Земля разбитых грез - sleepyxoma
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще десять минут назад я, наверное, ужаснулся бы столь кровожадным мыслям, но сейчас на все было плевать с высокой колокольни! Эти ублюдки решили, что забрать силой проще, нежели купить, ну и отлично! Я тоже в состоянии отобрать то, что мне нужно! Теперь в состоянии.
Все дальнейшее очень походило на тренировку в замке гейских паладинов.
Бандит, с трудом поднявшись, сорвал с пояса знакомый уже мне магический жезл и начал вскидывать его для выстрела. Я шагнул вперед, выставил копье перед собой, держа двумя руками, резко уколол.
Лезвие прошло сквозь пузырь, остановивший мои молнии, и погрузилось в человеческую плоть по самое древко. Похоже, чары эти работали только против магических атак.
Рука с жезлом на миг замерла, затем опустилась, безвольно повиснув. Пальцы разжались и оружие со стуком упало на пол, покатившись в ближайшую лужу крови. Главарь несколько секунд тупо смотрел на меня, из его рта полилась кровь, а после ноги подкосились и он рухнул вслед за жезлом.
Все было кончено.
Ярость схлынула так же стремительно, как и затопила тело, оставив после себя пустоту и чудовищную слабость. Я выпустил из рук копье, упал на колени и зарыдал, не сдерживая слез. Тело била крупная дрожь, руки и ноги тряслись, воздуха не хватало, хотелось свернуться калачиком и забыться сном. Возможно даже, вечным.
Кровь, она всюду, всюду! На мне, я в крови, нужно… умыться… Я должен…
Мысли путались, наталкиваясь одна на другую, перед глазами все накрыла пелена, а сознание подернулось дымкой. Я словно падал в пропасть, или тонул в болоте. Хотелось сбежать отсюда, не видеть и не слышать ничего.
Да, это все мне показалось. Ничего не произошло. Я не убил никого, ни сейчас, ни утром. Это выдумка, сон, все так. Я сейчас закрою глаза, а когда проснусь, все будет хорошо, да, именно так
Дневной свет начал меркнуть.
— Вот, наконец-то, сейчас прос…
Договорить я не успел. Перед глазами возник ворон и его алые глаза закрыли весь мир…
И я дернулся, точно понюхал нашатыря.
А затем все прошло.
Дурнота, слабость, странное ощущение пустоты, паника… Все растворилось подобно утреннему туману под горячими лучами летнего солнца.
Я протяжно вдохнул воздух и осмотрелся.
— Что… Что случилось?
Ты здесь, — коротко ответил Айш-нор.
А в следующий меня скрутил мощнейший рвотный спазм. Я уперся в кровавый пол ладонями и извергал свежесъеденный обед.
Неплохо, хорошо, отлично! Ты, пробудив сей гнев, убил врагов.
В поле зрения появились знакомые лапы и я, с трудом распрямившись, уставился на Айш-нора. В голове было на удивление пусто и чисто. Прямо, как в желудке.
Я полностью пришел в себя, но не испытывал ни малейшей благодарности по отношению к пернатому благодетелю.
— Доволен, тварь? — процедил я. — Ты этого хотел? Я только что убил добрую дюжину человек, среди которых был ребёнок!
Сказать хотел ты: «дети»? — глумливо уточнил демон.
— Что?
Смотри, они забились за мешками, а потому спаслись, но, между нами говоря, убить их должно сей же час, чтоб не узнал никто о нас.
Я непонимающе посмотрел туда, куда указал демон. И правда, в углу, прикрытые мешками с каким-то добром, забились двое: приснопамятный белобрысый шкет и девчонка — точная его копия. Дети тряслись от ужаса, обняв друг друга, но, как ни странно, не плакали.
Поднявшись, я осмотрел место побоища. Демоническая магия в очередной раз сработала выше всяких похвал, хотя энергии я явно потратил изрядно — голова кружилось, тело качалось, точно на ветру, а перед глазами все плыло. Тем не менее, я во всех подробностях рассмотрел дело руки своей и не блеванул лишь потому, что уже успел освободить желудок.
Айш-нор ситуацию не улучшал. Ворон переходил от одного тела к другому, вырывая лакомые кусочки и со вкусом глотая их. Отказываясь от обычной пищи, он старался пожирать поверженных врагов, отдавая предпочтения глазам, печени и сердцам.
Впрочем, это не имело значения, потому как до меня наконец полностью дошел смысл сказанного.
— Что значит, убить? — прошептал я пересохшими губами. — Безоружных детей?
Один из них завел тебя в ловушку, — напомнил демон, — чего жалеть? Убей с его подружкой.
— Она больше на сестру похожа.
Убей с сестрой, какое дело мне?
Ворон перескочил на еще одно тело и с силой вонзил клюв в распахнутый рот, вырывая кусок языка, который легко проглотил.
— Нет.
Нет? — демон посмотрел на меня. — Нет, значит? Почему?
— Я не буду убивать детей, тварь ты пернатая!
В этот самый миг в комнате потемнело, повеяло холодом, а грудь сдавило, точно могильной плитой или двумя метрами земли над гробом. Сам ворон как-то неуловимо преобразился, стал больше, массивнее, его взгляд потяжелел, а за позади точно из клубов дыма сформировалась человекообразная фигура с алыми глазами.
Следи за речью смертный, я тебе не друг! Я архидемон! Я — великий! Ты ж — жалкий червь, что мне попался вдруг, коль захочу убить, никто и не услышит крики! Неуваженье же не стану я терпеть! Ты прах, ты пыль… Ты понял ли меня? Ответь!
Последнее слово эхом отдалось внутри черепной коробки, вызывав приступ головной боли.
Я стиснул зубы и, превозмогая чудовищное давление, прохрипел:
— Я не стану убивать детей. Ни за что.
И в следующий миг все закончилось. Ворон глядел… с одобрением, что ли?
Характер, значит, можешь проявить? Ну что же, по сему и быть. Лишь тот достоин зваться мужем, кто может поступить, как сердце повелит, приняв последствия.
— Что, так просто?
Демон счел ответ ниже своего достоинства, а я, наконец, решил, что раз уж сказал А, перебив кучу народу, нужно говорить Б и ограбить покойников. А потому я подошел к съежившимся детям, смотревшим на меня как на опасного психа.
Ах да, для них же я разговариваю сам с собой. Да уж, неудобно получилось. Ладно, постараюсь больше не палиться.
Я мрачно воззрился на них и произнес:
— Соберите все ценное, что есть в доме. Золото, серебро, украшения. Когда это сделаете, я уйду, и мы больше никогда не увидимся. Попробуете сейчас сбежать — натравлю ворона, найду и вырежу глаза. Все ясно? Тогда выполнять!
Дети стали белее мела, дружно кивнули, и бросились обшаривать трупы, причем делали это с поразительной сноровкой и отсутствием какой-либо брезгливости, ну а я достал пару полосок волчьего мяса, присел на худо-бедно чистый кусок пола и принялся
