Эрбат. Пленники дорог - Веда Корнилова

— За последнее время они как-то подзабылись.

В голосе Кисса не было и следа вчерашнего мурлыканья. Он отвечал вежливо, но в то же время говорил как человек, которому неприятен этот разговор, и который хотел бы закончить его как можно скорее.

— Ах, милый, как плохо на тебя влияет эта женщина!

— Гури, эта женщина, как ты ее назвала, имеет имя, причем красивое имя.

Но нахальную девку так легко было не сломать. Не поведя и бровью, она продолжала:

— Милый, кажется, ты на меня за что-то сердит…

— Это все в прошлом, Гури. Не стоит ворошить ушедшее.

— Может, мы с тобой поговорим? Наедине… Мне хочется многое объяснить тебе — и Гури, подойдя к Киссу, попыталась его обнять. Но тот мягко остановил ее.

— Не стоит, Гури. И потом, мы торопимся. Дела, знаешь ли… Счастья тебе, Гури, и удачи. Рад был увидеться — и Кисс, подхватив сумку, вышел из комнаты. За ним выскочили мальчишки. Я тоже сделала вслед за ними по коридору пару шагов, затем остановилась.

— Вы идите, запрягайте лошадь. Я подойду через несколько минут.

Снова открыло дверь нашей комнаты. Гури сидела за столом, опустив голову и подперев ее руками. Она с надеждой повернулась в сторону открываемой двери, но, видев меня, отвернулась. Кажется, на ее глазах блестели слезы. Сейчас она не выглядела уверенной в себе победительницей. Передо мной сидела обычная уставшая и очень расстроенная женщина, некрасивая и одинокая…

— Что, позлорадствовать заявилась?

— Гури, — сказала я, закрывая дверь, — Гури, ты с Киссом… В общем, слепому понятно, что в недалеком прошлом вы были не чужие друг другу. Как ты могла так с ним поступить?

— Ты это о чем?

— Я имею в виду его проигрыш. Только не говори мне, что к той истории не имеешь никакого отношения. Правду знают все.

— Тебе-то какая печаль?

— Да никакой… Просто Кисс как-то проговорился, что от тебя ничего подобного он не ожидал.

— Правда? — Гури попыталась улыбнуться. — Ну, тогда для меня не все потеряно. Рано или поздно, но он поймет, что по-иному в тех обстоятельствах я поступить не могла. Угорь мне приказал…

— В тех обстоятельствах… А предупредить Кисса ты не могла? Ведь прекрасно знала, что ждет парня в результате проигрыша. Не спроста же Угорь велел тебе довести Кисса до того, чтоб он проигрался в пух и прах! И ты пошла на это, несмотря на то, что хорошо знаешь определенные правила игры, установленные в вашем мире… Ты хоть имеешь представление, что ему потом пришлось пережить?! Да и вчера… Ты приглашала парня вовсе не на любовное свидание, а туда, где его уже ждал Угорь. И вовсе не с чашкой чая…

— Откуда я знала, чем все это в конечном итоге обернется?! Мало ли что у Угря на уме! Можно подумать, ты бы пошла против воли хозяина! Я же не думала…

— И напрасно.

— Мне приказали! Не было иного выхода, кроме как подчиниться…

— Очень удобная отговорка. Я не могла, потому что мне было велено, приказали, заставили, вынудили… Да зачем я втолковываю прописные истины? Ты сама все прекрасно понимаешь! То, что ты сейчас мне говоришь, что пытаешься доказать — это так, отговорки для собственного успокоения. Но если Кисс был тебе настолько дорог, как ты сейчас пытаешься это показать, то почему ты тогда его не защитила? Или же просто не предупредила? Хотя бы совесть была спокойна…

— Между прочим, я сама пострадала от всей этой истории! Мне тоже непросто!.. Вон, и Кисс рассердился…

— И с чего это, интересно? Сама-то как думаешь?

— Нечего мне читать мораль! Интересно, как бы ты поступила, окажись на моем месте? Не подчинишься — и Угорь выставит тебя на улицу. И что я там буду делать? Хотя тебе всего не понять…

— Почему же?

— Ты кто? Обычная деревенская девка не первой молодости, подобранная Киссом непонятно где!..

— Гури, ты меня не моложе. Не ошибусь, если предположу, что мы с тобой одногодки.

— Пусть так. Но все равно: ты — деревенская, а я… Я тебе не ровня. Что я буду делать одна, без Угря, без его помощи и покровительства? Замуж за бедняка идти? Мыть, стирать, готовить? Может, ты мне еще и работать пойти посоветуешь? Ага, как же, уже бегу, спотыкаясь на ходу! Не для того я всеми силами пробивалась наверх, чтоб вернуться назад, в ткацкую мастерскую, где мои мамаша с сестрами горбатятся до сегодняшнего дня! Что я там буду иметь? Кучу скулящих детей и нищенские деньги? Спасибо, такого счастья мне не надо! А Угорь… Он не прощает ослушников. Один раз пойдешь против его воли — выгонит, и назад не возьмет. И что дальше?.. Да, мы были с Киссом вместе како-то время, и он это прекрасно помнит, сколько бы не утверждал обратное! Так что можешь сколь угодно долго смотреть на него своими непонятного цвета глаза, но он вернется ко мне! Должен вернуться! Должен!..

Я уже хотела было уйти, но Гури заговорила вновь, убеждая саму себя:

— Он вернется ко мне. Посердится и вернется… Все одно ему больше пойти некуда… Да, а как тебя звать? Кисс называл тебя Лия… А полное имя у тебя какое? Лиян?

— Допустим.

— Обычное имя. И что Кисс в нем нашел красивого?

— Ему видней…

— Видней… Ну, — зло усмехнулась Гури, — ну, раз тебя звать Лия, то тогда тебе с Киссом ничего не светит. И не надейся понапрасну. Ничего у тебя не выгорит…

— С чего это вдруг ты так решила?

— Все с того же! Тебе про то можно и рассказать, чтоб понапрасну губу не чужих парней не раскатывала. Был у нас с Киссом один общий знакомый, по кличке Нырок. Ну, ты о нем все одно не слыхала…

Нырок, Нырок… Гури, ты не права — я о нем слышала! В памяти возник застенок в Стольграде, Кисс, спрашивающий, верно ли то, что мое полное имя — Лиана… Еще, помнится, получив этому подтверждение, он обозвал какого-то Нырка сукиным сыном…

— … Так вот, — продолжала Гури, — так вот, этот Нырок сам по себе был никудышный паршивый мужичонка, на которого лишний раз и смотреть не хочется, но вот как предсказатель будущего — о, в том он был само совершенство! Лучшего прорицателя я в жизни не встречала! Никогда не ошибался. Если выскажется, неважно кому, насчет дальнейшей жизни того человека — можно не сомневаться, именно так оно все и произойдет, как ни крутись, как не пытайся обмануть судьбу… Правда, иногда говорил непонятно, но потом, по истечении времени, все становилось на свои места… Деньги мог бы зарабатывать несусветные, если бы не одно "но". Беда в том, что будущее открывалось Нырку на краткий миг, причем в то время, когда он уже был мертвецки пьян и вот-вот должен был захрапеть, отсыпаясь. Когда наступало это долгожданное мгновение — вот именно тогда он таращился безумным взглядом на кого-либо из окружающих его людей, предсказывал тому его дальнейшую судьбу, и падал на пол, засыпая еще до той секунды, когда его почти бездыханное тело оказывалось среди грязи и чужой обуви. Бывало и такое, что не договаривал, засыпал на полуслове. Очень многие его и поили до невменяемого состояния лишь для того, чтоб узнать про то, что их ожидает в дальнейшем. Рискованное занятие. Я никогда не хотела знать заранее о своей будущей судьбе. Зачем? Уж лучше так: что будет, то и будет… Кстати, когда Нырок просыпался, то не помнил ничего из своих недавних пьяных высказываний. Потому и кличку такую имел: нырял в сон и хмельное забытье, как в воду…