Выбор страсти - Бетина Крэн

– Мисс, я говорю правду, – пытался убедить ее Ричард, затем его лицо расплылось в улыбке. – Это все из-за капитана, но главным образом – из-за еды.

– Из-за еды? – недоуменно сдвинула брови Блайт.

– Мы все здесь питаемся одинаково, никаких различий. Наш повар – француз. Вы сами знаете, как хорошо он готовит. А на других кораблях – ну, не на всех, конечно, – прежде чем съесть хлеб, нужно сначала вытрясти из него червяков. Поверьте, такое нередко случается и на военных, и на торговых, и на пиратских судах. – Ричард понизил голос и наклонился к Блайт. – Нас так кормили в Алжире, в тюрьме. Откусишь кусок, а внутри шевелятся какие-то твари, и ты никак не можешь все это проглотить.

Блайт даже содрогнулась от отвращения и, почувствовав внезапный приступ тошноты, брезгливо отодвинула тарелку. Ричард засмеялся, подражая манере Бастиана Кейна. Внимательно посмотрев на юношу, Блайт поднялась из-за стола, сетуя на то, что ей совершенно нечем здесь заниматься. Ричард удивленно взглянул на нее и начал молча убирать посуду.

– А что ваш капитан сделает с Вилли и Единственным Зубом? – спросила Блайт, озабоченно наморщив лоб.

– Он уже выпорол их. Вилли получил пятнадцать ударов, но даже не пикнул. Единственный Зуб – семь.

– Боже милосердный! – побледнела Блайт и закрыла ладонью рот.

– Могло быть и хуже, – вполне серьезно заметил Ричард. – Кража вещей у товарища на пиратском корабле расценивается как уголовное преступление, которое зачастую карается смертью. Иногда виновному вырывают ноздри, – если капитан решает оставить его в живых, – иногда отрезают кусочек уха. Это делается для того, чтобы все знали: этому человеку нельзя доверять, но Рейдер – морской офицер и чаще всего прибегает к порке.

Блайт поежилась. Оказывается, Рейдер наказывает виновных поркой… Господи, как же мало знает она о грубом и жестоком мире мужчин! Похоже, Ричард считает драку с ножом, порку самыми обычными явлениями и, судя по всему, восхищается Рейдером Прескоттом…

Но паренек так искренне хвалил прекрасную кухню. И старина Вилли говорил нечто подобное… Бедный Вилли! Блайт представила его избитого, окровавленного, где-то там, в трюме… И всему виной она, именно Блайт несет ответственность за случившееся, а раз так, то она же и должна все исправить.

– Ричард? – окликнула Блайт юношу, который с подносом уже направился к двери. – Где старина Вилли? Ему очень плохо?

Ричард нахмурился.

– Он внизу, там, под оружейным складом. Возможно, ему совсем тяжко.

– Ты можешь… отвести меня к нему? Ричард начал отнекиваться, но Блайт уговорами заставила его уступить. В конце концов он согласился, мотивируя это тем, что все равно идет в ту сторону и ему не хотелось бы, чтобы она тайком следовала за ним по пятам.

Ричард повел ее в так называемое спальное помещение. Блайт ожидала увидеть только койки, но вместо этого обнаружила какие-то тюки, бочки, ящики и корзины – словом, настоящий склад. Среди всего этого хаоса то тут, то там виднелись подвешенные к столбам гамаки, рядом с которыми стояли сундучки или ранцы с личными вещами владельца спального места. Свободное пространство оказалось весьма ограниченным, и приходилось продвигаться по узким проходам между кипами одеял и сваленных в кучу холщовых мешков.

Ричард опасливо останавливался на каждом повороте, желая убедиться, что никого нет поблизости, затем торопливо шел дальше. Наконец в дальнем углу помещения они заметили Вилли, лежащего ничком на узкой койке. Спина несчастного, на которой практически не осталось кожи, была густо смазана жиром с примесью лечебных трав. Услышав шаги, Вилли резко повернулся, держа наготове нож. Однако при виде Блайт его воинственный оскал превратился в сконфуженную улыбку.

– Что ты здесь делаешь? – грубовато спросил Вилли, высматривая, не стоит ли кто-нибудь у нее за спиной.

При этом он метнул злобный взгляд на Ричарда, и тот поспешно убрался на камбуз.

– Я… пришла тебя проведать, – объяснила Блайт, на ее бледном лице было написано сострадание.

– Почему? – удивился Вилли, одновременно польщенный и озадаченный ее визитом: никогда еще женщина из высшего общества не проявляла к нему интереса.

– Ты один из немногих, кого я знаю на корабле, и мне захотелось тебя навестить. – Блайт посмотрела на вздувшиеся красные полосы на его спине, и ее голос упал до шепота: – Тебе очень больно?

Увидев сочувствие в глазах Блайт, Вилли решил, что ему просто невыносимо больно.

– Я едва могу выносить эту боль. – Сжав кулак, он ударил им по одеялу. – Но бывало и хуже. – Вилли посмотрел на ее трясущийся подбородок и продолжил: – Когда мне отрезали ногу… пилой… меня держали шестеро парней. Я при этом стиснул зубами ремень, но кожа оказалась такой жесткой, что у меня повылетали все зубы.

Блайт проглотила подступивший к горлу комок и, опустившись на колени возле койки, спросила:

– Принести тебе чего-нибудь?

– Принести мне? – Карие глазки Вилли сначала расширились от удивления, потом сузились и вовсе закрылись, словно от боли. О, он ни за что не упустит такую возможность! – Ну… если бы я мог поесть похлебки из моллюсков, которую так замечательно готовит Франко… Моллюски обладают целебной силой.

Вилли приоткрыл один глаз и, заметив, что Блайт буквально оцепенела от страха, жалобно застонал и скорбно поджал губы.

– Хорошо, я посмотрю, что смогу сделать, – проговорила она дрожащим голосом, вдруг вспомнив Нану с ее затянувшейся болезнью.

Вилли опять застонал, и Блайт неожиданно для себя выпалила:

– Я принесу тебе похлебку, обещаю.

Дотронувшись до его руки, она встала. Пораженный столь нежным прикосновением, Вилли даже забыл для пущей убедительности еще раз поморщиться от боли. Еще ни одна женщина не касалась его подобным образом. Но едва Блайт скрылась за тюками и ящиками, на лице Вилли появилась плутовская улыбка. Он облизнулся: если ей удастся живой выбраться из камбуза Франко, он поест похлебку из моллюсков.

Блайт в нерешительности стояла перед лестницей, ведущей в ад, где властвовал Франко. Глубоко вздохнув, она попыталась собрать в кулак всю свою смелость. «Старине Вилли нужна похлебка из моллюсков, – убеждала себя Блайт, – и я непременно должна ее добыть, я обещала это сделать». Только сейчас Блайт осознала, во что ввязалась. У нее еще были свежи воспоминания о первом посещении камбуза. Но она решила попытаться сделать это еще раз.

Пока Блайт спускалась по ступенькам, у нее перед глазами промелькнула вся ее жизнь. Вот наконец и камбуз. Первое, что увидела Блайт, были огромные мясные туши, подвешенные на крюках. Оставалось только надеяться, что это вовсе не дурное предзнаменование и можно идти дальше. Через несколько шагов она заметила стоящего к ней спиной среди кухонной утвари приземистого темноволосого человека в поварском колпаке и фартуке. Он переставлял котел с дымящимся жарким с плиты на низенькую тележку.