Агитбригада 3 - А. Фонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но Генка…
— Цыц! — шикнул я, — пришли уже. Это здесь?
— Там вход ещё боковой есть, ты лучше не ходи через центральный.
— Почему?
— С бокового народу нету.
Я свернул к торцу обветшалого дома, прошел через запущенный внутренний дворик и вошел в боковую дверь. Не знаю, зачем в одном доме аж три входа. Возможно потому, что сам барак был чересчур длинным, пока из одного конца в другой дойдёшь — захекаешься. А если ещё помои выносить, то вообще.
— Где? — спросил я.
— Пятая дверь, — залебезил Моня, услужливо показывая дорогу. Чувствовал, гад, что накосячил изрядно.
Я подошел к невзрачной двери, которая от остальных ничего не отличалась и постучал.
Примерно минуту не было никакого ответа, и я уже хотел устроить допрос моим призракам, зачем они меня сюда притащили, как появился Енох и сообщил:
— Спит после ночной смены. Стучи ещё. И погромче.
Мне было неудобно прерывать сон девушки, но при этом нужно было всё выяснить. Поэтому я отбросил сомнения и постучал ещё раз.
Примерно на третий заход, когда я уже окончательно рассердился и свирепо грохнул по двери с ноги, она распахнулась и передо мной возникла заспанное лицо явно перезревшей девицы.
— Лёля? — спросил я.
— Вы из гормеханизации? — спросила она, сдерживая зевок.
— Нам поговорить нужно, — ответил я и шагнул в комнату, заставив её посторониться.
Комната представляла собой узкое пространство с довольно аскетичной обстановкой. Кровать, шкаф, круглый стол с плюшевой скатертью. В общем полный набор обстановки пролетария. Даже засиженная мухами лампочка не портила интерьер.
— Я не займу много времени, — успокоил я Лёлю. — Задам пару вопросов.
— Каких вопросов? — потёрла она кулачками глаза, — разве мне просто подписать акт не надо? Вы же из гормеханизации, правильно?
— Нет, я не из гормеханизации, — покачал головой я.
— Ой! — запоздало перепугалась девушка и остатки сна исчезли из её глаз.
— Не бойтесь, Лёля, я только спрошу и уйду.
— О чём?
— Ваш жених, Тарелкин, — сказал я и Лёля побледнела. — Расскажите, что с ним произошло? Точнее о том, что он умер и как, я знаю. Меня интересуют причины. Вы поссорились? Или было что-то другое?
— А вы кто такой и почему я должна вам что-то рассказывать? — похоже сон окончательно покинул Лёлю и в её глазах появился здравый смысл.
— Вы в курсе о гибели шести человек в деревне Хохотуй?
— Н-нет! — но по тому, как она сильно побледнела, сразу стало понятно, что врёт.
— Врёт, — подтвердил Моня.
— И боится, — добавил Енох.
— Не надо меня бояться, — сказал я, — я расследую причины их гибели. И всё выглядит практически один-в-один, как и гибель вашего жениха. Я пришел сюда в надежде, что вы хоть немного поможете пролить свет на эту историю.
Лёля несколько долгих мгновений пристально смотрела на меня, затем нехотя кивнула:
— Я не верю, что он мог наложить на себя руки, — выдохнула она, — Артемий не такой! Он не мог бы!
— Почему?
— Вы знаете, что мы должны были пожениться? Даже заявление в ЗАГС подали. Я уже платье шить начала.
Она всхлипнула.
— Ненавижу бабские истерики, — проворчал Енох, — сейчас начнётся слезогонный концерт. Будешь жилеткой.
— Спроси её, не было ли у него другой бабы? — посоветовал Моня, — она сразу разозлится, начнёт доказывать и перестанет истерить. Иначе это надолго.
— Лёля, а, может, у него появилась другая женщина? И он просто не смог сделать выбор? — спросил я, последовав совету призраков.
— Да вы что⁈ — вскричала Лёля, — Артемий не такой! Он любил меня, понимаете⁈ Любил! Он мне бусы подарил и крепдешин на платье! Такой человек просто не мог смотреть на других женщин!
Она еще минут пять доказывала, что другая женщина в жизни Тарелкина существовать не могла.
— Понятно, — мрачно перебил я. — А перед смертью, вспомните, не было ли у него подавленного настроения? Не говорил ли он о долгах, может быть? Или поссорился с кем-то?
— Нет, — покачала головой Лёля, — всё было как обычно. Он должен был прийти с партсобрания и мы хотели сходить в одной женщине. Она подержанную кровать продавала. Большую. И недорого. Мы договорились сходить посмотреть. Он не планировал умереть!
Она опять разрыдалась.
— Понятно, — опять сказал я, размышляя, что её ещё спросить. Эта ниточка оказалась ложной. Только зря потратил время.
— Спроси её, с кем он общался в последний день. Или за день до смерти? — посоветовал Енох, — может, приходил к нему кто?
Я спросил.
— Никто не приходил, — пожала плечами Лёля. А затем нахмурилась, вспоминая что-то и тихо сказала, — старуха только приходила.
— Что за старухи? — быстро спросил я.
— Обычная старуха, — поморщилась Лёля, — что-то по поводу примуса. Артемий работал истопником, но у него были золотые руки, и он мог починить любой механизм. К нему со всего угла люди ходили чиниться.
— А примус этот где?
— Примус? — вытаращилась Лёля, — а зачем он вам?
— Хочу посмотреть, — сказал я.
Лёля вытащила из-под стола старый примус и протянула его мне.
— А адреса старухи вы случайно не знаете? — ни на что не надеясь даже, на всякий случай спросил я.
— Здесь должна быть бумажка с адресом, — пробормотала Лёля. — Артемий всегда записывал адрес. Клиенты иногда забывали забрать вещи, а потом могли обвинить, что это он долго чинил…
— Я заберу примус, — сказал я, рассматривая неровно нацарапанные строчки на клочке бумаги, — отнесу старухе.
— Она дала только задаток, — сказала Лёля.
— Возможно, это улика, — ответил я, — если она доплатит, я принесу вам деньги. Меня больше всего интересует эта старуха.
— Ладно, забирайте, — вздохнула Лёля, — на самом деле он тут только место занимает.
— И последний вопрос, — посмотрел на девушку я, — вы можете описать, как именно он умер? Место его смерти?
— Он повесился, — Лёлины глаза наполнились слезами, — у себя в комнате.
— Предсмертную записку оставил?
— Нет, — покачала головой Лёля.
— Так,
