Сокровище антиквара - Александр Бушков

— Вот именно.

— Можно листок? — Смолин вынул свою авторучку. — Это у нас портсигар… Здесь, в левом верхнем углу — выполненная из серебра и золота эмблема Виленской школы прапорщиков. Вид у нее следующий…

Глава третья

ГРОБОКОПАТЕЛИ И ПОХОТЛИВЦЫ

Смолин осторожно положил невесомый диск на столь же почти невесомую пластиковую держалку, легонько нажал пальцем, и держалка уехала в недра плоского серебристого видака. Прежде чем нажать кнопку, он повернулся к Багрову и сказал:

— Должен вас сразу предупредить: фильм получился невероятно скучным: ни действия, ни экшна, ни даже голых девочек. Но вы меня не для того нанимали, чтобы я вам снимал экшн… Главное — клиент, как и планировалось, оказался в нехилой, выражаясь интеллигентно, жопе…

Он сел в кресло рядом с Багровым. Шантарский воротила, подавшись вперед, сузив глаза в несомненном охотничьем азарте, неотрывно уставился на огромный плоский экран. Там, на экране, и в самом деле не происходило ничегошеньки интересного: в прямоугольной яме копошились три человека, перемещаясь по ней на корточках, чем-то орудуя. Они крайне походили на беззаботно играющих в песочнице детишек — потому что никак не удавалось рассмотреть, чем они, собственно, занимаются.

— У моих ребят была отличная камера, — сказал Смолин. — И все равно, крупного плана не получилось. Очень уж далеко этот курганчик от ближайшего лесочка, где они прятались…

— Да бог с ними, с крупными планами, — отозвался Багров, не отрывая хищного взгляда от медленно передвигавшихся на карачках людей. — Вы лучше объясните, что там происходит…

— Это — татарский курган, который все лето копали наши археологи, — сказал Смолин скучным голосом нерадивого лектора. — Потом к нашему общему знакомому, господину Ярикову, известному еще и под заглазной кличкой Кока, явился один из руководителей этой самой археологической группы… которого означенный Яриков до того неоднократно склонял потихоньку ему продать что-нибудь из находок. Археолог наш, мастерски сыграв мятущегося интеллигента, с болью душевной вынужденного ступить на стезю пророка, предложил купить…

— Ага, находочки?

— Ну что вы, — сказал Смолин с тонкой улыбкой. — Вы же видите, что Кока сам там копается… Археолог ему продал за полмиллиона рублей целую могилу древнего вождя — которую якобы вскрыл при раскопках и, увидев, что там масса ценностей, ухитрился закопать обратно и прекратить работы на том участке кургана… Ну, разумеется, Кока долго торговался, пытался и цену сбить, и заплатить в рассрочку, но наш археолог твердо стоял на своем, утверждая, что ему немедленно нужны деньги, на новую квартиру не хватает… И открытым текстом заявил: в Шантарске и без Коки найдется немало серьезных людей, которые могилу эту с визгом купят. Он, мол, обратился к москвичу исключительно оттого, чтобы огласки было меньше…

— И он… — ухмыляясь во весь рот, протянул Багров.

— Ну, вы же видите, — сказал Смолин. — Они старательно копают: самые настоящие черные археологи, патентованные, стопроцентные… Сам Кока ради такого случая холеными ручонками в земле ворочает, а с ним тот самый археолог и еще один, надежный с этой точки зрения человечек…

— Ага, а в могиле — шиш!

— Ну зачем же так, — сказал Смолин, ухмыляясь столь же широко. — Это было бы чересчур уж мелким и пошлым надувательством. Клиент имеет право получить нечто осязаемое за свои немалые денежки… Короче говоря, они закончили вчера вечером. Кока оттуда увез примерно сорок предметов: кинжалы, бляхи с поясов и уздечек, бронзовые зеркала… одним словом, чертову уйму добра, которое соплеменники положили вождю в могилу. Там даже есть несколько золотых бляшек — и золото самое натуральное. Вот только незадача какая… Среди этих предметов нет ни одного подлинного. Все до одного — подделка, не особенно даже искусная. Хотя золотые бляшки и в самом деле из натурального золота… современного, конечно, пятьсот восемьдесят пятой пробы, из колечек-цепочек перелитого… Когда он вздумает продавать это в Москве, первый же мало-мальски понимающий человек его матом покроет, а может, смотря по темпераменту, и в ухо дать за попытку впарить столь откровенное фуфло… После таких проколов в серьезном бизнесе человека начинают сторониться, и доходы его, как правило, резко падают, а то и ребра страдают. На кого попадешь… Ну как?

— Отлично! — рявкнул Багров, в совершеннейшем восторге хлопая себя по коленкам. — А морду, точно, начистят?

— Еще не факт, — сказал Смолин. — Главное, репутацию он себе испортит так, что последствия будут годами ощущаться. В антикварном бизнесе такая информация разносится моментально, и на устоявшемся рынке человеку обычно делать более нечего. Остается гоняться за случайными лохами, но это уже не те деньги, а хлопот… Что скажет заказчик?

— А что тут скажешь? — Багров все еще ухмылялся. — Чистая работа. Давайте смету.

— Извольте, — сказал Смолин. — Вот тут кропотливо все накладные расходы перечислены.

Багров окинул листок беглым взглядом:

— Всего-то?!

— А тут много и не нужно, — сказал Смолин. — Фуфло стоит дешево, а те, кто мне помогал в этом милом розыгрыше, получат долю от моего гонорара…

— И в ментовку он, конечно, не пойдет…

— Совершенно не тот случай, — сказал Смолин. — Он же не идиот, в конце-то концов… А если потом заявится сюда и тишком попытается качать права, ему в рожу расхохочутся… Люди, собственно говоря, ни при чем: разве он видел, как они подбрасывали подделки в раскоп? Или имеет доказательства, что именно эти люди эти предметы изготовили? Что у них имелось, то и продали, они-то при чем?

— Интересная у вас профессия, Василий Яковлевич… — едва ли не растроганно произнес Багров, старательно шелестя рыжими пятитысячными купюрами. — Вот, держите, заработали… Посчитаете?

— Да я смотрел, пока вы считали, все точно… — сказал Смолин.

— И все-таки как-то… слабовато получилось.

— Что заказывали… — развел руками Смолин.

— Да нет, претензий к вам ни малейших. Я о другом. Как-то этот столичный козлик… легко отделался. Ну, потерял пол-ляма — и все…

— А вам упорно хочется устроить ему пакость повесомее?

Багров кинул на него цепкий взгляд:

— Хотелось бы…

— Есть и такой вариант, — сказал Смолин. — Неприятность, могу вас заверить, будет гораздо весомее потери энной суммы денег.

— Серьезно?

— Абсолютно.

— Сколько с меня? — быстро, деловым тоном поинтересовался Багров.

— Бесплатно, — сказал Смолин. — Да, вот представьте себе… Так уж сложилось, что и мне эта сволочь сделала нешуточную пакость, причем гораздо более серьезную, нежели вам. Так что тут совершенно не в деньгах дело… Единственно, мне понадобится некоторое ваше содействие… У вас ведь сыщутся добрые знакомые из милицейских начальничков?

— Есть парочка.

— Отлично, — сказал Смолин. — Теперь — сугубо о морали… Готовы ли вы на означенного человечка, — он показал большим пальцем на экран телевизора, где по-прежнему увлеченно трудились гробокопатели, — самую малость наклепать!

Ни на секунду не задумавшись, Багров выпалил:

— Да я хоть сейчас заяву напишу, что он у меня секретаршу в приемной трахнуть пытался и пальто спереть… Да что угодно!

— Нет, не пойдет, — сказал Смолин. — Не вполне реалистично будет смотреться…

— А что — реалистично?

Смолин встал, выключил телевизор и сказал светским тоном:

— Вот это мы сейчас и обсудим. Коли уж наши моральные принципы оказались столь схожими…

…В какой-то момент Смолин пожалел, что не верил в Бога всерьез. Он, конечно, что-то такое допускал, как говорится, скорее «да», чем «нет», но всерьез все же верующим никак не мог себя назвать. Жаль. Можно было бы молиться: помоги, Господи, не дай сорваться задуманному, то, что мы затеяли, конечно, выглядит очень даже неблагородно, но у меня нет другой возможности остановить этого скота, который нагрешил не в пример более гадостно… Примерно так.

Он сидел во дворе собственного дома (той городской многоэтажки, где все еще оставалась его квартира, да и прописка заодно), смолил очередную сигарету и старался не думать о возможных случайностях, рубивших на корню и гораздо более сложные предприятия.

Главное оружие антиквара — мозги. Большую часть проблем, перед тобой встающих, кулаком и уж тем более пистолетом ничего не решишь: грубо, неизящно, совершенно ни к чему, мы никак не сицилийские доны, а представители мирной и где-то даже культурной профессии. Те, кто пытается хвататься за подручные предметы, как раз и проигрывают сплошь и рядом…

Он ждал, потому что ничего другого не оставалось делать, события пошли своим чередом, и от него теперь ничегошеньки не зависело. Ждал, напряженно вслушиваясь, то поглядывая на черную «Камри», несколько минут назад доставившую к подъезду прифранченного господина Анжерова в компании с Яной, то переводя взгляд на окна третьего этажа, где по одной створке окон из-за жары было распахнуто настежь. Напряжение было дикое, Смолин не представлял, что именно способно нарушить тщательно разработанный план, но мало ли что…