В твоей безраздельной власти - Дебра Маллинз

Он хмыкнул.

– О да, это так, дорогая. Но вам придется ухаживать за скотом, так что поберегите свой флирт на потом. – Несмотря на то, что на лице у Сары отразилось возмущение, Донован спокойно продолжил: – Я пришлю мужчину, чтобы он проводил вас после окончания работы, и еще кого-нибудь, чтобы наблюдать за вашим домом. И даже не вздумайте возражать.

Сара открыла было рот как раз для того, чтобы возразить, но вдруг передумала. Сила его взгляда была такова, что она не посмела это сделать.

– Умница. – Джек подошел к Саре, поцеловал ее в губы и ушел, хлопнув дверью.

– Надменный осел, – пробормотала она, хотя в комнате уже никого не было. – Он еще изменит свое мнение.

Она знала, что Донован не может всерьез ухаживать за ней. Нет, он просто играет с ней, как делал это и раньше. Не важно, что он сказал, важно то, что старый скандал возник снова, и скоро Джек не захочет вообще иметь с ней дела. И не было способа избежать разговора, раз в окрестностях появился этот Люк.

Слезы отчаяния навернулись Саре на глаза, от страха у нее задрожали руки. На девушку вдруг навалилась внезапная усталость, и она прислонилась к двери. Сейчас, когда у нее появился шанс начать нормальную жизнь, когда Росс близок к тому, чтобы сделать ей предложение, вдруг происходит такая оказия. Она лишь надеялась на то, что старые слухи не заставят Росса Тернера передумать.

Ладно, ей наплевать, что каждый из них думал о ней. Слезы медленно побежали по ее щекам. Она всегда доказывала, что Сара Калхоун ни в ком не нуждается.

И докажет это снова, если придется.

Глава 11

– Черт возьми, наш хозяин – везунчик, – сказал Арт Фоли, допивая эль и вытирая рукой рот. – Бьюсь об заклад, эта его строптивая блондинка – горячая штучка.

Пятеро других ковбоев засмеялись, а Фоли, работавший десятником у Росса Тернера, окинул их хитрым взглядом, чтобы придать больший вес своим словам. Один из ковбоев стукнул пустым стаканом по столу, требуя еще эля. Другой протянул руку и ущипнул за обтянутый сатином зад одной из проходящих мимо девиц. Все зашлись от смеха, когда девица завизжала, повернулась и тут же оказалась на коленях у ковбоя. Она забарахталась, пытаясь встать, но несколько смятых денежных знаков заставили ее сменить ярость рассерженной кошки на мурлыканье ласкового котенка.

Донован сжал рукой стакан с виски. Обычно он не снисходил до салуна, чтобы, не запятнать свою новоприобретенную респектабельность, но сегодня был исключительный день. Ему требовалась информация о Петри, а салун – это наиболее подходящее место, где можно добыть любую информацию.

Когда Донован вошел через двустворчатую дверь в салун «Четыре туза», его вдруг охватило ностальгическое чувство, будто он пришел домой. Все здесь казалось знакомым, начиная от бойких мелодий, играемых на пианино, вплоть до девиц, непременно облаченных в сатин, украшенный перьями, от запаха ядреного табака до аромата крепких спиртных напитков. Впервые за долгое время Джек пребывал в месте, где он знал, как здесь положено ходить, что говорить и что делать.

Донован уселся за столик спиной к стене, сжав в руке стакан виски. Отсюда было удобно наблюдать за компаниями и разворачивающимися событиями, оставаясь в то же время незамеченным. Он оглядел зал, побалтывая виски в стакане; его глаза не пропустили ничего, а уши были открыты даже для обрывочной информации.

Ему не понравилось то, что он услышал.

Арт Фоли и его приятели слыли грубоватой и шумной компанией, предпочитающей девиц из салуна более респектабельным женщинам. Но на сей раз Фоли зашел слишком далеко.

– Откуда ты знаешь так много? – спросил один из рабочих. Это был один из новичков, которого звали Коротышка Дженкинс.

– Я много где бываю, – ответил Арт, откидываясь на спинку стула. – И слушаю, что болтают.

– Правда? Я не думаю, чтобы хозяин говорил с тобой о своей женщине.

– Нет, хозяин не говорил про женщин. Но все знают, что собой представляет Сара Калхоун. Черт побери, если бы хозяин не собирался на ней жениться, я бы сам трахнул ее.

– Так я тебе и поверю! – фыркнул Коротышка.

– А почему, ты думаешь, он нацелился на нее, когда мог бы заполучить любую бабенку, какую только захочет? – насмешливо возразил Арт. – Если она могла раздвинуть ляжки для какого-то вшивого Петри, то будь уверен: хозяину не придется этой зимой проводить холодные ночи. Это она на людях держит себя так надменно, а на деле, я слыхал, она способна порвать под собой простыни почище любой шлюхи.

– Петри рассказывал о ней, – заговорил другой ковбой. – Он рассказывал Фоли, что у нее такой рот, который заставит мужчину почувствовать себя на верху блаженства, и вообще нет ничего такого, чего она не смогла бы сделать.

– Может, если нам повезет, хозяин поделиться ею с нами. – Арт положил ладонь себе на промежность и сделал красноречивый вульгарный жест, вызвав взрыв хохота среди присутствующих.

Хохот мгновенно прекратился, когда Донован резко поднялся на ноги и ножки стула со скрежетом проехались по деревянному полу. Он пронзил взглядом Арта Фоли, все его тело напряглось от овладевшей им ярости. Звук пианино оборвался на полуноте, гул разговоров стал быстро затихать, и, в конце концов, в салуне воцарилась полная тишина. Похотливая улыбка на лице Арта погасла, когда он осознал, что этот черный и страшный, как смерть, взгляд Донована направлен на него.

Сидевшие за столом другие рабочие схватили свои стаканы с напитками и предпочли раствориться в безликости толпы. Фоли медленно поднялся на ноги, сунул большие пальцы за пояс, перетягивающий его толстеющую талию. Вскинув подбородок, он посмотрел в глаза Донована.

– Какие-то проблемы, Донован?

Донован двинулся вперед, и толпа расступалась перед ним, подобно тому как земля расступается перед плугом. Он шел вперед медленно, осторожно, хотя в нем клокотала все возрастающая ярость. Джек ощутил хорошо знакомую ему перемену в себе, когда инстинкты, которые много раз спасали ему жизнь, обостряли его чувства. Как будто совесть отступала куда-то в глубину, освобождая место охотящемуся волку, который свободен от пут морали.

В таком состоянии он мог хладнокровно убить человека с такой же легкостью, как и выпить с ним, и при этом не испытать ни малейшего сожаления.

Джек Донован почувствовал исходящий от Фоли страх, увидел бисеринки пота, которые медленно стекали по виску десятника. Удары сердца делались боле гулкими по мере приближения к объекту, и каждый шаг все более превращал его в человека, известного под именем Блейд.

Десятник бросил нервный взгляд на толпу, явно пытаясь обнаружить там своих приятелей. Самоуверенность на его лице растаяла и сменилась растерянностью, а затем и страхом, когда он понял, что противостоять Доновану он будет один. Донован же заметил впереди нескольких своих людей и понял с первого взгляда, что они готовы его поддержать.