Королева бурь - Мэрион Брэдли

Как же она ребячлива для своих лет! А может быть, она идиотка или слабоумная? Впрочем, какая разница? Дорилис была наследницей Домена Алдаранов, и Даррену оставалось лишь развить свой успех — так, чтобы она стала протестовать, если ее родственники найдут повод для расторжения брачного контракта. Чем раньше это случится, тем лучше; просто позор, что старый лорд хотел заставить его ждать целых четыре года! Девушка явно созрела, и отсрочка казалась Даррену совершенно неразумной.

А если невеста ведет себя по-детски, то его задача упрощается. Даррен сжал ладонь, доверчиво вложенную в его руку, и ласково сказал:

— Любой мужчина не раздумывая оказал бы тебе такую услугу, Дорилис. Кому не захочется побыть наедине со своей невестой? А если она к тому же так прекрасна, как ты, то услуга становится не обязанностью, а удовольствием.

Дорилис покраснела:

— Я в самом деле красива? Маргали говорила мне об этом, но она всего лишь пожилая женщина и едва ли может судить о красоте.

— Ты прекрасна, Дорилис, ты очаровательна, — ответил Даррен, и она увидела его белозубую улыбку.

«Он говорит правду, — подумала девочка. — А не просто хочет казаться вежливым!» И ощутила первый, еще полудетский толчок осознания собственной силы — власти женской красоты над мужским естеством.

— Мне говорили, что моя мать была очень красивой, но она умерла, когда я родилась на свет. Отец говорит, что я похожа на нее. Ты когда-нибудь видел ее, Даррен?

— Лишь в детстве, — ответил тот. — Но это правда: Алисиана из Рокравена считалась одной из прекраснейших женщин от Кадарина до Стены Мира. Некоторые говорили, что она околдовала твоего отца, но ей не требовалось ничего, кроме красоты. Ты в самом деле очень похожа на нее. Может быть, ты так же хорошо умеешь петь?

— Не знаю, — задумчиво сказала Дорилис. — Я могу «держать мелодию», как говорит учительница музыки, но, по ее мнению, я еще слишком мала и неизвестно, будет ли у меня настоящий голос. А ты любишь музыку, Даррен?

— Я плохо разбираюсь в этих материях, — с улыбкой отозвался он, придвинувшись к девочке. — Но для того, чтобы женщина была привлекательной в моих глазах, ей не нужен хороший голос. Ну же — я твой кузен, родственник и жених… ты поцелуешь меня, Дорилис?

— Если хочешь, — наивно ответила она и подставила щеку для поцелуя. Даррен снова задался вопросом: дразнит ли она его или же у нее не все в порядке с головой? Он взял ее лицо в ладони, повернул к себе и поцеловал в губы.

Дорилис подчинилась поцелую, но в полупьяном вихре ощущений, закружившем ее, послышался слабый сигнал тревоги. Маргали предупреждала ее… «А, эта Маргали всегда старается испортить веселье!» Она прижалась к Даррену, позволяя ему крепко обнять себя, наслаждаясь его прикосновениями, раскрыв губы для жадных поцелуев. Дорилис не была телепаткой, но обладала сильным лараном. Среди неясных и расплывчатых эмоций уловила его желание и смутную мысль: «В конце концов, это может оказаться не так плохо, как я полагал!» Ей было интересно, чему он радуется, но потом поняла — вернее, подумала, что поняла. Конечно же, молодой человек был недоволен тем, что ему предстоит обручиться с незнакомой родственницей, которую он считал маленькой девочкой. Но теперь он увидел, что она вовсе не маленькая, назвал ее прекрасной! Дорилис была на седьмом небе от счастья.

Даррен продолжал целовать ее — медленно, настойчиво, не отрываясь от ее губ. Дорилис была слишком пьяна и слишком неопытна, чтобы понять, что с ней происходит. Но когда он расшнуровал ей лиф и его пальцы заползли внутрь, подбираясь к груди, она внезапно вспыхнула и оттолкнула его.

— Нет, Даррен, это неприлично! Ты не должен… — запротестовала девочка, еле ворочая языком. Впервые подумала, что Донел, наверное, был прав: не следовало так много пить. Лицо Даррена раскраснелось. Он не собирался отпускать Дорилис. Она крепко вцепилась в его руки своими маленькими пальчиками и оттолкнула их.

— Нет, Даррен, нет! — И принялась лихорадочно зашнуровывать лиф.

— Все в порядке, Дорилис, — произнес он таким хриплым голосом, что ее бросило в дрожь. — Все нормально. Мы поженимся, когда ты пожелаешь. Ты же хочешь выйти за меня замуж, правда?

Он снова привлек ее к себе и поцеловал, грубо и настойчиво.

— Дорилис, послушай меня. Если ты позволишь овладеть тобой сейчас же, то твой отец будет вынужден согласиться на бракосочетание.

Теперь Дорилис встревожилась. Отодвинулась от жениха, начиная понимать, что ей следует как можно скорее уйти с балкона. В своей невинности она еще не могла понять, чего от нее хотят, но знала, что это неправильно. Ее пальцы, зашнуровывавшие лиф, нервно дрожали.

— Мой отец… Маргали говорит, что я еще недостаточно взрослая для настоящего брака.

— А, эта лерони! Что может знать о любви и браке какая-то старая дева? — Даррен рассмеялся. — Иди сюда и поцелуй меня еще раз, моя крошка. Ну, ну, не дергайся. Вот так, теперь так…

Она чувствовала грубую, пугающую силу его поцелуев. Его руки больше не ласкали, но грубо лапали ее.

— Даррен, отпусти меня, — умоляла девочка. — Пожалуйста, пожалуйста, ты не должен! — Ее голос звенел от испуга. — Отцу это не понравится. Убери руки! Умоляю тебя, кузен, родич!

Дорилис оттолкнула его, но она была лишь опьяневшей одиннадцатилетней девочкой, а Даррен — взрослым мужчиной, к тому же абсолютно трезвым. Ее затуманенный ларан выхватывал из мешанины образов его желание, решимость с оттенком жестокости.

— Нет, не сопротивляйся, — бормотал жених. — Когда все закончится, твой отец с радостью отдаст тебя в жены, и ты будешь довольна — не так ли, моя маленькая, моя красавица? Ну, иди же ко мне!

Охваченная ужасом, Дорилис слабо отбивалась:

— Отпусти меня, Даррен! Отпусти меня! Папа очень рассердится, и Донел тоже рассердится. Отпусти меня, Даррен, иначе я позову на помощь!

Она заметила, что в его глазах мелькнула тревога, и открыла рот, собираясь закричать. Но Даррен опередил ее. Жесткая ладонь зажала ей рот, заглушив крик.

Ужас Дорилис неожиданно сменился бешенством. Как он посмел? Не сдерживая ярости, она потянулась, как делала это с младенчества, когда кто-то прикасался к ней против ее воли, и ударила …

Даррен отпрянул с приглушенным криком и зашипел от боли:

— Ах ты маленькая ведьма! Как ты осмелилась?

Размахнувшись, ударил ее по щеке с такой силой, что Дорилис чуть не потеряла сознание.

— Ни одна женщина не смеет так поступать со мной! Ты же хочешь, чтобы тебя целовали и обнимали! Ну нет, теперь уже слишком поздно!