Вредина, маг и обряд, пошедший не так! (СИ) - Крейн Антонина

— Хрен там был! — жестко обрубила я эти чудовищные обещания. — Ща меня спасут, не рассчитывай.

— Кто? Тот юноша? Увы, ему плевать на тебя, дорогая. Я тоже следил за вами из травы…

(Пометочка: не один фейри, а целое племя фейри-вуайеристов.)

— …Он целовал тебя, а сам думал о другом. Что это, как не равнодушие? Ты просто случайность, досадная ошибка в его жизни, — шептал злой фейри, и его ледяные пальцы танцевали на рукоятке ножа.

И вдруг сзади вспыхнул свет. Фейри тонко взвизгнул, а потом пальцы его разжались. Я бы осела на землю мешком, но меня подхватили на руки.

Лицо Артура заслонило небо и луну. Нахмуренное, яростное, но при этом самое красивое из всех лиц, которые я когда-либо видела — во сне или наяву.

— Это не равнодушие, а дисциплина, — отчеканил Ван Хофф Эдинброг, осторожно возвращая меня на землю. — Дурацкие фейри понятия не имеют, как мне было сложно.

— Целовать меня было сложно? — переведя дух, я тотчас хитро прищурилась. Вот не вытравишь кокетку!

— Думать в этот момент о другом, — вскинул бровь Артур. После чего наклонился и вновь коснулся губами моих губ. Хвала богам, на сей раз без каких-либо внешних стимулов!

Сердце мое ликующе подпрыгнуло. Мы улыбнулись друг другу, заговорщицки перемигнулись и, поняв, что лучше бы нам свалить из владений фейри подальше, двумя шустренькими тенями отправились к академии. По дороге колдун попробовал взять меня за руку — уже эдаким привычным жестом — но тотчас с проклятьем отдернул пальцы.

— У тебя ногти дымятся! — изумился он.

И впрямь: ногти дымились. Я рассказала ему о том, как сумела дать фейри отпор при помощи заклинания. Артур живо заинтересовался… Весь путь до Форвана мы обсуждали мое проклюнувшееся колдовство.

— Если хочешь, я дам тебе пару уроков магии, — предложил Эдинброг.

Я уже открыла было рот, чтобы согласиться, как он продолжил задумчиво:

— Думаю, я успею научить тебя четырем-пяти заклинаниям за эти две недели, пока не закончатся экзамены, нашу связь не разорвут и ты не вернешься домой… — под конец он заговорил медленнее, неувереннее, будто внезапно вспомнил о чем-то неприятном.

Ну, собственно, так и было, да?

— Нет, не надо меня учить, — я разорвала воцарившуюся болезненную тишину.

Упоминание о Земле резануло душу неожиданной и тупой болью. Точно. Это ведь всё — и впрямь — досадная ошибка. Идиотский случай, недолгий сон, который скоро закончится. Не надо мне учиться здесь колдовству.

И, что куда важнее, не надо привязываться к Артуру. Это было глупо — целоваться с ним, выводить отношения за рамки деловой неприязни. Недальновидно и грозяще затяжной депрессией по возвращению…

Относиться ко всему легко — вот единственный подходящий вариант поведения в Гало. Не париться. Не волноваться. Не влюбляться.

…Блин, невовремя я как-то спохватилась.

Глава 36. Романтические танцы с бубном

Натура человеческая противоречива, загадочна и склонна к неповиновению.

Никогда не знаешь, что придумается твоему сердцу, и как его — сердца — энтузиазм потом притушить. Иногда помогает кнут, беспощадная логика или шарик мороженого Baskin Robbins (то есть банальный подкуп).

Но если пришла влюблённость — пиши пропало!

Она несгибаема, неизгоняема. И чем сильнее ты отбиваешься от нее, тем глубже увязаешь: попытки найти минусы в объекте любви превращаются в бесконечные оды, попытки не думать о нем — в мысли о нем одном, попытки держаться подальше — в томное предвкушение встречи…

Следующие четыре дня в Форване были сладкими и мучительными.

Мы с Артуром барахтались между заманчивой идеей «обычной курортной интрижки» и суровым пониманием, что ничего «обычного» у нас не получится: не те темпераменты. Чем сильнее сойдемся сейчас, тем больнее окажется после: лучше, наверное, совсем не сближаться. Но ведь хочется? И колется… Но очень, очень, очень хочется.

В итоге две недели до моего отбытия в далекую-далекую галактику повисли то ли дамокловым мечом, то ли игриво-щекотным хвостиком зайчика из Playboy (который тоже, если что, приделан к заднице).

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Со стороны наши романтические танцы с бубном выглядели такими неровными, что Мэгги их вообще неверно интерпретировала:

— Между вами вставать опасно — закоротит! Что, все еще ненавидите друг друга?

— Да, о да! — (ах, как это было бы просто!)

— Ненавидим!

— Ужасная Вилка!

— Отвратительный Эдинброг!

И хохочем, понимаешь ли… А потом вдруг умолкаем, как отрезало: время-то продолжает идти. Тик-так. Осталось тринадцать дней. Дюжина. Десять…

Сблизиться или нет? Разбить себе сердце любовью или отказом от любви?

…Моей главной задачей при подготовке к Зельеварению было прочитать максимально много книг. Настойка из туманного колокольчика поможет мне вспомнить все что угодно, но для начала неплохо, чтобы было, что вспоминать.

Поэтому я ходила с книжкой в руках, все время рискуя врезаться в столбы и студентов. Я читала перед сном и рано утром (так лучше запоминается). На лужайке, на крыше и на скамейке, умостив голову Артуру на колени.

В день перед экзаменом мы взяли лодку и отправились на речку, которая прихотливо-кокетливой лентой вилась на дальней территории Форвана.

Это была настоящая lazy river — как из южных аквапарков. Очень медленная, вольготно бурлящая, с кучей поворотов. По берегам росли пышные кусты с огромными цветами. Солнце грело нещадно, едва ли не пульсировало, и его золотые пятна скакали на реке в компании форели и крохотных феечек кувшинок. На песчаном берегу жарились студенты, благообразно прикрыв лица учебниками.

Другие колдуны стайками уходили в воду. Они раскидывали руки и позволяли течению творить с собой всякое непотребство. Например, вытаскивать их на середину реки, где купальщиков с негодованием и веслами встречами арендаторы лодок. Например, мы.

Лодочек на реке было много: разноцветные и легкие, иногда они сталкивались бортами (если между ними не оказывалось пловца).

Мы с Артуром лежали на дне плоскодонки, а на корме устроилась Мэгги в огромной шляпе и темных очках. Она сидела спиной к нам, свесив ноги в прохладную воду, и милостиво гоняла нас по программе.

— Вилка! Представь, что Артуру дали эликсир, из-за которого он превратился в единорога. Твои действия?

— Покатаюсь! — ликовала я. — С детства мечтала!

— А потом рог срубит, — фыркал Артур. — Не пропадать же добру, да?

— Бр-р-р! А серьезно? — супилась Мэгги.

— Не помню, но сегодня я читала это во-о-он в той маленькой книжечке! — я потянулась, чтобы показать в какой именно, и ненароком щелкнула по носу лежащего рядом Эдинброга. Он в ответ цапнул меня за палец, да так шустро и неожиданно, что я взвизгнула, шарахнулась и чуть не перевернула лодку.

— Вы там что, убиваете друг друга?! — сурово оглядывалась медсестричка.

— Убиваем, — сокрушались мы. — Уже почти убили.

Мэгги неодобрительно цокала языком и вновь отворачивалась, утыкалась в записи. Артур улучал момент и целовал меня в голое плечо, а потом изображал, что мне это приглючилось. Ван Хофф Жулик.

День уже перевалил за середину, когда в нас с берега неожиданно стали швыряться яблоками. Первым трем мы обрадовались — о, халявная еда! Потом стало ясно: это не благотворительность, а просто кто-то требует нашего внимания.

«Кем-то» оказался Лидо Хоффстерман — такой же пятикурсник, как Артур, очень незамутненный и симпатичный блондинчик, который жил точно под нами, и чью спальню я в первую ночь бодренько затопила.

— Артур! Вилка! Вас срочно зовут в Октагональную Библиотеку! Мастер Говерик говорит — комиссия прибыла!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что за комиссия? — крикнула я в ответ, и Лидо, бегущий по берегу вслед за течением, был готов объяснить мне это на максимальной громкости, но Артур лишь чертыхнулся, сел и заорал:

— Поняли! Сейчас будем!

— Ты прям тут телепорт открывать собираешься? — воскликнула Мэгги, когда Эдинброг поднялся, кое-как натянул штаны и рубашку на влажное после купания тело (лодка опять оказалась на грани переворота) и стал энергично чертить прямо в воздухе светящиеся синие значки — они были похожи на финикийское письмо.