Нельзя влюбляться - Рита Хан

Надя выпаливает это на одном дыхании, и я только сейчас понимаю, что не заметила главного. Её глаза опухли так, словно она плакала всю ночь подряд.

Сердце ухает и срывается куда-то вниз, когда я вижу сестру в таком состоянии. А что если... я стала причиной её слёз?!

Зоя

— Что ты такое говоришь, Надя?

Голос от волнения становится сиплым, ладони потеют, и я нервно провожу ими по мягкому покрывалу.

— То и говорю, — сестра отводит взгляд в сторону. Видно, что ей не особо хочется делиться переживаниями, но и держать в себе невыносимо. — Чувствую это.

— Я не верю, Надь, — мотаю головой, наверное, больше пытаясь переубедить себя, нежели её. — Не верю, что Стас мог с тобой так поступить.

Мне, правда, очень тяжело слышать от Нади такие слова. Она одной своей фразой заставила пошатнуться мой идеал мужчины.

Вместе с этим мне очень больно за неё, как за сестру.

Неужели Стас мог так низко пасть? А что если Ярцев был прав, когда намекал на то, что жених моей сестры тот еще бабник?

— Почему ты так решила, Надь? — снова обращаюсь к сестре, мечтая лишь об одном — чтобы все оказалось глупой ошибкой.

— Я... Он изменился, Зой. В последнее время, я совершенно его не узнаю.

Надя обхватывает свои коленки руками, заставляя мое сердце сжаться.

Бедная моя девочка.

В сильнейшем душевном порыве подрываюсь с места и обнимаю её за худые плечи.

Оказывается, в такие моменты становится плевать на то, что ты втайне вздыхала по этому парню. На первый план выходят любовь и привязанность к близкому человеку. Ей сейчас больно, в сто раз хуже, чем мне, ведь ради Стаса она пошла наперекор родителям, бросила универ, а это, для них сравнимо с предательством, не меньше.

— Эта девчонка лишает себя будущего, — чуть ли не каждый день повторяла мама, когда мы садились за общий стол, и я случайно в разговоре касалась имени сестры.

Первое время в нашем доме имя Нади было сравнимо с ругательством. Мама с папой тяжело переживали то, что она выбрала другую жизнь, жизнь рядом с любимым парнем. Наверное, поэтому так остро реагировали на любое упоминание о старшей дочери.

Вот только в отличии от них, я не могла резко перестать с ней общаться. Каждый имел право на ошибку. Какой бы безразличной не старалась быть мама, но в глубине души она понимала, что поступает очень опрометчиво, обрывая связи с Надей.

И сегодня Наде как никогда была нужна семья. Те люди, которые бы приняли её обратно и поняли без лишних слов.

Но похоже в этом доме пока был лишь один человек, способный на это. Хоть и не самый порядочный, раз смогла положить глаз на её жениха.

И от этого еще хуже на душе. Начинаю чувствовать себя причастной к тому состоянию, в котором оказалась сестра. Но, с другой стороны, если Стас действительно так с ней поступил, это будет хорошим уроком для нас обоих — научимся выбирать нормальных парней.

— Надь, ты только не плачь. — Глажу сестру по спине. — Никто не достоин твоих слёз, слышишь?

"Даже Стас", — добавляю уже мысленно, чувствуя, как угрожающе трещит по швам образ благородного Стаса Ямпольского, которым я грезила с самого первого дня знакомства.

— Знаешь, что мы сделаем? — отрываюсь от Нади и заглядываю ей в глаза. Самое пугающее, что в них ни слезинки, только апатия и какая-то обреченность.

Ни разу не видела родную сестру такой убитой. По ней точно огромный каток проехался, точнее по её эмоциональному состоянию.

Нет, так не пойдет. Нужно срочно спасать Надюху!

— Что? — и голосок тихий-тихий.

— Вытащим из морозилки большую банку мороженого, твоего любимого, клубничного, и съедим без зазрения совести.

Надя усмехается и качает головой, мол, не в этот раз. Дело плохо. Обычно банка мороженого помогала растопить "лед" на сердце Нади — она у меня та еще сладкоежка.

— Тогда как в детстве, обратимся к Пал Палычу за помощью.

— Зой, ну что за глупости? — уголки Надиных губ теперь едва заметно подрагивают. Уже лучше.

Да, да, сестричка, еще никто не смог устоять перед обаянием Пал Палыча, нашего старого медведя с черной повязкой на правом на глазу. Эдакий плюшевый пират на заслуженном отдыхе.

— Не глупости, а доброе, проверенное средство. Ты же мне сама так говорила, — тараторю я, подходя к шкафу и доставая из дальнего угла любимую игрушку детства. — Надо просто нашептать Пал Палычу в правое ушко о своей проблеме, и на утро она будет решена. Только не перепутай — в правое ухо. Левое у него не слышит.

Надька фыркает и отмахивается. Ну хотя бы какое-то проявление эмоций!

— Ах, Зойка. Если бы во взрослой жизни всё так легко решалось. — Снова вздох.

— Обещаю не подслушивать, — стою на своем, понимая, что лучшее, что я сейчас могу сделать — либо выслушать Надю, либо постараться её отвлечь от грустных мыслей.

Но, так как первый пункт немного провалился, остался только второй.

Надеюсь, Надя не станет рубить сгоряча. Им с женихом нужно немного времени, чтобы остыть и все обдумать, все-таки Стас всегда относился к Наде большим трепетом, и у меня до сих пор есть надежда на то, что они просто друг друга не так поняли.

В конце концов, каждый имеет право на второй шанс, не так ли?

Тут же вспоминаю другого человека. Наша дурацкая ссора на пустом месте, из-за которой весь день пошел под откос.

Но разве один день что-то решает в нашем случае? У нас ведь итак псевдоотношения для пускания пыли в глаза окружающим. И я начала все это не я!

Вот только от этого голос совести