Шестое чувство - Анна Яковлева

«Крыша поехала», – определил Антон: таких глупостей у него в голове не водилось лет пятнадцать, если не больше.

Дождался отрыжки и проникся еще большим уважением к Мане.

– Ты настоящий братишка, Манька, – стесняясь вырвавшихся на свободу чувств, признался Антон.

– Теперь надо поменять подгузник. – Хитрые глазки смотрели с ожиданием.

– Надо так надо. Поможешь?

– Помогу.

Антона все больше увлекало это странное, непривычное занятие – уход за младенцем под руководством пятилетнего инструктора.

Квасов не успел ни выдохнуться, ни заскучать – в дверь позвонили.

– Что-то они рано, – заметил Антон, направляясь в прихожую.

На лестничной площадке стоял седовласый незнакомец. В одной руке незнакомец держал букет, в другой – дорогой кожаный саквояж. Азиатские глаза с вопросом остановились на Антоне.

– Папа! – взвизгнула Маня.

– Здравствуй, Манечка.

Незнакомец присел, и девочка оказалась у него на шее.

– А это кто? – косясь на постороннего, спросил у дочери Юлий.

– Это нянь, – с важностью сообщила девочка, – он сидит с нами, потому что у него нет своих детей.

Это был новенький «ситроен».

Вообще-то Юлий с большим удовольствием поддержал бы корейского производителя, но Сима настояла на европейце.

Отгоняя машину на платную стоянку через дорогу от дома, Сима вспомнила о гаражном кооперативе. «Надо сходить к Антону, напомнить о месте в гараже», – записала в память.

Судя по восторженному рассказу Мани, папа с дядей Антоном подружились. Многое бы Сима дала, чтобы взглянуть на внешние проявления этой дружбы. Что-то Симе подсказывало, что на свидетельские показания средней дочери полагаться не стоит и что между мужчинами пробежала черная кошка.

Юлий, как обычно, сдерживал эмоции и только перед отъездом позволил себе несколько вопросов:

– Скажи, что делает этот тип в твоем доме?

– Я попросила посидеть его с детьми. А что?

Зрачки раскосых глаз сузились.

– Мне показалось, он у тебя освоился. Не первый раз остается?

– Не первый. – Симка с интересом ждала, что последует за этими осторожными вопросами.

– И кто он?

– Какая разница?

– Твоя доверчивость тебя до добра не доведет.

– Ты о чем?

– У этого типа взгляд убийцы.

– Да? Ты тоже заметил? – чему-то обрадовалась Симка.

– Вижу, тебя по-прежнему тянет к сомнительным типам.

Вот оно, началось.

– Вовсе нет. Просто так вышло, что он оказался рядом, когда у меня прихватило. Так и познакомились. У меня, кроме Антона, здесь нет знакомых. Я нигде не бываю, кроме детской поликлиники и магазинов. – У Симки на глаза навернулись слезы от жалости к себе.

– Сима, я вас не оставлю, ты ни в чем не будешь нуждаться. Пожалуйста, не заключай поспешных браков.

Все ясно: не хочет, чтобы у Маньки появился отчим.

Просьба была с душком и прозвучала как запрет на других мужчин. Симка не готова была дать обет безбрачия. Даже дача на побережье не стоила такой жертвы.

– Так это была спланированная акция – столкнуть их лбами? – заподозрила Наина, когда племянница поделилась своими выводами.

Симка с осуждением посмотрела на тетку:

– Ну откуда же я знала, что Юлий опоздает и мне придется просить соседа посидеть с Динкой. Нет, это была случайность.

– Фрейдовская какая-то случайность.

– Не осложняй, – отмахнулась Сима, – ты видишь, все сложилось удачно. Машина есть, и дача на побережье будет.

– Дай Бог здоровья Юлию. Такой человек, – умилилась Наина, стоя с сигаретой на балконе.

С балкона была видна автостоянка, и все семейство по очереди бегало любоваться на черное и сверкающее, как калоша, сошедшая с конвейера фабрики резиновых изделий, авто.

– Знаешь, – призналась тетке Сима, – я вспоминаю, как он повел себя, когда узнал о Руслане. Как будто он эмоционально недоразвит.

– А ты бы хотела, чтобы он тебя отмутузил?

– Все тебя в крайности тянет.

– Меня?!

– Нан, он даже не обиделся, понимаешь? А мог бы, хотя бы для вида. У него точно кто-то был. Поэтому он меня сюда и привез – чтоб не мешала.

Симка встряхнула головой, отгоняя воспоминания. Может, она и жалела бы обо всем случившемся, но смысла в этом не видела. Не в характере Юн-Ворожко было застревать на прошлом и сожалеть о том, чего нельзя изменить. Сожалеть смысла не было, а вот забыть – был.

К несчастью, бегоевская порода оказалась доминантной: сросшиеся бровки, небольшие и уже строгие глазки поселились навсегда в Симкиной жизни. Пухлые цепкие ручонки преследовали и ловили – не оторвать, не обмануть. А так иногда хотелось. Симке приходило в голову, что ее дочь – ангел-истопник из пророчества Мохаммеда, подбрасывающий дрова (или уголь?) в адское пламя ее греха. «Помни» – веяло от упрямого лба, срастающихся бровей и коротких ладошек ангела.

Наина после возвращения с севера не заикалась о Руслане, а это могло означать только одно: дочь усатой киоскерши под присмотром старейшин затащила в постель страстного мальчика.

Сима не выдержала этой молчанки:

– Ты видела Бегоева?

– Мельком, – неохотно призналась Наина, пуская дым колечками, – ни о чем не поговорили – не было возможности, как ты понимаешь. Выглядит он потерянным.

Симкино сердце болезненно сжалось, хотя надо признать, боль была уже не такой острой.

– Потерянным, говоришь?

– Да. Представь. Мне показалось, он боится кого-то. Все время оглядывался, чтоб нас не увидели.

– Еще бы, – уголки Симкиных губ презрительно скривились, – увидят – лишат будущей доли в будущем бизнесе.

– А чего ты ждала?

– Ну уж точно не этого.

– Ну и дура. – Тетка, как обычно, не церемонилась.

– Зато с опытом.

– Знаешь, дура с опытом – это шлюха.

– Глупости, – хмыкнула Симка, – дура с опытом – это дверная ручка.

Обе невесело рассмеялись.

– Что, дверная ручка, Новый год будем вдвоем куковать? – Наина притянула Симкину голову, похлопала по плечу.

– Н-нет. Я как раз хотела спросить: как ты отнесешься, если я позову Антона – соседа.

Рука Наины замерла, она отстранилась от племянницы:

– Ну, позови, позови.

– Ну что ты на меня так смотришь? – Симка внезапно залилась краской.

– Вот то и смотрю. Тебя жизнь ничему не учит.

– Учит! – с жаром возразила Сима. – Учит ценить жизнь, каждое мгновение.

– А ценить каждое мгновение ты можешь только в присутствии необходимого зла?

– Ты имеешь в виду соседа? Ну какое из этого валенка необходимое зло?

– «Валенка»? – поразилась Наина. – Ты правда считаешь соседа валенком?

– Вообще-то я считаю, что он рецидивист. Когда он повалил меня в подъезде на пол, я думала все, мне крышка. А ему, оказывается, что-то показалось, и он прикрыл меня от опасности. Чокнутый.