Роман на мою голову - Юлия Еленина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассказчик из Ромочки отличный – заслушаешься. И про фразу «ничто не проходит» я не слышала. Кофе закончился, и мы перешли на холодную минералку. Ксения так и не перезвонила, абонент, которому периодически набирал Федя, все еще был вне зоны доступа, а я поторопила Ромочку:
– Ну что там дальше?
– И последняя версия самая правдоподобная, – продолжил он. – Соломон был мудрейшим правителем, но его постоянно одолевали резкие смены настроения. Тогда царь обратился к мудрецам Иерусалима с просьбой помочь ему решить эту проблему. На следующий день главный мудрец подарил правителю перстень, на внешней стороне которого была надпись: «Это пройдет…» Соломон постоянно носил украшение, и когда его мучили переживания, он смотрел на слова и становился спокойнее. Но однажды эта фраза не произвела обычного эффекта, а разозлила его еще больше. В гневе он хотел выбросить кольцо, но вовремя разглядел надпись на внутренней стороне: «И это тоже пройдет…» С тех пор кольцо Соломона стало его талисманом и хранителем его душевного спокойствия.
– Вот так? Даже без какого-либо… волшебства? – нашла я подходящее слово.
– Вот так, – пожал плечами Ромочка. – И считается, что кольцо вместе с царем в его гробнице, которая охраняется двуглавым драконом, а тот, кто его найдет, станет повелителем мира.
– Дракон? – переспросила я с иронией.
– Так гласит легенда.
– Хорошо, но описание этого волшебного колечка есть?
– Даже несколько. И, представь себе, они все разные. По одной из самых распространенных версий, это толстое кольцо с тремя надписями на языке древних иудеев. По другой – обычное кольцо с тремя буквами, нацарапанными по кругу на внешней стороне. Ну, и конечно, не стоит забывать первую легенду о кольце. Что украшение было изготовлено из белого металла, инкрустировано камнями с четырех сторон.
– А в «Завещании Соломона», – неожиданно заговорил Федя, – говорится, что это железный перстень с пентаграммой.
– Я смотрю, Ксюша и тебе все уши прожужжала? – приподнял брови Ромочка. – Когда только успела?
Последний вопрос Федю, кажется, смутил. Глаза в стакан, переминается с ноги на ногу.
Так-так, судя по всему, наш контрабандист что-то скрывает…
Удивительно, но такой глазастый Ромочка, кажется, не заметил Фединого состояния. Или сделал вид, что не заметил, чему я все-таки поверю больше. Залпом допил остатки воды и спросил:
– И что же делать дальше?
Вопрос не адресовался ни мне, ни Феде, который с заметным облегчением выдохнул, когда Ромочка отвлекся от его скромной персоны и снова занялся лицезрением стены.
Я бы хорошенько тряханула Федю, который о чем-то точно умалчивает. Пусть это даже не имеет отношения к делу, но откуда-то же взялось такое поведение.
– Ладно, – хлопнул Ромочка себя по коленям, и Федя снова дернулся. – Я пока в душ, следите за телефоном.
Не человек, а кремень, вот точно. Хотя, может, он просто оптимистично смотрит на мир. А что? Сестра дала о себе знать, можно и под душем постоять, расслабиться. Федя хотел ретироваться из кухни вслед за Ромочкой, но я преградила ему путь.
– Что такое, Вика?
– Рассказывай, – сложила я руки на груди.
– Что? – сделал еще один умник на мою голову невинные, такие ничего не понимающие глаза.
– Федя! – повысила я голос.
– Тихо ты, – глянул он за мою спину, туда, где скрылся Ромочка. – Составила бы лучше ему компанию.
– Федя! – рявкнула еще громче.
Конечно, если бы он сейчас из кухни или вообще из квартиры, то я бы его не остановила. Но, видимо, вид у меня был решительный. Федя вздохнул и покачал головой.
– Ты вообще знаешь, как мы познакомились с Ромой?
– Ну… – протянула я. – Ты работал на Тимура Оскаровича.
– В принципе, – поморщился Федя, – мы знакомы с детства. Когда еще мама Ромы и Ксюши не совсем слилась с богемным обществом и с Тимуром сохраняла нормальные отношения, то привозила своих детей на лето к нему. В последний раз это было, когда Роме исполнилось десять, мне – девять, а Ксюхе – семь.
– Так, – недоверчиво прищурилась я, – это наверняка очень занимательная история, но при чем здесь исчезновение Ксении?
Федя занял Ромочкино место, а я вернулась на свое, поняв, что никто с воплями от меня сбегать не собирается.
– Я просто… Ну, чтобы ты понимала полноту картины. Мы были помешаны на приключениях, играли в пиратов, рисовали карты…
А, все дело в детских впечатлениях? Наверное, именно этот путь и привел Федю в ряды контрабандистов.
– Я поняла, что у вас было веселое детство, но можно ближе к сути?
Ромочке вряд ли понравится, что мы тут обсуждаем. Понятно, что все мы были детьми, но этот умник не особо любит о себе распространяться. Из него я вообще каждое слово клещами тянула.
Только вот к сути подобраться мы не успели. Федин телефон снова разразился веселенькой мелодией.
– Она? – даже с замиранием сердца спросила я.
– Да, – как-то тихо ответил Федя и принял вызов: – Алло!
Я, сидя рядом, услышала женский голос, но слов не разобрала. Кажется, и связь местами прерывалась, потому что иногда в трубке воцарялась тишина. Но Федя наверняка то, что надо, разбирает, учитывая, как хмурится. Я так старательно прислушивалась, что не заметила, как появился Ромочка и остановился в дверях. Конечно, в одном полотенце на бедрах – это я уже машинально отметила.
Разговор, точнее, монолог Ксении занял не так много времени, а с перебоями она два успела сказать одно предложение.
Я Ромочку увидела раньше, Федя – только тогда, когда повесил трубку.
– Там это… – промямлил он в шоке.
– Ксюха, – кивнул Ромочка. – Что сказала?
– Встретимся там, где Анну встретил Эдвард.
Вы все того? Именно это мне и хотелось заорать в голос. Неужели нельзя выражаться по-человечески? Кто, черт подери,
