Воин из пророчества - Дуглас Брайан

Шраддха улыбнулся. Все в свой черед. Падет и Патампур. Подмять под себя эту крепость будет нелегко, да только нет такой крепости, которая бы не пала. Это еще один закон, и воин не забывает о нем.

На мгновение Шраддхе пришла на ум красавица, которую он взял было в плен — взял и потерял, уступив добычу более сильному противнику. Но военачальник не позволил воспоминанию о позоре омрачать свои мысли. О том, как добыть Рукмини и забрать ее себе, он подумает позже. Потом — когда одержит победу над Авениром.

К военачальнику подъехал его младший брат Дигам. Глаза Дигама горели, он так и дрожал от нетерпения. Шраддха усмехнулся, когда подумал о брате. Дигам впервые в жизни участвовал в большом сражении, его чувства можно понять: ему хочется поскорее броситься в бой. Шраддха вдруг ощутил себя старым рядом с Дигамом. Разница в возрасте между братьями была такова, что Шраддха вполне мог бы заменить Дигаму отца. И когда Шраддха смотрел на младшего брата, он вспоминал себя — каким он был много-много лет назад, когда только поступил на службу к великому Аурангзебу и втайне дал себе клятву выслужиться и добиться высокого положения, чего бы это ему ни стоило.

— Как ты считаешь, брат, — заговорил Дигам, — есть ли смысл сразу начать штурм? Долгая осада изнурит наших воинов. Не лучше ли броситься на эту крепость и захватить ее прямо с марша? Я слышал, что многие великие воины именно так и делали.

И замолчал на полуслове — так поразило его лицо старшего брата. Глаза Шраддхи были полузакрыты, губы таинственно улыбались. Он как будто мечтал о ласках женщины, а не о предстоящей битве!

— Я возьму этот город один, — с легкой насмешкой в голосе проговорил Шраддха. — Авенир не стоит того, чтобы набрасываться на него целой армией. Это очень маленький кусок мяса. Его не хватит для того, чтобы накормить большую свору псов. Он едва в состоянии насытить одного голодного пса. И этот голодный пес, — тут Шраддха широко распахнул глаза, и они сверкнули дьявольским огнем, — этот пес — я.

На главной площади Патампура, перед дворцов раджи, собрались воины. Сам раджа Авенир — пусть не воин, но все-таки правитель — остался в городе, со своей немногочисленной армией. Не пристало ему бежать. Ученый — не обязательно трус.

Шлока в эти часы не отходил от раджи. Словно тень, постоянно держался рядом. Куда бы ни направился Авенир, что бы он ни сделал, Шлока — всегда поблизости, готовый шепнуть правильное решение или защитить, буде возникнет надобность.

Собравшиеся гудели, ожидая известий. Со стен видели, как от армии противника к Патампуру двинулся всадник с флагом — для переговоров. Вести с ним беседу отрядили Шлоку, а для охраны с ним послали Арилье. Парень выглядит внушительно, вот пусть и производит надлежащее впечатление. И, странное дело, Шлока предложил взять еще и киммерийца Конана,

— Зачем? — прошептал Траванкор.

И раджа Авенир эхом повторил этот вопрос:

— Для чего посылать к врагам киммерийца? Ведь он чужак!

— Вот и хорошо, что чужак, — невозмутимо ответил Шлока. — Он посмотрит на происходящее со стороны и сумеет здраво оценить силы. Его глаза не будут замутнены ненавистью или страхом.

Учитель помолчал Немного, а затем добавил — казалось, для одного Траванкора:

— У Конана — на удивление ясный и трезвый ум. На его мнение я полагаюсь больше, чем на собственное.

Траванкор и представить себе не мог, какой тайный смысл кроется в этих словах!

И вот Шлока с посольством вернулся. С какой вестью приехал он в Патампур? Что пожелали передать осажденным их враги?

— Они предлагают нам сдаться! — громко крикнул Шлока.

Арилье за его спиной широко, недобро ухмылялся, а Конан выглядел так, словно услышал нечто крайне забавное. Как ни странно, вид киммерийца совершенно успокоил раджу Авенира. Казалось, северянин ничуть не сомневается в победе. И если хваленое здравомыслие Конана — не плод фантазии Шлоки, то беспокоиться, вроде как, и не о чем.

Если только Шлока не ошибается…

Воины отозвались на слова посланника сердитым ропотом, поднялся шум. Подняв руку, Шлока призвал людей к молчанию и, дождавшись, чтобы те поуспокоились и готовы были выслушать дальше, продолжил:

— Если мы сложим оружие, Шраддха, так и быть, оставит нас в живых.

И новый взрыв возмущения потряс площадь.

— Не дождутся!

— Умрем за свою честь!

— Без боя не сдадимся!

Раджа Авенир улыбался радостно и чуть растерянно, и эта улыбка яснее всего говорила о том, что зрение у раджи начало сдавать — именно так, чуть виновато, улыбаются слепнущие люди. Общий боевой порыв захватил даже Авенира, человека, никогда не бравшего в руки оружия. Теперь ему хотелось идти в бой вместе с остальными. Наверное, это было безрассудством, но ради такого безрассудства стоило жить!

Владыка встретился взглядом с Шлокой и вдруг понял, что мудрец читает в его душе. И от этого на сердце у раджи стало легко и светло, как будто он только что разделил с другом нечто прекрасное. И Авенир улыбнулся — теперь уже одному только Шлоке.

Шлока негромко произнес на ухо повелителю:

— Позволь мне продолжить переговоры с врагами.

Доверчиво и просто, как дитя, раджа Авенир кивнул.

— Поступай как считаешь нужным, Шлока. Поезжай к ним и договаривайся. Но помни одно: мы не сдадимся без боя — лучше умрем.

— В этом у меня нет ни малейших сомнений, — спокойно отозвался Шлока.

И снова потянулось томительное ожидание.

Со стены Траванкор видел, как учитель, миновав воина со змеиным флагом Аурангзеба — переговорщика, одиноко стоявшего впереди всего войска, на пустой земле, — скачет прямо к предводителю.

Рослая фигура Шраддхи хорошо была различима со стены Подбоченившись, тот ждал — каковы окажутся результаты переговоров. Неужто Патампур и впрямь согласится слаться без боя? Было бы неплохо. Нет ничего дурного в том, чтобы брать крепости одним только дуновением своего дыхания. Другое дело — добрая сеча. Но раджа Авенир со своими людьми заперся за стенами, суля своим противникам томительную осаду. Да, лучше бы разделаться с ними побыстрее!

О чем учитель разговаривает с Шраддхой? Держатся они как старые знакомые. Должно быть, встречались прежде. Вряд ли в дружеской беседе. Скорей всего, в бою. И, коль скоро оба живы, то явили себя достойными противниками.

Траванкор уловил довольную улыбку на лице Шраддхи и вместе с тем ощутил укол беспокойства. Что такого посулил предводителю вражеской армии учитель, если Шраддха так улыбается? Какое лакомство предвкушает кровожадный воин?

Траванкор быстро сбежал со стены, вернулся на площадь.

— Учитель возвращается, — сообщил он обступившим его товарищам.

Арилье блеснул глазами:

— Ну вот, сейчас все решится. Наконец-то!

Шлока медленно въехал в крепость. Он не торопился, и в этой его неспешности все собравшиеся ощутили некий залог грядущей победы.

Только уверенный в будущем человек держится с таким спокойствием.

Шлока остановился, чувствуя на себе взгляды десятков внимательных глаз. Поднял руку, призывая ко вниманию, хотя мог бы и не просить о молчании: люди и без того затихли.

— Они согласились на поединок между двумя избранными воинами, — разнесся по площади голос Шлоки. Конан широко улыбался, слушая эти слова, но раджа Авенир нахмурился. — Условия поединка будут очень просты. Победит наш — они уйдут. Но если победит воин Аурангзеба — мы должны сдать Патампур без боя. И тогда уж Шраддха сам решит, кого оставить в живых, а кого казнить, кого отпустить на волю, а кого продать в рабство. Мы окажемся полностью во власти наших врагов.

Конан протолкался вперед.

— И что же ты сказал, Шлока? — крикнул киммериец. — Что ты сказал нашим врагам?

«Нашим», — отметил про себя Траванкор. — Киммериец считает Аураигзеба и его людей своими врагами… Неужели он все-таки предатель? Нет, такое слово, вырвавшееся помимо его воли, не может быть сказано нарочно, для того, чтобы обмануть меня. Конан на самом деле считает их своими врагами. На самом деле… — Он повторял эти слова, как заклинание. — Киммериец не предатель. Но кто же тогда? Кто?»

Он медленно обвел глазами всех собравшихся, словно рассчитывая увидеть предателя перед собой. И тотчас устыдился собственных мыслей. Честные лица, горящие глаза, руки, сжимающие оружие… Все эти люди рвутся в бой. Они готовы умереть за родной город. И их Траванкор посмел заподозрить!

Юноша опустил веки. Лучше бы ему умереть, лишь бы не знать подобных мыслей! Хорошо Арилье. Вот простая душа. Ему и в голову не придет кого-то подозревать, весь занят одним — предстоящим поединком…

Должно быть, Шлока не сомневается в воине Патампура, коль скоро согласился на подобное условие! Но кто будет этот избранник? От чьего умения и удали зависит судьба целого города?