Мистер Солнечный Свет. Первая часть (СИ) - Ынсук Ким

Посмотрев в глаза Хисону, Хина увидела в них одиночество. Даже странно, что у такого общительного и с виду жизнерадостного человека на сердце лежит столь тяжкий груз.

– Зачем же вы отправляли госпоже все эти цветы? Чтобы она сама почувствовала себя цветком? Но цветы рано или поздно увядают, они вряд ли способны растопить сердце женщины. Покажите ей свою искренность. Настолько, насколько это возможно.

– Что же я должен делать? Я был искренен с ней, когда мы встретились недавно… А если я скажу ей, что она была в моем сердце с того самого дня, как я покинул Чосон? Это звучит правдоподобно? Поверит ли она мне? – спросил Хисон.

Хина слегка улыбнулась:

– Почему вы так переживаете? Вы двое уже помолвлены. После свадебного обряда госпожа Эщин станет вашей женой и никто не посмеет к ней приблизиться. Зачем идти окольными путями, если можно выбрать прямой путь.

Как и Хисон, Хина хотела, чтобы Эщин стала его женщиной. Выражение ее лица стало мягче. А Хисон неотрывно смотрел на чашку и думал о своем. Как и сказала хозяйка гостиницы, они с Эщин помолвлены, но ему все же хотелось, чтобы их брак был заключен по взаимной любви. Ему было жаль, что он так надолго оставил невесту одну, и еще он боялся, что однажды может стать похожим на отца или деда и жить в свое удовольствие, не заботясь о чувствах других.

Хисон хотел покорить сердце Эщин до их свадьбы, хотя в его семье всегда считали, что от денег больше толку, чем от сердца. Печально закусив губу, Хисон посмотрел на пустой стул напротив, где сейчас могла бы сидеть Эщин, если бы она пришла к нему на свидание.

– Я волнуюсь, что если выберу этот легкий путь, то вместе с ним оправдаю все дурные поступки моей семьи.

Кофе, который Хина налила Хисону, остывал, а его печаль становилась все глубже. Он понимал, что ему не надо было даже становиться плохим: его родословная уже говорит за него.

Хисон отпил кофе из чашки и вспомнил Юджина, который явно недолюбливал его семью. Мать также вела себя странно и велела не возвращаться домой, а когда он приходил, сильно злилась и начинала причитать. Сквозь слезы вроде бы говорила, что кто-то не должен его найти. Все это было очень подозрительно, и потому он решил расспросить слугу, работавшего в доме родителей.

Слуга рассказал, что совсем недавно в их дом приходил американский солдат и устроил переполох, а после того, как он ушел, господин Анпхён велел разыскать раба, который тридцать лет назад трудился на их семью. Очевидно, что раз Юджин смотрел на Хисона с таким презрением, значит, именно он приходил к нему домой, однако непонятно, зачем американцу разыскивать рабов.

Позже, чтобы хорошенько поразмыслить над этим, Хисон вышел на задний двор гостевого дома с пачкой сигарет. Там были развешаны только что выстиранные простыни. Дул холодный ветер, и простыни развевались.

Чьи-то шаги вывели Хисона из задумчивости, он обернулся. Оказывается, его раздумья прервал Юджин, который приехал на лошади. При виде него лицо Хисона стало жестче. Юджин спешился, и стало заметно, что ткань, обернутая вокруг его руки, пропиталась кровью.

– Похоже, вы ранены. Что случилось?

– С солдатами такое случается, – ответил Юджин, привязывая поводья лошади.

– Не вы ли тот американский солдат, ввязавшийся в перестрелку с японским солдатом?

– Я бы хотел немного отдохнуть, – устало ответил Юджин, проходя мимо.

– Да уж, вы наверняка сильно устали, слоняясь то там, то тут, – выпалил Хисон.

Юджин удивился такой резкости и обернулся:

– Сегодня я вижу ваше лицо без улыбки?

– И как? Такое вам больше нравится?

– Пока не знаю. Но теперь вы похожи на молодого господина.

Разговор был сухим и неприятным для обоих. Секундную тишину заполнил звук приближающихся к ним шагов. Это был Донмэ, который до этого момента сидел, скрытый простынями, и слушал разговор Юджина и Хисона.

– Не обращайте на меня внимания. Я всего лишь вышел подышать свежим воздухом.

– Мы случайно здесь столкнулись, но я надеюсь, вы и так это поняли, – сказал Хисон.

– Вероятно, я сглазил, говоря, что перемены всегда ведут к недопониманию, а попытка избежать чего-то ведет к кровавой бойне. Вас подстрелили? – саркастично спросил Донмэ.

Юджин нахмурился:

– Благодарю за беспокойство.

– Хоть мне и следовало бы желать вам смерти, надеюсь, вы в скором времени поправитесь. Хотя, возможно, и нет.

Юджин разозлился, но вступать в спор ему не хотелось. Атмосфера была еще более враждебной, чем обычно. Он посмотрел сначала на Донмэ, затем на Хисона.

– Видимо, сегодня все интересуются только моей персоной.

– Еще бы, ведь вам постоянно везет, в то время как я, например, даже не имею права надеяться на удачу.

И тут внезапно до Хисона дошло, о чем говорил Донмэ, и чего ему самому никогда не добиться, и в чем именно везет Юджину. Он понял, хоть и не стремился это понять. Привыкший наблюдать за переменчивой луной и движением звезд Хисон невольно подмечал нюансы в поведении людей и угадывал их помыслы.

– О чем вы? – непонимающе спросил Юджин.

– Просто оставайтесь американским солдатом и не желайте большего. Ваши намерения, какими бы они ни были, не имеют больше значения. У вас и так есть кое-что очень важное, – сквозь зубы процедил Донмэ предупреждение Юджину.

– Кажется, я знаю, что он имеет в виду. Я понял, по какой причине вы так злитесь друг на друга. Человек на вашей стороне тот же самый, что и на вашей? – мрачно спросил Хисон.

Глаза Юджина и Донмэ расширились от удивления.

– Хотя этого человека и нет сейчас среди нас, он всегда незримо был с нами все это время. Этот человек, случайно, не моя невеста? – Обычно мягкий голос Хисона стал жестче.

После этих слов между тремя мужчинами повисло напряженное молчание. Они долго переглядывались, эти трое, тесно связанные невидимыми узами.

– Хоть бы это было не так. Я бы не хотел желать вам зла. Во всяком случае пока что, – добавил Хисон.

Закатное солнце освещало их лица.

– Вот сейчас вы точно похожи на молодого господина, – низким голосом наконец сказал Юджин.

– Если это беспокоит вас больше всего…

– Позвольте мне дать вам совет. Не будьте злодеем, оставайтесь обычным мужчиной из номера триста три. И больше никогда не ставьте эту девушку между нами. И при мне больше никогда не говорите о терпении. В следующий раз советов я уже не стану давать.

Присутствуя при этом разговоре, Донмэ спрашивал себя, кого же ему ненавидеть больше? Жениха Эщин или того, кому она пишет письма? Даже если он и будет ненавидеть кого-то больше, госпожа все равно ему не достанется. Жизнь казалась ему слишком жестокой. Донмэ решил, что на сегодня с него хватит общества этих двоих.

– Будет лучше, если вы двое сразитесь и останется только один, – сказал Донмэ, решив, что если из троих останется двое, то у него будет шанс.

С этими мыслями он направился к выходу. Хисон окликнул Юджина, который собирался зайти в гостевой дом, и тот обернулся.

– Вы никогда не отвечали, хоть я и спрашивал много раз. Но как только между нами появилась Эщин, вы наконец решили дать мне совет. – После небольшой паузы Хисон продолжил: – Вы терпеливы, но почему вы терпите? Я слышал, что вы искали раба, который служил моему деду тридцать лет назад. Зачем вы его ищите?

– Думаете, что я ищу своего старого друга? Вы тоже были там в тот день. Ваша мать носила вас под сердцем. – Голос Юджина дрожал от гнева.

Каждый раз он переживал один и тот же кошмар, когда вспоминал тот день. Хисон тогда еще даже не родился. Юджин буравил Хисона взглядом. Возможно, кто-то бы осудил его за злобу на этого молодого господина, который даже не подозревал, в чем именно виноват, однако Юджин не мог так просто забыть, что произошло в тот день.

– В тот день ваш дед сказал мне, что дети должны отвечать за грехи родителей. Мне было всего девять. И если каждый ребенок должен отвечать за грехи своих родителей, то так тому и быть.