Американец - Борниш Роже

— Черт возьми, что ты делаешь здесь?

Увидев его испуганное лицо, Рокко не удержался от улыбки:

— Ждал тебя. Хотел узнать, что произошло…

— Что произошло! А то, что я только что вырвался из полиции. Они вызывали меня в связи с убийством в Нели. Я этого не перенесу… Где Лилиан?

— У себя…

— А ты, что ты собираешься делать?

— Я сматываюсь. Сегодня вечером в двадцать два часа у меня самолет. Ты будешь ждать меня в девять часов вечера на улице Армайе перед домом номер 18.

— Где?

— В конце проспекта Карно. Восемнадцатый номер — это как раз около перекрестка Дуази. Если будет «хвост», то я ухожу по улице Терн… Приедешь с новым паспортом, потому что Мессина прогорел!

— Но…

— Никаких но… Мне нужен паспорт. С американской визой. Все. Остальное — твои проблемы.

От страха Франсиса Суберту прошиб пот. Рокко не шутил. Убийство в Нели висело над ними как дамоклов меч. Если бы можно было предвидеть такой конец. «Как в мясной лавке», — сказал ему недавно Помаред.

— Что же я сделаю без фотографии?

— Возьми вот эту: ты сам рассказывал, что знаешь умельцев, способных, если нужно, спереть ксиву у самого президента! Немедленно езжай к ним. Вечером не опаздывай. Я не люблю ждать.

Браво, Лангуст! И инспектор службы паспортного контроля, и потом его американский коллега из иммиграционной службы без малейших сомнений поставили свои печати на паспорте на имя Джино Черини, промышленника.

Сразу же после прибытия в Бруклин, Рокко позвонил в Париж, чтобы сообщить разбуженному им Франсису о благополучном приезде. Он показался ему слишком озабоченным. Да, он постарел, Франсис. Ему нужно выходить из дела и заниматься в своем имении в Солоне разведением фазанов. И чем раньше, тем лучше!

Он бросил взгляд на часы: все в порядке, он прибудет вовремя. Его «кадиллак» аккуратно объезжал все выбоины и ямы на грунтовой дороге, проходящей по окраине богатого дачного поместья дона Гвидони. Но вот с какой целью оно было обнесено проволочным забором, по которому шел электрический ток? Чтобы дичь не убежала изнутри или чтобы чужой не проник снаружи? Рокко уменьшил скорость. Было ровно четырнадцать часов пятьдесят минут, когда он остановил машину перед внушительными, как крепостные, воротами, за которыми виднелся охотничий домик, скромно названный «Лисья нора». На назначенную ему встречу Рокко прибыл точно в срок. Его встретил мафиози, не имеющий ничего общего со сторожем охотничьих угодий. Карман брюк был явно отягощен кольтом. Он проводил Рокко, не отходя от него ни на шаг, до украшенного музейными редкостями салона. Этот охотничий домик и окружающее его поместье принадлежали почтенному миллиардеру, личному представителю дона Калоджеро Пуццоли в штате Нью-Йорк дону Гвидони.

Дон Гвидони заслуженно славился тем, что ему удавалось все, за что бы он ни взялся. Со дня вступления в преступную организацию он провернул массу самых различных и самых незаконных дел, не зная поражения. Подобную удачу можно было объяснить данным ему от Бога даром наводить ужас, который он успешно использовал в своих целях. Его деятельность была прекрасной иллюстрацией всемогущества мафии. Свою карьеру он начал в качестве скромного продавца оливкового масла в бедной деревне Виллалба недалеко от Палермо. Благодаря упорной работе и смекалке, он смог сколотить приличный капитал, который вложил сначала в одну компанию, затем в другую. Обе эти компании имели солидную репутацию. Через четыре года он стал монополистом по импорту в Соединенные Штаты оливкового масла и томатной пасты всех сортов. Позже он встал на преступный путь. Фиктивное закладывание под залог позволило приобрести через подставных лиц огромную недвижимость, среди которой охотничье имение в Хайстоуне с частным аэродромом, на котором встречали самых почетных гостей, было каплей в море.

Дон Гвидони был на десять лет моложе дона Кало Пуццоли, крестного отца, главы мафии. Они были давними друзьями. У них было одинаково бедное детство и бурная юность. Обоим досталось в свое время от карабинеров и тюремщиков. Как и дон Кало, дон Гвидони свято соблюдал Омерту — закон молчания и, с другой стороны, действуя от имени этого ужасного закона, карал болтунов, завистников, упрямцев… Многие его конкуренты допустили большую ошибку: они недооценили этого маленького брюнета с наметившейся лысиной и квадратной челюстью. Они не обратили внимания на жестокий взгляд из-за очков в черепаховой оправе. Да, многие из них слишком поздно поняли, что нельзя было пренебрегать предупреждениями бывшего торговца оливковым маслом, козьим сыром, черным хлебом. Это был достойный сын своей любимой Сицилии…

В сентябре 1922 года Джузеппе Гвидони в компании Витторио Мангано, родного дяди Рокко Мессины, взошел на борт парохода «Провиданс», отправляющегося в Нью-Йорк. Оба итальянца считали, что Чикаго был самым подходящим местом, чтобы сколотить там состояние. Поэтому они объединили свои скромные сбережения и открыли бакалейную лавку. Однако из-за недостатка клиентов их честное дело прогорело. После этого они решили заняться рэкетом и вооруженными ограблениями. Они сделали свой выбор…

Спустя шесть лет Джузеппе Гвидони был, ни много ни мало, компаньоном Чарли Лучиану, по прозвищу Счастливчик, контролирующего тайные публичные дома и торговлю наркотиками. В этом качестве Гвидони присутствовал на съезде преступных организаций в Кливленде, где был избран главой мафии в Бруклине. Это было только началом его головокружительной карьеры. Небольшого роста итальянец так успешно противостоял действиям полиции и козням судов, что завоевал уважение в преступном мире. Уже в 1946 году он был столь влиятелен, что правительство было вынуждено отказаться от высылки его из страны и лишения гражданства США. Более того, почтенный дон Гвидони не смог отказать себе в удовольствии выдвинуть в руководство одной из своих многочисленных компаний известного прокурора, который до этого безуспешно пытался привлечь его к суду. Никто и ничто не могло остановить его…

Используя рэкет, шантаж и насилие, сицилиец сколотил состояние, оцениваемое в несколько миллионов долларов. Одним из самых доходных видов его тайной деятельности, наряду, впрочем, и с официальной торговлей оливковым маслом, которой он занимался только ради удовольствия, был подпольный тотализатор. По закону, в Соединенных Штатах тотализатор был разрешен только на ипподромах. Джузеппе Гвидони поступил по-своему. В кварталах, где проживали бедняки, он развернул сеть тайных брокерских контор. Система действовала просто, но четко: играющий выбирал номер из трех цифр и вносил деньги в одну из контор. Затем ждал публикации в газетах результатов последних бегов. Если он угадал первую цифру, то надеялся, что в ходе следующих бегов ему выпадет вторая цифра и затем таким же образом третья. Цифры ставок, не совпадавшие с результатами бегов, изымались. Подобная игра была очень популярна, потому что в случае успеха можно было получить сумму, в пятьсот раз большую суммы сделанной ставки, а в случае неудачи проигрыш был незначительный. Джузеппе Гвидони, получивший к тому времени титул дона, лично контролировал работу подпольного тотализатора. Ежедневный оборот этого дела был от двух до трех миллионов, всего на-всего…

Конечно, это была не дармовая манна небесная. Необходима была безжалостная власть дона Джузеппе, чтобы удержать в руках всех служащих в конторах, сборщиков денег, контролеров, банкиров. Малейшая попытка неповиновения означала только смерть. Излишняя болтливость, которая могла навести полицию или конкурентов на подпольный банк, каралась смертью. Любая растрата или намеренная ошибка во время сбора денег исправлялась смертью! Но, если соблюдались все правила игры (особенно ценилось умение держать язык за зубами), то это дело было доходным: служащие в конторах получали десять процентов от суммы зарегистрированных ставок; контролеры — двадцать пять процентов; банкиры — шестьдесят пять процентов, из которых они должны были оплачивать выигравшие номера. Но какова бы ни была сумма, выпавшая на долю удачных игроков, дон Джузеппе был уже в выигрыше!