Огненное море - Маргарет Уэйс

Но перед тем, что он увидел, Эпло был бессилен.

Как можно сражаться с теми, кто уже мертв?

Пораженный ужасом, Эпло смотрел, не в силах даже думать о магии; разум его не был способен даже искать выход. Он медлил всего долю секунды, но этот миг дорого стоил ему. Ледяная рука перехватила его руку: патрину показалось, что окостеневшие мертвые пальцы сжимают его сердце, что рунная вязь на его коже дрогнула и померкла от мертвящего прикосновения. Он вскрикнул от боли и упал на колени. Рядом рухнул на землю пес и жалобно, безнадежно взвыл.

– Альфред! – прорычал Эпло сквозь стиснутые от боли зубы. – Да сделай же что-нибудь!

Но Альфред только взглянул на противника – и потерял сознание.

Мертвые воины повели Эпло и понесли Альфреда в пещеру. Пес тихо трусил позади, стараясь не касаться живых мертвецов; те, похоже, просто не знали, что им делать с животным, а потому предоставили пса самому себе. Кадавры опустили Альфреда на каменный пол перед некромантом, Эпло же поставили перед принцем.

Если бы жизнь Эдмунда измерялась в гейтах, как жизнь Эпло, они были бы почти ровесниками: обоим около двадцати восьми. Когда Эпло заглянул в серьезные мудрые глаза принца, ему показалось, что он успел многое выстрадать за эти двадцать восемь лет – быть может, не меньше, чем сам Эпло.

– Мы поймали их, когда они шпионили за нами, – проговорил один из мертвых воинов. Голос кадавра был так же холоден, как и его безжизненное прикосновение. Эпло старался не двигаться, хотя ледяные пальцы, впившиеся в его руку, терзали живую плоть.

– Он вооружен? – спросил Эдмунд.

Все три кадавра отрицательно покачали головами.

– А тот? – Принц с полуулыбкой взглянул на Альфреда. – Хотя, даже если и так, это не имеет значения.

Мертвые снова молча ответили – нет. Глаза у них были, но глаза эти никогда ни на что не смотрели, не становились ярче и не туманились печалью, не закрывались. Их призраки, беспокойно витавшие в некотором отдалении от кадавров, напротив, смотрели мудрыми, зоркими и знающими глазами живых. Но, похоже, голоса у них не было: говорить они не могли.

– Верните его в сознание и обращайтесь с ним бережно. И отпустите этого, – приказал принц кадаврам, которые немедленно убрали безжизненные руки от Эпло. – Возвращайтесь в дозор.

Мертвые зашаркали прочь.

Принц с любопытством посмотрел на Эпло, с особенным вниманием – на его покрытые рунной татуировкой руки. Патрин ждал, словно окаменев, – ждал, что в нем узнают древнего врага и убьют его. Эдмунд отступил на шаг, прочтя в глазах и на лице патрина решимость сражаться до последнего.

– Не тревожьтесь, – медленно и отчетливо, словно разговаривая с тем, кто не знает языка, проговорил принц. – Я не причиню вам зла.

Он протянул руку и коснулся руки патрина; вспышка ярко-голубого света молнией опалила пальцы принца. Он вскрикнул – больше от изумления, чем от боли: удар был не таким сильным.

– Верно, пропади я пропадом, – ответил патрин на своем родном языке, решив устроить Эдмунду маленькое испытание. – Попробуй еще раз – и умрешь.

Принц снова отступил, не сводя взгляда с Эпло. Некромант, растиравший виски Альфреда в бесплодных попытках привести сартана в чувство, остановился и взглянул изумленно.

– Что это за язык? – Принц говорил на своем родном языке, на искаженном наречии сартанов, которое Эпло понимал все лучше и лучше, но на котором не мог говорить. – Странно. Я знаю, что вы сказали, хотя готов поклясться, что никогда прежде не слышал подобной речи. И вы понимаете меня, хотя и не говорите словами моего языка. И вы использовали рунную магию. Я узнаю узор. Откуда вы? Из Некрополиса? Они вас послали? Вы действительно шпионили за нами?

Эпло бросил недоверчивый взгляд на некроманта. В этом чародее чувствовались сила и изощренность ума; он мог оказаться самым опасным противником. Но в пронзительных черных глазах некроманта не было и тени узнавания, и Эпло позволил себе немного расслабиться. Должно быть, этот народ пережил так много, что, заботясь о настоящем, забыл о прошлом.

Патрин некоторое время обдумывал ответ. Из подслушанного разговора он узнал довольно много и понимал, что, если он скажет, будто действительно пришел из того города, где они с Альфредом недавно побывали, это ему вряд ли поможет. На этот раз говорить правду было гораздо безопаснее, чем лгать. Кроме того, он сознавал, что когда вопросы будут задаваться Альфреду, правда так или иначе всплывет на поверхность.

– Нет, я не из города. Я чужой в этой части мира. Я приплыл сюда по лавовому морю. Можете посмотреть – вон там мой корабль, – Эпло кивнул в сторону городка на берегу моря. – Я… мы, – ворчливо поправился он, с неудовольствием объединяя этим коротким словом себя и Альфреда, – не шпионы.

– Тогда что же вы делали, когда наши мертвые схватили вас? Они сказали, что вы долгое время наблюдали за нами. Они тоже следили за вами – все это время.

Эпло вскинул голову и посмотрел прямо в глаза принцу:

– Мы прибыли издалека. Мы вошли в город, нашли там следы сражения и обнаружили, что все его жители бежали. Мы услышали эхо ваших голосов, отдающееся в туннеле. Что бы вы сделали на моем месте – бросились бы бегом к незнакомым людям и открылись бы им? Или все же решили бы выждать, наблюдая и слушая, стараясь узнать все, что только можно?

Принц еле заметно улыбнулся, но глаза его остались серьезными и печальными:

– На вашем месте я вернулся бы на свой корабль и уплыл бы прочь, коль скоро все происходящее меня не касается. И где вы нашли себе такого спутника? Он сильно отличается от вас.

Альфред медленно приходил в себя. Пес стоял над ним, заботливо вылизывая его лицо. Эпло заговорил громче, стараясь привлечь внимание сартана – зная, что его призовут, дабы подтвердить слова патрина:

– Моего спутника зовут Альфред. И – да, вы правы. Он – иной. Мы из разных ми… э-э… городов. Он присоединился ко мне, поскольку у него больше никого нет. Он – последний из своего народа.

В толпе послышались сочувственные возгласы. Альфред с трудом приподнялся, сел и испуганно огляделся. Но мертвые охранники были вне пределов видимости – сартан вздохнул с явным облегчением и, пошатываясь, поднялся, опираясь на руку некроманта. Он попытался привести в порядок одежду и неловко поклонился принцу.

– Это правда? – В голосе Эдмунда звучали сострадание и жалость, его тон смягчился. – Вы действительно последний из вашего народа?

– Я думал, что да, – ответил Альфред на языке сартанов, – пока не нашел вас.

– Но вы – не один из нас, – озадаченно проговорил Эдмунд. – Я понимаю вашу речь, как понимаю и его, – он жестом указал на Эпло, – но вы тоже говорите на ином языке. Расскажите мне.