Радужные листики - Леонид Николаевич Черепанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здравствуй, Маша, залезай на заднее сиденье.
Маша села, и машина покатила по грунтовке в Масловку. Дождя давно не было и от колёс поднимались облака пыли, так что когда они приехали в больницу, то Ни́ва уже была исключительно песочного цвета.
— Видишь, Маша, — пошутил дедушка Василия, в жаркие летние дни у меня вместо одной машины сразу две: зелёная и жёлтая.
— Тебе бы со своими песочными шуточками в песочнице играть, — проворчала Нина Ивановна.
В больнице было безлюдно, они сразу нашли лечащего врача. Им оказалась молодая курносая девушка лет двадцати пяти. Казалось, что она только–только выпустилась из медицинского института.
— Здравствуйте, — поздоровалась она, — меня зовут Екатерина Матвеевна, я — лечу вашего Василия.
— Ну в дочки мне вы как–то не годитесь, — снова попытался пошутить Матвей Дмитриевич, — скорее уж во внучки.
Нина Ивановна на него сердито зыркнула.
— Это я просто так молодо выгляжу, — сказала Екатерина Матвеевна, — на самом деле я уже пять лет здесь врачом работаю. У Василия, к сожалению, развивается сепсис. Нам удалось купировать развитие воспаления, но полностью вылечить никак не получается. Прокололи всё, что можно, пропили всё, что нужно, но болезнь не уходит. Завтра будем перевозить в областную больницу. У них возможностей намного больше. Сегодня утром получили и уже обработали ногу новой осмотически активной наномазью — надеюсь, что хоть что–нибудь сдвинется в положительную сторону. Так что вы пока пообщайтесь с мальчиком, приободрите его, а я пойду, анализы посмотрю.
Доктор ушла, а Маша, бабушка и дедушка Василия, надев бахилы прошли в палату. Палата была на четыре койки, чистой, белой, окна выходили в больничный садик на деревья. Василий лежал один и читал книжку.
— Бабушка, дедушка! — обрадовался он. — Маша! Хорошо, что приехала, а то меня в областную больницу забирать собираются. А чего забирать? Опухоль больше не становится, температура спала. Ну не проходит до конца, так со временем пройдет.
— С заражением не шутят, — строго сказала бабушка. — И как только у тебя ума хватило грязной рубашкой, в которой ты на земле валялся, обмотать ранки на ноге?
— Так выходит сом не виноват? — спросила Маша.
— Нет, конечно виноват, — сказала бабушка Василия, — если бы он не укусил, то кровь бы не пошла, и не пришлось бы вместо стерильного бинта использовать грязную рубаху, на которой неизвестно сколько и каких бактерий и вирусов было.
— Ну ладно тебе всё одно и то же, — укоризненно произнёс дедушка Василия. — Что сделано, то сделано. В следующий раз умнее будет.
— Это всё ты потакаешь, — продолжала сердится бабушка, — совсем избаловал мальчишку.
— А как здесь кормят? — решила сменить тему Маша. (Ей было нужно подготовить Василия к пирожкам и снять напряжённость, которая возникла от слов доктора).
— Ну как в больнице кормят, — ответил Василий, — именно как в больнице: всё диетическое и, честно говоря, — прошептал он, — не особенно и вкусно. Вот если бы сок принесли или пирожков…
— Да мы же сумку с продуктами в машине забыли! — всплеснула руками Нина Ивановна. — Ну–ка дед, сходи за гостинцами внуку, — распорядилась она. Ты, Маша, здесь побудь, а я в больничный буфет загляну, сока куплю, мы его не взяли.
Бабушка с дедушкой ушли и Маша осталась одна с Василием. Это было очень кстати, потому что после бабушкиной стряпни мальчик мог и не захотеть пирожков, отложить их на вечер, а там кто уследит, что он съест именно тот, который нужен, с листиком?
— Знаешь, — начала Маша, — моя бабушка тебе привет передаёт и вот специально напекла пирожков, чтобы ты скорее выздоравливал. — Девочка развернула именно тот и протянула пирожок Василию.
— А как пахнет вкусно!
Мальчишку не пришлось долго уговаривать, он с аппетитом съел первый пирожок, за ним второй, третий, взялся за четвёртый и тут опомнился, протянул последний Маше.
— Съешь, пожалуйста тоже, они очень вкусные. Передай бабушке большое спасибо.
У Маши от запахов пирожков тоже потекли слюнки, и она не смогла отказаться. Дело было сделано, задача выполнена и Маша подуспокоилась.
Вот так, жующими последние пирожки, их застали вошедшие в палату бабушка с дедушкой.
— Ну вот, мы еды наготовили, а он пирожками подкрепляется, — огорчилась бабушка Василия, — теперь, совсем ничего есть сейчас не будет.
— Да что, ты, бабушка, — Василий не решился её расстраивать, — конечно буду, просто удержаться не мог, так вкусно было.
— А, Агафьины пирожки, от них никто добровольно не окажется, — сказал дедушка Василия, — мне бы один что ли оставили.
— У тебя всегда Агафьины пирожки были лучше моих, — проворчала Нина Ивановна.
— Да бог с тобой, Ниночка, — примирительно сказал Матвей Дмитриевич, — зато я всегда любил только тебя. Да и сейчас тоже люблю.
От этих слов бабушка Василия сразу перестала сердится и даже улыбнулась. Тут дверь палаты открылась и вошла доктор Екатерина Матвеевна.
— К сожалению, — сказала она, — положительной динамики нет. Всё–таки завтра нужно в областную везти. Посмотрим сейчас рану. — Доктор подошла к койке и стала снимать повязку. По мере того, как она осматривала ногу, глаза её становились всё шире и шире. Она поставила Василию градусник, выскочила в коридор и позвала медсестру:
— Танечка, загляните к нам, нужно немедленно взять снова все анализы.
Судя по всему, Танечка никогда не видела доктора в таком возбуждении, она тут же примчалась с тележкой, на которой лежали шприцы и баночки.
— Прошу всех выйти, — сказала медсестра, — больному нужно взять анализы.
Доктор в нетерпении вынула градусник:
— Невероятно, тридцать шесть и шесть!
По больнице как пронёсся маленький ураган. Естественно, что анализы показали стопроцентное здоровье Василия. Никто из врачей больницы в своей практике с таким раньше не сталкивался. Все только и обсуждали как такое могло произойти. Версия о том, что так подействовал приезд ближайших родственников была отметена сразу. Один высокий дядя в белом халате с учёным видом доказывал, что накопленное количество введённых в организм лекарств по закону диалектики перешло в улучшение качества самого организма. Все стали бурно обсуждать за и против этой гипотезы. Маша, бабушка и
