Сдавайтесь, Herr Braun! - Алина Савельева

Улыбка херра сменилась хитрым прищуром, и мое кресло сделало резкий разворот. В нос ударил убойный концентрат умопомрачительного аромата Брауна. Взгляд уперся в его губы и отводиться не желал.

— Сегодня жду тебя в резиденции, будем праздновать чью-то победу. С твоими криками и моими салютами! — совсем неподобающе его высочеству озвучил Алекс, что не знает, чью сторону примет Никита.

— Доброе утро! — обозначился сам Леонович, и Алекс перешел на противоположную сторону, сел напротив меня, продолжая посылать мне свои красноречивые взгляды.

Внешне Алекс очень похож на своего отца. Та же фигура и стать, тот же идеальный профиль, тот же взгляд. Понятно, что всем, чем владеет мой херр, он обязан своему папе, но и без этой золотой жизни таким отцом можно гордиться. Импозантный, красивый, умный мужчина с безупречной репутацией бизнесмена и верного семьянина.

— Алекс, то, что у тебя намного больше обязанностей в холдинге, не отменяет того, что права на этот бизнес со Стефи у вас одинаковые. Поэтому в таких глобальных переменах ее слово равнозначно твоему. Так что задачу вы мне задали не из легких. Многие годы этот бизнес на тебе, Алекс. И у меня нет ни одной причины подвергать твои действия критике. Поддерживаю тебя и в решении создать единую систему управления и в том, что для такой глобальной задачи нужна команда, — начал говорить Никита Леонович.

Казалось, мне надо радоваться, что все так разрешилось. Против решения своего папы Стефания ничего не сможет сделать и просто отпустит меня без выплат и без штрафов. Но в груди неприятно пекло, сжималось от мысли, что всё закончилось для меня так по-дурацки.

— Я изучил оба предложения. Твой вариант, Алекс, более четкий и структурированный, однако у Таи уже полностью создана концепция именно под наш бизнес со всеми нюансами. Еще один минус найма сторонней компании — это большой риск утечки информации.

Залюбовавшись на главу семейства Браун, я невольно начала сравнивать его со своим отцом. Страшно подумать, насколько они далеки друг от друга, и как мужественно и благородно выглядит тот, у которого действительно огромная сила и власть в руках, и как мерзко и убого тот, кто показывает свою силу, вымещая неудачи и злость на своих близких.

У всех есть знакомые семьи, где процветает домашнее насилие. Члены таких ячеек общества всегда становятся объектами для сплетен и пересудов, снижая и без того растоптанное достоинство до нуля. Агрессора осуждают, а терпящих его побои и унижения презирают за то, что не умеют дать отпор.

Люди искренне не понимают, как можно спускать с рук скандалы с рукоприкладством и порчей имущества. А мне никогда не хватало смелости написать заявление на близкого человека.

Мой отец военный, и всю свою сознательную жизнь я прожила в закрытом режимном городке, в который нельзя ни попасть, ни уехать оттуда без специального разрешения, которое получить очень непросто.

Всю жизнь я испытывала чувство стыда перед соседями и друзьями за то, что происходило у нас дома, когда папа был сильно пьян. И вроде бы стыдно должно было быть ему за то, что бил меня, сестру и маму, но мой отец считал это допустимым, а я боялась посмотреть в глаза соседям. Сгорая со стыда за ту брань, что они слышали, за то, что они понимали, что нас регулярно избивает отец.

В дни его запоев по дому летало все — от сковородок с жирными котлетами до ни в чем неповинных горшков с цветами. Папа придирался ко всему, а если не находил новых причин для побоев, то вспоминал старые. Избитые и зареванные, мы отмывали и убирали квартиру зачастую до утра.

В детстве я не понимала, что мама могла изменить это. Уйти, развестись, уехать. Но она этого не сделала ни ради нас, ни ради себя. Оправдывала его поведение отпечатком профессии. Только повзрослев, поняла, что и у нее была возможность нас защитить, и что человек, обязанный долгом службы защищать народ, обижает самых родных для него людей, считая это воспитанием.

Странно, но я люблю своих родителей. За те дни, когда мы были счастливой семьей, за все хорошее, что они мне дали. Папа нас полностью обеспечивал, мы ни в чем не нуждались, но и за все блага он часто нас упрекал, называя неблагодарными свиньями. Разве ребенок должен благодарить родителей за купленную одежду или стаканчик мороженого? Простого спасибо папе было мало, он считал, что за то, что он нас содержит, мы должны валяться у него в ногах.

Как я умудрилась настолько провалиться в воспоминания, что прослушала большую часть разговора, не представляю, но опомнилась, только услышав свое имя из уст наглого и беспощадного.

— …у Таи недостаточно для такой работы знаний и тем более нет опыта работы во всех нужных нам странах, — вещало генеральное зло холдинга.

Я все прослушала! Стефи ведь предупреждала, что нельзя давать ему много болтать! Но что я могу сделать? Не перебивать же его!

Какие нестандартные приемы применять? Я не знаю! Быстро оглядев всех присутствующих, я расстегнула пуговицу на блузке, глубоко вдохнув.

На долю секунды застыв с обескураженным взглядом и открытым ртом, Алекс прикрыл свой похотливый блеск прищуром и продолжил говорить:

— …таким образом, работа Таи будет неполноцен… — оборвалась речь Алекса, когда пальцы моей ноги заскользили по стальным икрам, поглаживая через приятную ткань брюк бедра и добрались до паха.

Сама не верю, что я это делаю, но способ сработал. Взгляд Алекса мечется от моей груди к бумагам на столе, в глаза отца мой херр смотреть не может. Для Алекса потерять зрительный контакт с собеседником уже проблема, а поднимающаяся и крепчающая мачта в штанах — катастрофа.

Замолчав, Алекс потянулся за стаканом воды, придвинувшись к столу вплотную, и едва не спалил меня до скелета своим жгучим потемневшим взглядом.

— Поэтому я и считаю идеальным вариантом объединить твой опыт и знание специфики каждого отеля и новые бизнес-методики, которыми владеет в совершенстве Тая, ну и чтобы мне было с кого спросить, ты лично будешь отвечать за эту работу, Алекс. Как считаешь, не хуже, чем у твоего консалтинга, команда из вас выйдет?

Каким-то фоном слышу голос Брауна-старшего, сгорая от стыда и желания одновременно. Под моими пальцами твердость уже такая, что можно орехи колоть этим раскаленным скипетром.

— Ага! Дрим-тим, не иначе, — прохрипел мой босс, раздувая грудную клетку до треска ткани пиджака.

К совместному труду со