Портрет предателя (СИ) - Зеленая Марья

Юноша сел на траву и обнял ее.

— Все хорошо, моя милая, — успокоил он невесту.

— Я так испугалась, — всхлипнула она. — Ты чуть не упал!

— Но все ведь обошлось, — улыбнулся Себастьян все еще бледный от пережитого волнения.

Доминика крепко прижала его к своей груди, а ее глаза невольно обратились к Зигурду. Тот молча сидел на траве, смотря куда-то вдаль на туманные горы.

— Спасибо тебе, — негромко проговорила она.

Хейдеронец бросил на нее хмурый взгляд.

— Идем дальше! — сказал он и поднялся на ноги.

32. Рюккен

К полудню следующего дня путники наконец добрались до Рюккена, лежащего на горном плато на берегу небольшого озера. Деревня была окружена высоким частоколом из неотесанных сосновых бревен. Всадники подъехали к воротам, спешились и привязали лошадей ко вбитым в забор железным кольцам.

Зигурд толкнул деревянную створку, та с тяжелым скрипом распахнулась, и беглецы вошли в деревню. Доминика с любопытством озиралась по сторонам — ей еще никогда не приходилось бывать в хейдеронских поселениях.

Они шли по центральной улочке, вымощенной грубым булыжником, по обе стороны которой высились бревенчатые дома с соломенными крышами. В прохладном воздухе пахло хвойной смолой и дымом из печных труб. Доминика невольно залюбовалась резным орнаментом на дверях и деревянными фигурами на крышах. Вдали слышались чьи-то голоса, за забором лениво тявкала собака, а где-то за оградой деревни мерно журчала вода на лопастях водяного колеса.

В тени домов показался женский силуэт. Незнакомка подошла поближе, и Доминика разглядела девушку лет двадцати пяти с ведром воды, одетую в темно-синий сарафан и белую рубаху с ярко вышитым воротом. Из-под ее бирюзовой косынки выбивалась толстая золотая коса, а на белом румяном лице сияли лучистые голубые глаза.

Девушка взглянула на путешественников и остолбенела. Она сдавлено охнула, ведро выпало из ее рук и с дребезжанием покатилось по дороге, разливая воду по плоским камням.

— Зигурд! — воскликнула она и бросилась к хейдеронцу на шею.

Тот крепко обнял девушку, слегка приподнимая ее над землей.

— Здравствуй, Эрика!

Блондинка страстно поцеловала его в губы, а затем со всего размаху залепила ему пощечину.

— Мерзавец! Где тебя носило столько лет? — ее слова на хейдеронском наречии прозвучали резко и отрывисто.

— Долгая история, — смущенно пробормотал Зигурд, потирая щеку, на которой ярким пятном разгорался отпечаток ладони. — Расскажу, как будет время.

У Доминики перехватило дыхание. Она потрясенно наблюдала за этой сценой, не в силах вымолвить ни слова, а жгучая ревность черной змеей вползала в ее сердце.

— Кто это с тобой? — поинтересовалась Эрика, взглянув на кузенов.

— Мои гости, — ответил Зигурд. — Нужно устроить их на ночлег.

— Хорошо, я позабочусь об этом, — согласилась девушка. — Идем же скорее! Отец будет счастлив тебя видеть.

Она подхватила его под руку и увлекла за собой.

— Как он поживает? — спросил Зигурд, кивком приглашая спутников следовать за ним.

— Старый уже стал. Все время ворчит, — усмехнулась блондинка. — Может, хоть ты сможешь его порадовать. Наверняка он захочет устроить пир в честь твоего возвращения.

— Целый пир? — удивился он.

— Ну… ты же знаешь наши пиры. Заколем кабанчика, посидим в длинном доме…

— Кабанчик-то больше всех обрадуется моему возвращению, — хмыкнул Зигурд.

***

В длинном доме царил гомон и пьяный смех. Посреди зала был разложен огромный очаг, на вертеле крутился несчастный кабан, а котлы с похлебкой наполняли воздух густым ароматным паром. На длинных столах, расставленных вокруг очага, высились горы мяса, хлеба и сыра, стояли бочонки медовухи, казанки супа и кадушки квашеной капусты.

Зигурд сидел во главе стола рядом с Бьярни — старейшиной Рюккена, а Эрика примостилась на его коленях и что-то ворковала ему на ухо, обвив руки вокруг его шеи.

Доминика и Себастьян расположились за дальним концом стола на длинной устеленной волчьими шкурами скамье между какими-то немногословными мужиками. Проголодавшийся Себастьян с аппетитом уплетал жареные сосиски с кислой капустой, периодически прихлебывая медовуху из большой деревянной кружки. Доминике же кусок в горло не лез. Она сидела, понуро опустив голову, не в силах смотреть, как Зигурд милуется с Эрикой, и изо всех сил старалась не разреветься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С места поднялся старейшина Бьярни — пожилой, но еще крепкий светловолосый мужчина в зеленой тунике с вышивкой на груди. Голоса тут же стихли, и взоры всех присутствующих обратились к нему. Бьярни поднял увесистую кружку с медовухой.

— Друзья! Возблагодарим же Ньоруна, за то, что наш герой Зигурд Кернхард сегодня сидит с нами за одним столом! Ведь именно благодаря ему мы добились победы в Форталезе! Нам удалось поразить врага в самое сердце, и мой сын Торстен теперь возглавляет этот город!

Зигурд криво усмехнулся.

— Ты преувеличиваешь, Бьярни.

— Нисколько! — ответил тот. — Торстен писал мне, как много ты сделал для нашего общего дела.

Все дружно подняли кружки вверх, и по залу пронесся громкий возглас:

— За Хейдерон!

Себастьян ошарашено уставился на Доминику.

— Ты слышала? — тихо проговорил он. — Я так и знал, что он во всем этом замешан!

— Тихо! Не сейчас! — шепотом перебила она.

— А скоро мы добьемся независимости! Сбросим проклятых ангов с нашей шеи! — между тем вещал Бьярни, отхлебнув добрый глоток меда и вытерев губы рукавом.

— Смерть ангалонцам! — громогласно прокатилось по залу.

Старейшина обнял Зигурда и Эрику за плечи.

— Эрика, дочка, я всегда говорил, что лучшего мужа тебе не сыскать! Я уж давно благословил вас на брак!

— Спасибо, отец, — лучезарно улыбнулась блондинка.

— Вы всегда были такой красивой парой! — подала голос какая-то старуха, сидящая неподалеку от них.

— Эрика так ждала тебя! — обратилась к Зигурду рыжеволосая женщина средних лет. — К ней, между прочим, многие сватались, а она всем от ворот поворот дала, все ждала тебя одного!

— Достойная жена для достойного воина! — раздался из зала мужской голос, и присутствующие одобрительно загудели.

— Поцелуй ее! Что сидишь как чурбан бесчувственный! — выкрикнул какой-то юнец.

Эрика повернулась к Зигурду, притянула его к себе и жадно прильнула к его губам, а его руки сомкнулись вокруг ее талии. Хейдеронцы радостно зашумели.

Доминика встала из-за стола и перешагнула через лавку. Ее душили слезы.

— Ты куда? — удивился изрядно захмелевший Себастьян.

— Подышу воздухом, — пробормотала она и вышла за дверь.

33. Расставание

Доминика брела по улице, не разбирая дороги. Горло сдавило спазмом, по щекам градом катились слезы. Она пыталась сдерживать всхлипы, но они все равно вырывались наружу. Ей отчаянно хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и сидеть там до скончания веков. А еще лучше — вообще сдохнуть!

Все, что он говорил ей, оказалось ложью! Наивная идиотка! Она просто скрасила своим телом его дорогу домой к невесте! Он воспользовался ею как игрушкой, а она-то, дура, влюбилась, забыла о чести и достоинстве, изменила своему жениху!

На пустынную улицу опустились сумерки. Все сейчас на празднике, чествуют своего героя и его прекрасную невесту, а на нее — дешевую подстилку — всем наплевать!

Глухо завывал ветер, забираясь под одежду и высасывая остатки тепла из ее продрогшего тела. Доминика оставила свой плащ в зале, а кожаная жилетка, что была на ней, совсем не грела. Лицо замерзло, руки окоченели, но она не замечала этого. Ей хотелось умереть. Просто взять — и умереть!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

От горя она не соображала, что делает, и добрела до края деревни. Из-за забора до нее донесся отдаленный волчий вой.

«Пойду в лес. Пусть меня сожрут волки», — подумала она.

Доминика толкнула ворота, но они оказались заперты. Она обхватила руками шершавые бревна, уперлась лбом в частокол и горько зарыдала. Ноги перестали держать ее, и она сползла на холодную землю.