Статьи разных лет - Виктор Острецов

Убийство Александра II лишь на короткое время заставило либералов задуматься о будущем страны. Но В. Соловьёв, Лев Толстой проявили именно этот синдром «иудушки»: они не нашли ничего лучшего, как просить помиловать убийц. Ни слова осуждения не нашлось у них. Слепотствующие гуманисты проявили удивительное безразличие к судьбам русского народа. Они писали, что этим прощением новый царь станет на недосягаемую нравственную высоту и докажет всем, что он святой царь. А в это время убийцы уже готовились в России поточным методом. Через 37 лет страна погрузится в кровавую бойню.

Поразительно, что и потом, когда террористические акты стали массовыми, людей убивали и убивали всякого рода проектисты, во имя красоты в будущем, которая спасёт мир, писатели ни разу не высказали публично своё порицание этим кровопролитиям. А ведь только от 1905 до 1907 гг. бомбами, револьверами и кинжалами было убито около 56 тысяч человек. По поводу спровоцированного и надуманного антисемитизма, это когда едва ли не весь корпус адвокатуры по всей стране был в руках евреев, как и крупнейшие банки и прочее и прочее, эти писатели нашли время и силы выразить свой протест. По поводу убийств революционерами невинных людей не нашли в себе силы выразить протест в Думе и либеральные профессора-кадеты. «Синдром Иудушки» более чем характерен для всего того неопределённого гуманизма, который шёл со страниц либеральной печати и был вложен в само мировосприятие людей, воспитанных на романтизме и мечтательном мистицизме масонских лож и их пропаганде. Не следует забывать, что все наши писатели находились под сильным влиянием масонской мистической литературы. Труды Сен-Мартена, Баадера, Фенелона, Гюйон, Штиллинга и других были излюбленным и обязательным чтением всей нашей интеллигенции XIX века. Тот же В. Соловьёв был, как известно, в молодости социалистом, атеистом, убеждённым дарвинистом. Он усиленно изучал гностику, каббалу, считал Валентина крупнейшим философом, увлёкся Шеллингом, Шопенгауэром, Гартманом. В конце своей недолгой жизни занимался вызыванием духов умерших, верчением столов, предавался занятиям чёрной магией. Русскую церковь не любил, никогда в неё не ходил, а его выражения по поводу Церкви были всегда оскорбительны. Но о Церкви писать любил. Вопрос, какую церковь он имел в виду. Особенно если учесть, что христологии у него, можно сказать, нет. Личности Христа он не видел, не чувствовал. Он прошёл мимо мистических святынь Церкви. Мистика света Фаворского осталась вне его кругозора. Потому так неодобрительно и относились великие отцы и аскеты Церкви к философии и богословию, что эти предметы не требовали от человека никакой веры положительной. Митр. Исайя Копинский (XVII в.) писал по этому поводу: «Ин бо есть разум мира сего, ин же духовен. Духовного бо разума от Пресвятого Духа учишася вси святии и просветишася яко солнце в мире. Днесь же не от Духа Свята, но от Аристотеля, Цицерона, Платона и прочих языческих любомудрецов разума учатся. Сего ради до конца ослепеша лжею и прельстишася от пути правого в разуме. Святии заповедей Христовых и умного делания учишася, сии же точию словес и глаголаний учатся, внутрь души мрак и тьма, на язытце ж вся им премудрость». Вот этот мрак в душе и премудрость «на язытце» и есть постоянное обвинение интеллигенции в её двоедушии и болтливости.

Нельзя не упомянуть ещё об одном мощном факторе идейного воздействия на идейный строй нашей литературы и общественного сознания, влияния, так же идущего от теории и практики масонских лож. Это только здесь и имеющая своё право на жизнь проблема героя, несущего свет и знания, и народа, толпы, погруженной «во тьму нелепостей и предрассудков». Придуманный эзотеризм истории масонских лож именно в ключе «героев и толпы» излагал все события в истории от Адама до наших дней. Революционные Прометеи, Озирисы, Будды, надуманные Моисеи и Орфеи, отдающие свои жизни за правое дело и убиваемые закостенелыми в невежестве князьями и жрецами, переползли в проблематику и сюжеты романов и в теорию социалистического делания и строительства. Красавец-разбойник, а затем босяк Горького довели страну до мысли, что труд — это низко, что плата за труд — это постыдное корыстолюбие, и благородное безделие — это единственное достойное подлинного человека занятие. Балы, Болконские, Онегины, Печорины, Левины все создавало настроение мечтательных грёз и сладких фантазий. Казалось бы, романы Достоевского могли бы остановить безумное увлечение анархическими идеями. Можно было бы ожидать, что люди разумные схватятся за голову и спросят, в какое болото ведут их параноики, одержимые идеей скроить жизнь по улучшенным штатам. Ничуть не бывало. Идеи вселенских драгоценностей, которые выше реального русского человека, идеи того мечтательного гуманизма, «розового христианства», по справедливому замечанию Леонтьева, все это обессиливало убедительность его сочинений, делало их смутными в идейном смысле. Христианство Достоевского — это христианство по имени, то, о котором любили трактовать «братья»-просветители — Лессинг, Мендельсон, Гердер и прочие. Сентиментальные «добродетели» задают главный тон всем произведениям писателя. Уродливые для любого христианина картины, как покаяния перед народом Раскольникова, невольно ставят вопрос, а знал ли писатель о духовной практике Церкви. Описания душевных расколов, болезненных проявлений психики, убийств, исповеди совратителей малолетних девочек — все это очень глубоко и по мысли, и по таланту описания порока и разложения, но каждому, знакомому с религиозной практикой и теорией, ясно, что пользы душевной от таких писаний ждать нельзя.

Конечно, такая оценка русской художественной литературы может показаться односторонней, и так это и есть на самом деле. Но эту сторону сбросим со счетов. В конечном счёте путь к катастрофе 1917 г., отбросившей русский народ на самое дно человеческой романтики, мечтательного пиетизма, через утверждение жизни вне реальности Церкви, в представлении об относительности добра и зла и замене этики религиозной, онтологической на эстетику, эстетизм, литература подспудно воспитывала читателей на неприятии настоящего как такового, именно потому, что оно настоящее, не выдуманное, и требует смирения многокичливого ума перед реальностью Мира Божьего, требует кропотливого труда, когда проще просто отрицать во имя «музыки мирового пожара».

Несомненно, по мере оживления церковной приходской деятельности, введения в преподавание Закона Божия и приобщения к опыту Церкви обожествление «великих и значительных» кончится само по себе. Мудрость святых отцов Церкви настолько велика, что кажется диким её не знать, не знать и даже не предполагать, что существует христианская антропология, учение о человеке, о каждом его свойстве и качестве. Каждый, кто начинает усваивать эту мудрость, замечает, как мирские авторитеты скукоживаются, теряют свой блеск. Так когда-то произошло и с идолами всяких Аполлонов, Зевсов, Венер, Плутонов. Столетиями их украшали, к ним обращались за помощью, в их реальность и силу верили, как в гром небесный и солнце, и вдруг выяснилось, что все это было лишь обольщением бесов.

«В очень давние времена жил к востоку от Палестины праведный человек по имени Иов. Это был справедливый и добрый человек, который всегда старался угодить Богу. Господь наградил его за благочестие большими благами. Он имел многие сотни крупного рогатого скота. Утешала его большая и дружная семья: у него было семь сыновей и три дочери. Но дьявол позавидовал Иову».

По попущению божьему все потерял Иов: жену, детей, богатство и само здоровье. В рубище, в грязи, больной, покрытый струпьями, сидел он у городских ворот. Прошло время, и Иов за верность его, за твёрдое упование на Спасителя был снова возведён в богатство и довольство, и снова у него была жена и было много детей.

8 дни воспоминания о страданиях Иисуса Христа на Страстной седмице в церкви читается повествование из книги Иова. Трудно сказать, дошли ли МЫ до роковой черты или ещё только приближаемся, но пример многострадального Иова поучителен.

«Слово», № 6, 1991

Ересь утопизма

Посвящая все свои силы бесконечной, никогда не завершаемой задаче обуздания, подавления, разрушения исконных основ мирового бытия, спасители мира становятся его заклятыми врагами и постепенно подпадают под власть своего естественного водителя на этом пути — духа зла, ненависти, презрения к человеку. Богоборческая антропократия роковым образом вырождается в демонократию, которая ведёт не к спасению мира, а к его гибели.

Споры о масонстве, времени ого возникновении, структуре, ролям в мировой истории, то затихая, то вспыхивая с новой силой, ведутся ужо много-много лет. Ныне практически доказано руководство масонов в грандиозных по масштабам мировых событиях — Великой французской революции и Февральской революции 1917 года в России. Едва ли не все лидеры революционных партий и члены Временного правительства, включая председателей князя Г.Е. Львова и А.Ф. Керенского, были членами различных лож (об атом пишет и Н. Берберова в своей книге «Люди и ложи», в отличии от ведущего советского историка академика И. Минца, отрицавшего роль масонов в революции потому, что в произведениях В.И. Ленина это слово но упоминается ни разу). Известно и о вековом противостоянии «вольных каменщиков» и Ватикана, о чем свидетельствуют соответствующие энциклики папы. Не так давно, в начале 80-х годов, Италию потряс скандал с масонской ложей П-2 («Пропаганда сионизма-2»), ставшей влиятельным центром теневой власти в стране, поскольку списки ложи включали значительную часть представителей финансовой, политической и культурной элиты. Членство в масонских ложах не скрывали почти все президенты США (исключая Дж. Кеннеди) и многие нынешние политические лидеры стран Европы и Америки. Во многих странах выстроены роскошные масонские храмы и музеи, а на здании в Лондоне, где находится Объединённая великая ложа Англии, помещён барельеф в форме земного шара, на который наброшена мельчайшая сеть масонства.