Мир разбитых надежд - Liticia09

Аберфорт вошёл в комнату Драко вечером, после закрытия паба. Он бросил на него нечитаемый взгляд, в котором Драко не смог разобрать эмоций, и сел на стул у входа.

— И что это было? — спросил он, и Пэнси перевела на Драко удивлённый взгляд. Она нахмурила брови, словно спрашивая «Он не знает?», и Драко незаметно для Аберфорта покачал головой.

— Поплохело, — сказал он, пожимая плечами. Он не рассказывал Дамблдору о моли. Тот лишь знал, что он ищет сокровища, которыми раньше не интересовался, но списывал это на чей-то заказ. Драко не хотел, чтобы за него переживал ещё и он. Хватало и того, что Пэнси хоронила его раньше времени.

— Ты мне тут не придуривайся! — Аберфорт выглядел неубеждённым, но Драко продолжил стоять на своём.

— Я говорю правду. Много заказов было в последнее время, не высыпаюсь, вот и валюсь с ног.

Пэнси поджала губы, вступая в разговор.

— Это правда. Мы действительно бегали по миру как угорелые в последние месяцы. — И ведь даже не соврала!

Дамблдор задумчиво почесал подбородок и, что-то решив в своей голове, кивнул. После этого он принёс им ужин и скрылся внизу, не беспокоя. Драко и Пэнси, наевшись, снова взглянули друг на друга и… это было неловко. Паркинсон ходила вокруг него на цыпочках, опасаясь, что каждое её действие или необдуманное слово может спровоцировать новый приступ. А Драко не знал, как смотреть на неё без чувства вины, ведь, по сути, он собирался бросить её одну.

— Осталось два, — сказала она.

— Я знаю.

— И? — Пэнси явно ожидала чего-то большего, чем простого принятия ситуации.

— Чего ты хочешь от меня, Пэнс? — устало выдохнул Драко. — Я не хочу думать об этом. Позволь насладиться последними днями. И насладись ими вместе со мной.

— Мы живём как на пороховой бочке.

— Что ты предлагаешь?

Он знал, что у неё нет идей. И у него их не было. Были лишь нереализованные мечты и разбитые надежды. Поэтому совсем не удивился, когда она произнесла тихое, едва различимое:

— Не знаю.

Если бы хоть кто-то знал.

* * *

Перед тем, как из его памяти исчезла девятая буква имени Тёмной Ведьмы, Драко рассказал Пэнси, что хочет умереть там, откуда всё началось — на башне возле зеркала. Поэтому, переждав несколько дней у Аберфорта, они двинулись в сторону башни. Дорога была не слишком далёкой, но заняла много времени у Драко и Пэнси. Они почти добрались до нужного места, когда его боль вернулась снова. В предпоследний раз. Драко не хотелось думать, что будет, когда наступит и десятый. Он не хотел оставлять Пэнси одну. Да и уходить, не попрощавшись с важными ему людьми, не хотелось.

Поэтому он сказал Пэнси, что хочет вернуться домой. Всего на несколько дней — лишь для того, чтобы попрощаться с Тео.

И Гермионой.

Но этого он не говорил. Пэнси догадалась сама.

Он хотел увидеть их в последний раз, попросить прощения, возможно, если удастся, поцеловать Гермиону ещё раз, если она позволит. Хотелось сделать вид, что с ним ничего не происходит.

Пэнси эта идея не пришлась по душе. Ей не хотелось думать о Драко и Гермионе, но не это было главным. Она боялась, что, уйдя, он не сможет вернуться к ней. Что десятый раз настигнет его в том мире. Поэтому её уверенное «Я пойду с тобой», сказанное, когда они поднялись наверх, прозвучало непоколебимо. И Драко понял, что спорить нет смысла. Да и желания, если честно, тоже не было. Он всегда хотел показать ей свой мир, почему бы не сделать этого сейчас?

Стемнело. Стрекотание насекомых отдавалось в ушах, убаюкивая. Драко хотел отправиться сквозь зеркало в ту же минуту, но Пэнси — голос разума — как обычно, настояла на своём.

— Ночь на дворе. Они спят. Что мы будем делать там несколько часов?

Было ли это истинной причиной или она просто не хотела идти, он не знал. Наверное, всё вместе.

Они переночевали на башне, засыпая под жужжание стрекоз и светлячков. Драко снилась мама. Он был рад её видеть, ведь перед её смертью они даже не успели попрощаться. Он вовсе не знал, что она умирает. Нарцисса звала его к себе. Просила прийти поскорее и перестать мучать себя и других. Драко очень хотел её послушать.

Яркий солнечный свет заставил его распахнуть глаза и осознать, что всё ещё жив. Ему очень хотелось вернуться в сон, к матери, но Тео и Гермиона заслуживали знать правду. Пэнси сидела возле него, рассматривая верхушки деревьев. По её лицу было видно, что она не спала. Он почувствовал вину за это и снова задумался о словах Нарциссы. Но Пэнси вывела его из фантазий, спрашивая, готов ли он идти. Драко был готов. Он поднялся, потягиваясь, и мгновенно упал обратно. Пэнси подскочила к нему и по выражению его лица всё поняла.

Десятый приступ. Последний. Они не успели.

Боль скрутила все внутренности, но в этот раз уверенности, что он переживёт это, не было. Никакие аутотехники не работали. Драко умирал. Буквально. Прямо сейчас на глазах Пэнси.

Грудь словно выжигало кислотой, стирая последнюю букву имени Тёмной Ведьмы из его памяти. Моль оторвалась от его груди и взмахнула крыльями. Драко услышал собственный стон. Он пронёсся по башне, расстворяясь в воздухе. Моль, забрав имя ведьмы, а заодно и его жизнь, упорхнула к своей госпоже. Она улетела, а Драко считал минуты до собственной смерти. Грудь болела, сердце сбилось с собственного ритма.

Пэнси сидела возле него на коленях.

Вставай, Драко.

Но он не знал, как. Он хотел лишь одного — чтобы эта боль поскорее утихла. Жизнь в его теле боролась со смертью, но смерть одерживала верх.

— Нет! — Он услышал возглас Пэнси. Она обхватила его за плечи, приподнимая, отрывая его лопатки от земли. — Нет, Драко!

Она плакала и не знала, что делать. Он не успел попрощаться с Тео и Гермионой, хотя так этого хотел. Он принадлежал тому миру, как бы сильно ей не хотелось обратного. Пэнси рывком приподняла Драко и обернулась к зеркалу, закрывая их лица в отражении ладонью. Оно поглотило их. Под тяжестью мужского тела Пэнси упала на пол кабинета Люциуса, роняя Драко рядом. Она всхлипывала всё чаще и чаще, а Малфой стонал.

Никто не знал, как долго это продолжалось, пока Драко не нашёл в себе силы подняться. В комнату вбежал Тео, услышав шум. Он замер на пороге, а затем бросился к другу.

— Малфой!

Драко тяжело дышал, но боль отступала. Он видел, как