Вендиго - Элджернон Генри Блэквуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой друг снова сел, казалось, он был в полузабытьи. Мы словно поменялись ролями (воистину неисповедимы прихоти человеческой натуры!), и теперь уже я контролировал ситуацию. Похоже, Свид дошел до критической точки и его разум слегка помутился.
– Какая муха тебя вдруг укусила, а? – еле слышно спросил он прерывающимся от ужаса голосом.
Обогнув костер, я опустился рядом с ним на колени, взял его за обе руки и заглянул в округлившиеся от страха глаза.
– Мы сейчас сходим за дровами и еще немного посидим у костра, – твердо сказал я, – а когда он догорит, пойдем спать. И как только рассветет, спустимся вниз по течению к Комарно. А теперь постарайся взять себя в руки, вспомни, что ты мне только что говорил: «Надо держать себя в руках, полностью контролируя свои эмоции…»
Свид молчал, но я видел, что он готов следовать моим указаниям. Мы дружно встали и отправились за дровами; удивительное дело, этот малоприятный поход даже немного нас успокоил. Мы брели шаг в шаг, почти касаясь друг друга, обшаривая кусты и осматривая кромку берега. Чем дальше мы отходили от костра, тем громче становился не смолкавший ни на минуту гул над нашими головами. Да, эта вылазка, что и говорить, была поступком!
Мы забрались в самую гущу ивняка, пытаясь дотянуться до сушняка, застрявшего среди верхних веток, – видимо, его оставил там прошлогодний паводок. Внезапно кто-то вцепился в мое плечо, от неожиданности я рухнул на колени. Схватил меня, естественно, Свид. Он тоже упал, но, стараясь удержаться, сжал меня, как тисками. Сквозь его неровное дыхание, раздававшееся у самого моего уха, я вдруг услышал, как он судорожно всхлипнул:
– Смотри! Там!
До этой минуты я не знал, что можно плакать от ужаса… Рука Свида была нацелена футов на пятьдесят правее костра. Найдя глазами эту точку, я почувствовал… Клянусь, сердце мое перестало биться…
В слабом неверном свете догорающего костра что-то двигалось…
Я видел это сквозь прозрачную пелену, повисшую вдруг перед моими глазами, – совсем как занавес на заднике театральной сцены… Это не походило ни на человека, ни на зверя. Больше всего оно напоминало сбившихся вместе двух-трех лошадей и двигалось очень медленно. У Свида ассоциации были совсем другие: движущийся объект показался ему чем-то вроде тесного хоровода ив, склонившихся друг к другу круглыми макушками; они дрожали всеми своими ветками, и в них что-то извивалось и клубилось – «как дым», уточнил он потом.
– Смотри, эти клубы опадают в середину, – шептал он, всхлипывая. – О боже! Оно… они идут сюда! – Его шепот напоминал теперь тихий свист. – О-о-о! Они нашли нас!
Я судорожно обернулся: похожее на зыбкую тень нечто протискивалось извивающимися отростками сквозь кусты и медленно приближалось… Я метнулся назад и, теряя равновесие, опрокинулся на ветки. Они не могли выдержать моего веса, да еще с таким «довеском», как Свид; мы рухнули на песок, сцепившись, словно в схватке. Я ничего не осознавал, кроме леденящего страха, который, пронзая меня насквозь, скручивал мои нервы в тугие жгуты и натягивал их, как тетиву, так что они звенели, готовые вот-вот лопнуть. Мои глаза были крепко зажмурены, в горле стоял странный ком, сознание не то каким-то непонятным образом расширилось, готовое вобрать в себя всю Вселенную, не то бесконечно сузилось, – казалось, оно вообще исчезает и я сейчас умру…
Острая боль пронзила мое плечо: это, конечно, Свид – вывернул мне руку, когда мы падали.
Потом он уверял, что это меня и спасло: боль заставила забыть про них, когда они уже подбирались ко мне. Спасительная мысль буквально в последнюю секунду переключила мой разум на себя, и я успел-таки ускользнуть от этого парализующего кошмара – потустороннего монстра. Сам же Свид спасся исключительно благодаря тому, что потерял сознание.
Не знаю, сколько времени мое сознание находилось под наркозом боли, помню только, как, придя в себя, обнаружил, что пытаюсь выкарабкаться из скользких пут ивовых веток, а подняв глаза, увидел Свида, протягивающего мне руку.
Не сразу сообразив, что от меня требуется, я наконец ухватился за его ладонь.
– Я на несколько секунд потерял сознание, – донесся до меня голос приятеля. – И естественно, не мог в этот момент думать о них. Не случись этого, я был бы уже не я.
– Ты чуть не сломал мне руку, – пробормотал я, и это была единственная связная мысль, которую сумел породить мой мозг, скованный странной вялостью.
– И это защитило тебя! – радостно ответил он. – Похоже, нам удалось сбить их со следа. Гул-то прекратился, по крайней мере сейчас его не слышно!
На меня вдруг снова напал приступ истерического хохота, и на этот раз мой друг тоже ему поддался, – нас сотрясали взрывы смеха, каждый следующий приступ которого приносил все большее облегчение. Вернувшись к костру, мы положили на тлеющие угольки несколько веток. При свете вспыхнувшего пламени мы увидели, что палатка наша обрушилась и лежит бесформенной кучей на земле.
Мы стали ее поднимать, то и дело проваливаясь в зияющие в песке ямы.
– Это те самые воронки, – сказал Свид, когда палатка снова была натянута, а огонь разгорелся настолько, что осветил окружавшую наш лагерь полоску песка. – Ты только посмотри, какие они здоровые!
Все пространство вокруг палатки и правее костра – там, где мы видели те смутные тени, – было изрыто глубокими, похожими на воронки ямами идеально круглой формы, точно такие же покрывали весь остров; но эти оказались гораздо глубже и больше диаметром, в них свободно проходила моя ступня, и я проваливался чуть ли не по колено.
Мы предпочли все это не обсуждать. Очевидно, самым разумным сейчас было лечь спать, что мы и сделали, предварительно затушив костер и убрав мешок с продуктами и весло в палатку. Каноэ прислонили к палатке, так чтобы упираться в него ногами, – если его кто-то тронет, мы сразу проснемся. На всякий случай я в эту ночь лег спать в одежде…
V
Конечно, нам следовало быть начеку, но сказалась неимоверная физическая и нервная усталость, и очень скоро меня одолела дремота, укутав теплым уютным пледом забвения. Да еще рядом сладко похрапывал Свид. Правда, поначалу мой друг беспокойно ворочался на пробковом матрасе: то ему казалось, что палатка снова падает, то – что река затапливает остров, и тогда он меня тормошил, приговаривая: «Ты слышал?» Я выходил, осматривал окрестности и докладывал, что все в порядке. В конце концов он прекратил ворочаться, стал
