Свадебные колокола - Конни Брокуэй

Он шагнул ближе, взял в руку оба ее запястья и приложил ее руки к своему сердцу. Гулкие удары передавались через ладони ее телу, учащая ее пульс и вызывая дрожь в коленях.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — снова спросил он. — Дрожите, как промокшая собака.

— Да, — произнесла она дрожащим голосом. — Мне что-то снилось и показалось, что я услышала ваш крик…

— Я находился в библиотеке, когда погас свет. Я увидел, как из комнаты кто-то убегает, и побежал за ним, но наткнулся на вас. Вы его видели?

— Нет. — Она наморщила лоб. — Думаете, что это был грабитель? Может быть, нам следует разбудить Мэри и Беверли и послать за…

— Не беспокойтесь, Эви, — ответил Джастин. — Я прихвачу с собой Беверли, и мы сделаем обход вокруг дома, однако я сомневаюсь, что у него были сообщники. Я видел, как он вскочил на коня, который был привязан в кустах, и ускакал прочь. Больше я никого не видел. Не мог же он один приехать верхом, если его сообщники пришли пешком.

— Но может быть, нам следует послать за кем-нибудь? Может быть, тогда удалось бы проследить за ним… до его логовища? — высказала предположение Эвелина.

— В темноте? Когда он нас намного опережает? Боюсь, Эви, нам надо смириться с тем, что ему удалось скрыться. Пока. Придется подождать рассвета. Возможно, какой-нибудь бедолага, хватив лишнего, решил похитить из дома столовое серебро, — предположил Джастин.

Он выпустил одну из ее рук и взял прядь волос, которая, очевидно, выбилась из прически, когда она спала. Он накрутил прядь на палец, потом отпустил ее. Она упруго подпрыгнула, словно маленький штопор.

— Красиво!

Ощущение его близости посылало горячие токи в нервные окончания по всему телу, даже в такие места, о существовании которых она давно забыла, будя дремлющие желания. Разбуженные желания оказалось нелегко снова взять под контроль. Но Эвелина попыталась. Она не могла позволить себе неправильно истолковать ситуацию и выставить себя жалкой дурочкой.

— Однако если лондонскому вору каким-то образом удалось узнать о предполагаемых свадебных торжествах миссис Вандервурт, — начала она, пытаясь говорить так, как положено разумной, невозмутимой Эвелине Каммингс-Уайт, какой она себя считала, — он, возможно, решил, что здесь есть чем поживиться.

— Вполне возможно, — рассеянно отозвался Джастин. — Вы, как всегда, рассуждаете очень логично.

— Мне следовало бы предупредить миссис Вандервурт. Возможно, она сможет нанять частных охранников.

Его взгляд, прикованный к ее волосам, переместился и встретился с ее взглядом. А глаза у него были и впрямь на редкость красивые.

— Не думаю, что это необходимо, — покачал он головой.

— Вы так считаете? — Ей было очень трудно вникать в смысл того, что он говорит, когда он стоял так близко и так пристально смотрел на ее руки, упершиеся в его голую грудь.

В свете газового рожка особенно четко обрисовывались контуры его лица. Он уже не казался человеком поверхностным и ленивым. В нем чувствовались решительность, властность.

— Почему вы ушли из армии? — неожиданно не только для него, но и для себя самой спросила она.

Он приподнял одну бровь.

— Вижу, вы побеседовали с Беверли.

— Я помню, что, когда вы были в нашем доме на празднике в честь Верити, моя мама высказала удивление по поводу вашего ухода со службы вооруженных сил ее величества. А теперь, когда я вас увидела, вы напомнили мне солдата.

Он рассмеялся:

— Остается пожалеть страну, границы которой охраняют такие солдаты, как я.

— Но вы мне кажетесь человеком очень способным, — проговорила она и покраснела, заметив, как его губы дрогнули в улыбке. — Так почему вы ушли в отставку?

— Мне предложили более интересную работу, — ответил он. Разговор явно забавлял его.

Кто? Миссис Андерхилл? Всего через несколько месяцев после его выхода в отставку она обнаружила его выходящим из спальни жены дипломата.

— Но…

Он приложил палец к ее губам.

— Больше никаких вопросов. По крайней мере сегодня. Я не знаю, как на них ответить.

Какие странные вещи он говорит. И почему он так на нее смотрит? Как будто в чем-то виноват и раскаивается? И не отводит взгляда от ее губ? Или она не отводит взгляда от его губ? Губы у него полные, с красивым изгибом… Она вдруг увидела запекшуюся кровь в уголке.

— Что случилось с вашей губой? — спросила она, отводя взгляд и презирая себя за дрожь в коленях. Но ее движение не укрылось от его внимания. Он выпустил ее запястья, отступил на шаг и, высвободив из брюк полы рубашки, промокнул кончиком губу.

— Извините, Эви. Я совсем об этом забыл.

У нее удивленно округлились глаза. Подняв к лицу полы сорочки, он оголил живот. Ну и ну! Она еще никогда не видела оголенного мужского живота. Красивый. Во всяком случае, его живот выглядел привлекательно.

Неглубокая впадинка разделяла отводящие мышцы, которые сгруппировались в рельефный пучок, когда он наклонился. Темные волосы, проглядывавшие в вырезе сорочки, стали еще гуще, и их заросли скрывались под поясом брюк.

У нее участилось дыхание. То, что она видела, выглядело безошибочно мужественным, таинственным и завораживало ее.

Он снова заправил полы рубашки в брюки и застегнул расстегнутые на ней пуговицы. Но не все. К ее удовольствию.

«Перестань! — одернула она себя. — Перестань думать предложениями из одного слова, словно какая-то кретинка. Ты интеллигентная женщина, а не какая-нибудь сексуально озабоченная дурочка. Будем надеяться».

— Вы ранены! Только не говорите мне, что оцарапали губу, открывая ящик. Кстати, объясните, почему вы открывали его поздней ночью?

Она обожала наблюдать, как улыбка, зарождаясь в его глазах, поднимала сначала один уголок губ, потом другой, становясь немного кривой и абсолютно неотразимой.

— Крышки с ящиков не так-то легко снять.

— Ну и… — подбодрила его она.

— Стыдно признаться, но, испробовав все прочие средства, я наконец засунул под крышку старый гвоздодер и приналег на него. Крышка расщепилась, я упал. Ну и прикусил губу.

Он не станет рассказывать о грабителе и об их драке. Не захочет, чтобы вокруг него суетились. Поэтому она сделала вид, что удовлетворена объяснением.

— Почему-то мне кажется, что вас интересуют мои ящики, — поддразнила его она.

У нее уже отлегло от сердца. Наверное, ее страхи — просто остатки сна — тревожные, но абсолютно бессмысленные. Но теперь она пришла в себя.

— Всякий раз, когда приходит груз, вы первый бросаетесь вскрывать ящики. Ваша мания, Джастин, распространяется на все ящики или только на мои?

Он уставился на нее удивленным взглядом: