бросились врассыпную, оставляя кровавый след на воде, но англичане, твердо решив раз навсегда проучить как следует островитян, безжалостно преследовали врага и меткими мушкетными залпами убили еще несколько человек. После бухту, где произошло это сражение, метко назвали Кровавой.

Трудно было придумать худшее начало для предприятия, с которым мятежники связывали столько надежд. Но в Южных морях первая встреча европейских моряков с местными жителями нередко оборачивалась кровавой трагедией, что не мешало им потом ладить между собой. Даже на гостеприимном Таити первооткрыватель острова Валлис подвергся нападению и был вынужден открыть огонь. Как правило, островитяне быстро забывали все недоразумения и сразу после сокрушительного поражения становились верными друзьями чужеземцев. Зная историю исследования Южных морей, Крисчен, понятно, вправе был надеяться, что ему удастся найти общий язык с местными жителями. А так как те, по всем признакам, ушли в горы, он последующие два дня всячески подчеркивал своп мирные намерения: совершал длительные прогулки по берегу, оставляя во всех хижинах гвозди, инструмент, стеклянные бусы и прочие искупительные дары.