Сансет Парк - Пол Остер

Пилар знает, что они живут здесь незаконно, и ей это не нравится. Не только потому, что они нарушают закон, говорит она, но и потому, что ее пугает возможность, что может с ним случиться что-то плохое, что-то непоправимое; и какая ирония, говорит она (у них состоялся подобный разговор по телефону лишь однажды), он уехал из Флориды, чтобы не попасть в тюрьму, и может попасть в другую тюрьму здесь. Но он не попадет в тюрьму из-за незаконного вселения, говорит он ей, худшее, что может случиться — выселение; и она не должна забывать о том, что его проживание здесь — временное, и, как только он вернется назад во Флориду двадцать второго мая, его путешествие в незаконность закончится. В этот момент разговора Пилар неизбежно начинает говорить об Анджеле, ругая ее жадную, нехорошую сестру за все причиненное ему, за несправедливость всего, за неправильность всего, и она сейчас живет в постоянном страхе, что с ним может случиться что-то, и Анджела виновата во всем этом.

Мысль о доме напугала ее, поэтому она решила оставаться в нем как можно меньше времени. По совсем другим поводам он тоже решил делать то же самое, так они и провели лучшее время ее пребывания здесь: за пределами дома, большинство времени — в Манхэттене, большинство времени — за едой в ресторанчиках, в дешевых ресторанчиках, чтобы не тратить много денег, в кафе-дайнерах, пиццериях и китайских забегаловках; а девяносто процентов времени в доме они провели в его комнате — спали или любились друг с другом. При этом, конечно, были неизбежные встречи с другими жителями дома, завтраки по утрам, случайные встречи у туалетной двери; ночью, когда они вернулись домой около десяти часов, Алис спросила их, если бы им было интересно посмотреть с ней кинофильм, который она описала, как только и думаю о нем сейчас, фильм под названием Лучшие Годы Нашей Жизни, поскольку ей очень хотелось знать, что они думают о нем (он в целом оценил Б-плюс и А за изобразительность, Пилар поставила А за все), но его целью было свести все ее встречи с обитателями дома до минимума. Не потому, что они были к ней недружественны, но он наблюдал за их лицами, когда представлял ее им в первый вечер, и у каждого на лице он заметил короткий всплеск потрясения, когда они видели, насколько она была молода; и он решил избежать возможных ситуаций, когда они могли снисходительно относится к ней, унизить ее, обидеть. Наверное, все могло бы быть по-другому, если бы она была выше пяти футов роста, и ее груди были больше, и бедра шире, но Пилар, похоже, произвела на них впечатление небольшого полу-подростка-полу-ребенка, как и на него в первый раз, когда он увидел ее, и не было никакого смысла в том, чтобы поменять их первоначальные впечатления от нее. Ее визит был слишком кратковременен для этого, и ему не хотелось разделить ее ни с кем. Сказать правду, однако, ничего неприятного не произошло. Алис согласилась готовить все ужины, пока гостила Пилар, и ему поручались лишь покупки продуктов, чем он занимался сразу по утрам; и, пока он был в магазине, Алис и Пилар оставались наедине за кухонным столом. Не заняло много времени для Алис понять, насколько умной была Пилар, и позже, когда они вышли из дома, Пилар сказала ему, какое прекрасное впечатление на нее произвела Алис, как ей понравилось то, чем она занимается, как ей понравилась она. Но Алис была не одинока в своих попытках получше узнать Пилар. Бинг выглядел крайне удивленным ею, немного радостным, немного смущенным от ее присутствия, и на второй день он нашел шутливый способ общения с ней (Бинг старался шутить), говоря с ней голосом ковбоя из киношки, обращаясь к ней Мисс Пилар и используя самые замшелые обороты речи, как Мое почтение, Мисс Пилар, и как-с поживает сия красавица этим утром-с? Эллен была вежлива с ней, но держалась подальше, и однажды появился Джэйк — тот просто не обратил на нее никакого внимания.

Она справляется с ее изменившимися обстоятельствами жизни во Флориде, но это впервые, когда ей приходится жить одной; и были трудные дни, тяжелые дни, когда она боролась с непреодолимым желанием выплеснуть все и плакать часами. У нее все еще хорошие отношения с Тересой и Марией, но трещина в отношениях с Анджелой — навеки, и она избегает приходить к ним в дом, пока старшая сестра находится в доме. У Марии все тот же друг Эдди Мартинез, а муж Тересы, Карлос, заканчивает срок экспедиции и должен вернуться из Ирака в марте. Ей скучно в школе, она с ненавистью идет туда каждым утром, и много сил уходит на то, чтобы заставить себя не пропускать классы, не пропускать дни, и она идет, потому что не хочет огорчать его. Ей кажется, что остальные школьники — идиоты, особенно парни; и у нее есть только две-три подруги, две-три девушки с уроков английского языка для передовых учеников, с которыми можно еще о чем-то поговорить. Она очень осторожна с деньгами, тратит только сколько надо, и одна непредвиденная трата случилась прямо перед поездкой в Нью Йорк, когда она должна была заменить карбюратор и свечи зажигания в Тойоте. Она так и не научилась готовить, но готовит чуть лучше, чем ранее, и у нее не изменился вес, что означает — она в превосходной форме, несмотря на различные неприятности. Много фруктов и овощей, рис и бобы, иногда куриные котлеты или хэмбургер (оба легко готовятся) и полный завтрак каждым утром — арбуз или дыня, йогурт и ягоды, сериал. Это было странное время, сказала она ему в последнее ньюйоркское утро, самое странное время ее жизни, и хорошо бы, чтобы следующие дни прошли как можно быстрее, чтобы они не тянулись еле-еле, и стрелки часов не тащились бы, как усталый толстяк, поднимающийся на сотый этаж; а теперь, с ее отъездом назад, становится еще хуже, потому что было ожидание Нью Йорка, когда он уехал — три недели эта мысль помогала ей — а теперь перед ними три месяца, она с трудом может думать об этом; три месяца перед тем, как она вновь увидит его, и все будет словно под тяжелым грузом, словно каникулы в аду, и все — из-за дурацкой цифры в ее свидетельстве о рождении, произвольной цифры, бессмысленной цифры, ничего не значащей никому.

Все это время пребывания ее здесь он боролся с желанием рассказать ей всю правду о себе, открыться и поведать всю историю обо всем — о родителях и Бобби, об его детстве в Нью Йорке, о трех годах обучения в университете Браун, о семи с половиной лет бегства, о всем. Утром, когда прогуливались по Гринвич Вилладжу, они прошли мимо больницы Сэйнт Винсет’с, где он родился, прошли мимо 41-ой школы, где он учился мальчиком, прошли мимо дома на Даунинг Стрит, месте, где жили сейчас его отец и приемная мать, и потом они поели в У Джо Джуниора, ресторанчика их семьи за первые двадцать лет его жизни, целое утро и часть дня в самом сердце его родных мест — и в то время он был наиболее близок к рассказу о себе, но как бы отчаянно ни хотелось ему открыться ей, он не сделал этого и ничего ей не рассказал. Не из-за страха. Он мог бы рассказать, но не стал, потому что не хотел нарушать их прекрасное времяпровождение вместе. Пилар было трудно во Флориде, путешествие в Нью Йорк оживило ее и вернуло ей саму себя, полную надежд и духа, и просто не было правильного момента для его признаний во вранье, для ее попадания в унылые хроники семейства Хеллеров. Он сделает это, когда нужно, и это время наступит лишь после того, как он поговорит с отцом и матерью, лишь после того, как он попросит у них разрешения вернуться в их жизни. Он готов ко встрече с ними, готов встретиться лицом к лицу с тем, что причинил им, и Пилар — причина его мужества, потому что у него должно быть достаточно мужества, чтобы быть достойным Пилар.

Она уехала во Флориду третьего января, два дня тому назад. Тоскливые прощальные слова, агония от вида ее лица в окне автобуса, и затем автобус съехал вниз к выходу и исчез из виду. Он вернулся в Сансет Парк на метро, и в тот момент, как он вошел в свою комнату, он сел на кровать, вынул мобильный телефон и позвонил своей матери. У него не было возможности поговорить с отцом до понедельника, но ему нужно было что-то сделать прямо сейчас; увидев, как автобус съехал вниз к выходу, ему нужно было что-то сделать, а отца не было, и тогда он решил начать с матери. Сначала он хотел позвонить в театр, решив, так лучше застать ее, но потом ему пришло на ум, что номер ее мобильного телефона мог быть тем же, как и семь лет тому назад. Он решил проверить, и там был ее голос, говорящий всем, что она будет в Нью Йорке следующие четыре месяца, и если вам нужно связаться с ней — такой правильный номер. Был субботний день, холодный субботний день раннего января, и он решил, что она будет дома в такой промозглый день — согревать свои ноги и решать кроссворды на диване — и, когда он набрал ньюйоркский номер, он был точно уверен, что она ответит после второго-третьего звонка. Но она не ответила. Телефон прозвенел четыре раза, и затем раздалось сообщение, еще одно сообщение ее голоса, говорящее тому, кто звонил, что ее нет и, пожалуйста, подождите короткого гудка-бипа. Его так выбило из настроя это неожиданное отсутствие, что он внезапно потерялся и смог вымолвить: М-м. Длинная пауза. Извиняюсь. Длинная пауза. Позвоню потом.